- Давно от хозяина?- проявил я проницательность.
- А, только что откинулся,- небрежно отмахнулся он и тут же спросил:- Вы об Иванове Петре Сидоровиче и Сидорове Петре Ивановиче слышали?
- Не-е-е-т,- протянул я.
- Их расстреляли. Моя работа!- изрек он.
- Так ты киллер что ли?- вытаращился я на него.
- Нет, я сотрудник органов!- многозначительно произнес Миха и подмигнул.
Мне понадобилась четверть часа, чтобы уяснить, что господа Сидоров и Иванов - это крупные расхитители социалистической собственности, арестованные по "лесным" делам, прокатившимся по стране лет десять назад, и с которыми Миха сидел вместе в следственном изоляторе.
Поскольку последний исправно выведывал у означенных товарищей информацию и передавал ее операм, мужиков раскрутили на полную катушку, и суд, принимая во внимание огромный размер ущерба, приговорил их к высшей мере. Десяток лет, прошедший с той поры Миха продолжал сидеть и активно сотрудничать с оперчастью. Теперь, когда срок гособеспечения для него закончился и он оказался на воле, то заявился к нам вербоваться в добровольные помощники милиции.
- Михаил Илларионович, мне кажется, тебе будет лучше спуститься на этаж ниже и переговорить об этом в уголовном розыске. Пойми правильно, ты не наш контингент. Мы работаем с людьми солидными, экономически грамотными..... - начал я.
Но он замахал руками и, перебив меня, заявил:
- Не, начальник. Я разбогатеть хочу!
Понадобилась еще четверть часа, чтобы разобраться в истинных намерениях Михи. Пропустив в зоне период перестройки, о ситуации, сложившейся в обществе, он имел представления на уровне детсадовского ребенка. Услышав, что те, кто занимается коммерцией, делают деньги из воздуха, тоже захотел так жить. С этой целью он решил с нашей помощью внедриться в какую-нибудь солидную контору и, набивая в ней личный карман, стучать нам на партнеров по бизнесу. Причем Миха высказал конкретное предложение "рубить капусту" в фирме, занимающейся цветными металлами, и в должности не ниже заместителя директора.
Скептически осмотрев тщедушного человечка в куртке, бывшей в моде десять лет назад, как раз когда он сел, я понял, что объяснять этой святой простоте реальное положение вещей в современном обществе совершенно бесполезно. С людьми, у которых не все в порядке с головой, нужно соглашаться, иначе они могут стать буйными, а это себе дороже. И тут меня осенила дурацкая идея, достойная дурацкого предложения гостя.
В ту пору как раз начался кризис финансовых пирамид. Наш райотдел каждый день осаждали толпы обманутых вкладчиков и на обэповцев постоянно давили, что надо заниматься проверкой всех инвестиционных компаний. Среди прочих "пирамид" наибольшую оскомину набил "Чудесный Дом", куда я для смеха решил отправить Миху.
- Слушай, а в инвестиционном фонде не желаешь поработать?- спросил я, делая серьезный вид.
- Это что за зараза такая?- спросил он.
Вспомнив о полнейшем профанизме гостя по части инвестиций и ценных бумаг, я не мог не отметить как в своем вопросе он очень точно постиг суть проблемы. Поэтому не пожалел времени и закатил Михе целую лекцию о финансовых пирамидах. Начал с изобретателя классической схемы обогащения путем создания инвестиционной компании Чарльза Понци, который в 1919 году хапнул более 10 млн. долларов, облапошив свыше 300 тыс. американцев. Миха, узнав, что за этот фокус Понци потом чалился на нарах 12 лет, преисполнился уважения к инвестиционным фондам. Такие сроки у нас дают только за тяжкие преступления, да еще при наличии усугубляющих вину факторов. К примеру, далеко не каждый убийца получает больше. Дальше пришлось тезку фельдмаршала просветить насчет "МММ", "Селенги", "Хопра" и прочих разных компаний созданных сладкоречивыми продолжателями дела Чарльза Понци, Кота Базилио и Лисы Алисы. Найдя в лице Михи благодарного слушателя, внимавшего мне открыв рот, я незаметно вошел в раж и разошелся, расписывая к каким гнусным рекламным трюкам прибегают, действующие у нас в городе финансовые пирамиды для одурачивания вкладчиков и как бессовестно их руководители тратят, выманенные у пенсионеров, деньги на удовлетворение своих меркантильных и низменных потребностей. Особенно досталось от меня Ганицкому, сменившему за последний год три квартиры и четыре иномарки.
Ох, знать бы мне тогда какой феноменальной памятью отличается Михаил Илларионович. Но тогда он представлялся мне обыкновенным придурком, из тех, что обожают по любому поводу приходить в милицию, где по долгу службы с ними вынуждены разговаривать и вежливо обращаться.
В общем, пообещав, что позвоню в "Чудесный Дом", чтобы Миху взяли туда заместителем директора, я выпроводил наконец визитера. Конечно, никуда я звонить не собирался и не сомневался, что его дальше порога там не пустят. Зато он покинул меня весьма довольный и преисполненный воодушевления. Полученная информация, как нельзя лучше, вписывалась в его представления о новой жизни. Особенно потряс его приведенный мною пример как пьяные охранники из "Чудесного Дома" по пути в банк потеряли мешок денег, а потом никто не мог сказать какая сумма в нем находилась, выяснили только, что там было пять с чем-то килограммов денег. Опьяненный блестящими перспективами, Миха на прощание пообещал вложить всех. Я кивнул и сказал, чтобы он посильнее надушился своим замечательным одеколоном, когда пойдет устраиваться на работу.
Недельки через три мне на самом деле пришлось идти с проверкой в "Чудесный Дом". Секретарша предупредительно распахнула передо мной дверь председательского кабинета и пригласила внутрь. Я решительно сделал несколько шагов вперед и застыл, как по команде "Замри!". Вместо Ганицкого в крутящемся кресле главного босса фонда сидел Миха! Он с важным видом протянул руку для приветствия и предложил присаживаться. Что я поспешно и сделал, от такого сюрприза у кого угодно голова бы закружилась.
- Приятно видеть вас, Михаил Илларионович, в новом качестве. Трудоустроились, значит,- констатировал я.
- Ага. Спасибо, Игорь Владимирович. Живу, блин, дай бог каждому. Все катит в елочку. Хозяином стал!- широким жестом он обвел рукой полукруг.
Действительно, теперь и костюм (чуть не от Пьера Кардена) и жизнь у Михи были в елочку. Мне до зуда в пятках хотелось узнать как же это у него так получилось, но старался не показывать любопытства и делать вид, что все нормально, а в происшедшем нет никакого колдовства.
- Куда же, позвольте узнать, делся Лев Иосифович?- осведомился я.
- Уехал на стажировку в Америку.
- В Бостон?- спросил я, пытаясь пошутить.
Именно в Бостоне развернул свою деятельность Чарльз Понци.
- Я же сказал - в Америку,- обьяснил мне Миха, как непонятливому школяру.
Это уже было слишком. Я достал из дипломата официальное письмо и положил перед новоявленным председателем фонда.
- Ну раз теперь вы, Михаил Илларионович, тут главный, будем разбираться с вами. Во-первых, потрудитесь дать указание главному бухгалтеру представить нам все указанные в запросе документы, а во-вторых, собирайтесь, поедете с нами в райотдел.
- Опять на нары?- спросил со вздохом Миха.
- Там видно будет,- сурово отрезал я.
Колоть новоявленного председателя фонда "Чудесный Дом" не пришлось, он честно поведал нам как докатился до жизни такой. После разговора со мной три недели назад, облившись с головы до пят цветочным одеколоном, Миха заявился к Ганицкому. Обнаружив, что тому никто не звонил и, что он пребывает в полнейшем неведении в отношении выдающейся личности визитера, тезка фельдмаршала сориентировался и изменил тактику. Напустив на себя флер таинственности, он поведал хозяину фонда, что у него все схвачено в милицейских кругах и якобы там принято решение начать в ближайшее время глобальную проверку в отношении "Чудесного Дома". Лев Иосифович давно ожидал начала подобной акции, поэтому отнесся к информации вполне серьезно. Он предложил визитеру сесть и подробно изложить все, что тому известно. Миха начал издалека. С Чарльза Понци. А когда дошел в своем повествовании до самого Ганицкого и поведал о трех квартирах и четырех иномарках, тот смекнул, что дело на самом деле пахнет керосином.
За несколько последующих дней Лев Иосифович разбросал деньги со своих счетов, передал в другие конторы, числящиеся за его фондом, акции и ценные бумаги, а так же с помощью связей в областной Администрации пробил себе место в делегации молодых фермеров, отправляющихся на стажировку в США. Оставался последний штрих - посадить в свое кресло другого человека, который по всей вероятности сменил бы его в недалеком будущем на скамью за решеткой в зале суда. Хорошего человека для этой роли было жалко и он предложил занять кресло Михе, который поразил его знанием сути финансовых пирамид еще при первой встрече.
Кампания по закручиванию гаек в отношении финансовых пирамид набирала обороты. Как обычно у нас в России отсутствие порядка и необходимых законов подменили кампанейщиной. Миху, как председателя фонда, нагревшего вкладчиков на сотни миллионов рублей, мы задержали на тридцать суток по президентскому Указу. Об этом все отчитались и широко оповестили общественность, демонстрируя, что борьба ведется. Миха знал на что шел, принимая предложение Ганицкого, поэтому не был на нас в обиде. Пока он отбывал свои сутки, наше сотрудничество сильно укрепилось. В изоляторе Миха был в большом авторитете, как человек разносторонне развитый: знакомый с тюремными порядками, ментовскими кругами и деятельностью финансовых пирамид. Другие руководители чековых инвестиционных фондов, тоже попавшие под кампанию и оказавшиеся на нарах, смотрели ему в рот, а он исправно стучал на них нам. Мы потратили массу времени, проверяя деятельность всех этих пирамид, но через год прокуратура разобралась, что в рамках действующего законодательства никакого криминала в них нет, поэтому большинство уголовных дел прекратила, в том числе и по "Чудесному Дому". Ганицкий вернулся на родину, как человек, сделавший здесь себе состояние и оправданный законом по всем статьям.
