– В общем, я подумала: а не напомнить ли Витюше о себе? Да и зубки проверить не мешало бы. Но оказалось, что он в отпуске, причем только второй день...
– Алина, а нельзя ли покороче?
– Да я и так в двух словах! Окажись Маршанский на месте, ничего бы и не произошло. Раз его не было, то я надолго в поликлинике не задержалась. Вышла на улицу, и тут ко мне подбежала какая-то женщина, – Нечаева посмотрела на Ольгу, та в смущении закрыла лицо руками, – и чем-то плеснула в меня из банки... Как я уже сказала, порыв ветра снес струю в сторону, и только по счастливой случайности я не пострадала.
– Я ждала совсем другую женщину, она тоже была одета в синее пальто, такого же роста, – стала оправдываться Ольга. – Можно, я сама вам все с самого начала расскажу?
Я перевела взгляд на Нечаеву, и Алинка кивнула:
– Да, пусть она сама расскажет.
– Ну хорошо, – ответила я и устроилась поудобнее в кресле.
Женщина с уродливым лицом приступила к бесстрастной констатации фактов. Примерно год тому назад Ольга Николаевна Владимирцева попала под машину. Переходила дорогу на нерегулируемом перекрестке, и водитель не смог быстро затормозить, поскольку ехал со значительным превышением скорости. Ольга пришла в себя через несколько дней, в больнице. У нее была черепно-мозговая травма, множественные переломы рук и ног и открытый перелом челюсти. В больнице она провела четыре месяца. Все бы ничего, но некрасивый шрам на лице ставил крест на ее личной жизни и карьере. В свои тридцать четыре года Ольга была не замужем. До аварии дело медленно, но верно шло к свадьбе, но после выписки кандидат в мужья сразу от нее отдалился. С работой тоже возникли проблемы – психологического характера. Владимирцева преподавала в коммерческом колледже маркетинг. С обезображенным лицом она боялась появиться перед аудиторией. Как жить дальше, Ольга не знала.
Только получив страховку и щедрую компенсацию за материальный и моральный ущерб от водителя, она вынырнула из моря охватившей ее паники и задумалась о пластике лица. Ей казалось: если удалить шрам, можно будет начать жизнь с чистого листа. В местной газете ей очень кстати попалась на глаза реклама частной клиники «Приват-мед», в которой делали пластические операции. На следующий же день Владимирцева направилась туда на консультацию. В клинике Ольгу сразу же взяли в оборот. Оказалось, что удалить шрам – это пара пустяков. Местные эскулапы предложили ей еще и подкорректировать черты лица – убрать мешки под глазами и горбинку на носу, сделать более чувственной линию губ, а также увеличить размер молочных желез. Такая обширная программа стала для Владимирцевой неожиданностью. Она взяла время для размышления. Судьба предоставляла ей шанс не только вернуть свою прежнюю внешность, но и значительно улучшить ее. Стать похожей на модель с глянцевой обложки? Почему бы и нет? Тем более что деньги на осуществление этого замысла были.
Посоветовавшись с родителями, Ольга приняла решение в пользу нескольких пластических операций. В клинике «Приват-мед» ее заверили, что можно и нужно делать все одним махом – и менять лицо, и увеличивать грудь. В суть договора она особенно не вникала. Считала это пустой формальностью, вот и подписала документ после первого беглого прочтения. Потом внесла в кассу требуемую сумму и легла под волшебный нож пластического хирурга.
Оперировал Владимирцеву главный врач клиники, Андрей Александрович Жупанов. Увы, результат его работы оказался самым плачевным. Безобразный шрам он удалил, но обещанной красоты после хирургического вмешательства не получилось. Напротив, в лице появилась асимметрия, которой раньше не было. Сначала медики внушали Ольге, что через какое-то время неизбежные отеки спадут и черты лица станут не только симметричными, но и соблазнительными. В хорошее охотно верится.
Проходила неделя за неделей, но внешность ее к лучшему не менялась. Правый глаз как был вытаращенным, так и остался. Позже выяснилось, что повреждена мышца, отвечающая за подъем верхнего века. В результате Ольга была вынуждена даже спать с одним приоткрытым глазом. Такая же неприятность произошла с одним популярным певцом. Об этом наперебой трещали все средства массовой информации. Но Владимирцевой от этого было ничуть не легче.
Я подумала о том, что хотя бы с грудью Ольге все-таки повезло. Выглядел ее увеличенный бюст довольно привлекательно. Но тут страдалица призналась, что силикон доставляет немало хлопот. Стоит ей поднять руки вверх, как грудь подпрыгивает к шее самым неестественным образом.
– Нет, это, конечно, вытерпеть можно, но лицо... За что мне такое наказание! – Женщина крепилась-крепилась и все-таки расплакалась.
Алина тут же засуетилась. Налила в чашку каких-то капель и заставила Ольгу их выпить. Когда та успокоилась, я спросила:
– Скажите, вы не думали о том, чтобы подать иск в суд на хирурга, оперировавшего вас?
– Думала, но у меня не приняли заявление.
– Почему?
– Понимаете, договор, который я подписала, был так ловко составлен...
– Покажи ей договор! – скомандовала Нечаева. – Полина – дипломированный юрист. Она сразу поймет, правомерный он или нет.
Владимирцева полезла в сумку и достала потрепанную ксерокопию договора. С профессиональным рвением я углубилась в его чтение. Чем дальше я читала, тем понятнее мне становилось, что врачи заранее сняли с себя всю ответственность за эстетический результат будущей операции. Это меня изрядно удивило и возмутило. Я считала, что пластическая хирургия и существует для того, чтобы улучшать внешний вид лица и тела клиента. А глядя на Ольгу, поняла, что это – миф. Никаких гарантий, что так все и будет, нет. Пациент всегда идет на огромный риск. Казалось бы, Владимирцевой терять было нечего, кроме ужасного шрама на лице. Но ее уговорили на большее. Профессионально так уговорили. Пообещали, что ее внешность значительно улучшится, а значит, перед ней откроются новые перспективы. Незамужняя женщина купилась на это, причем с удовольствием.
– Ну что, по-вашему, там можно за что-нибудь зацепиться? – с надеждой спросила она, когда я оторвала глаза от договора.
– Вы сказали, что в результате операции была повреждена мышца правого глаза. По-моему, это прямой ущерб здоровью. На это и надо давить. Я помогу написать иск...
– Все без толку, – Ольга безнадежно вздохнула.
– Почему?
– Я прошла семь кругов ада, но мое хождение по мукам не увенчалось успехом. Где я только не была со своей проблемой – в суде, в прокуратуре, в горздраве, в обществе по защите прав потребителей... Везде люди сначала в ужасе шарахались от меня, а потом беспомощно разводили руками. Мне даже приходилось слышать замечания – мол, я сама во всем виновата. Нечего было менять то, что дано природой! Но мне бы даже в голову не пришло идти на пластику, если бы не безобразный шрам на лице, оставшийся после аварии, – уже в который раз повторила Ольга. – Если бы в клинике «Приват-мед» меня не уговорили, я бы ни за что не стала менять еще и форму глаз, носа... Как профессионально меня там убеждали! А потом все повернули так, словно я сама настаивала на пластике глаз, носа, губ, да еще и торопила со сроками. Да, получилась асимметрия, говорил Жупанов, но это потому, что лицо было ранее травмировано, а я злостно нарушала постоперационный режим...
– Но ты этого не делала? – уточнила Алина.
– Я неукоснительно соблюдала все рекомендации врачей, – заверила нас Ольга. – Очков и контактных линз не носила. Да, я немного близорука, но у меня всего-то минус единичка. И такой уж сильной необходимости в использовании очков и линз не было. Я же тогда не работала! Но Жупанов пытался убедить меня в том, что смещение носовой перегородки произошло из-за давления дужки очков на переносицу. А контактные линзы якобы повлияли на мышцу века. Все это вкупе с черепно-мозговой травмой, полученной мною при аварии, и привело к такому результату. Я не смогла доказать обратное. В итоге ему верили все, а мне – никто.
– Ну хорошо, носила ты очки и линзы или нет, это сейчас доказать невозможно. Но вот насчет предшествующей травмы все было предельно ясно, – сказала я.
– Да, будто бы Жупанов раньше не знал о моей травме черепа и не мог предусмотреть неблагоприятных последствий! Вот жук! – в сердцах воскликнула Алина.
– Значит, ты пыталась, но так и не смогла добиться компенсации морального и материального ущерба? – уточнила я.
– В обществе по защите прав потребителей мне все-таки подсказали, что надо делать. Я прошла так называемое независимое медицинское освидетельствование. Оно подтвердило, что повреждена мышца глаза, но прямой вины Жупанова в этом, видите ли, нет. Все дело во мне, в индивидуальных особенностях моего организма. Вот это заключение. – Ольга протянула мне другую бумажку со словами: – По-моему, у всех врачей существует круговая порука. Они никогда не подтвердят вину своих коллег и будут горой стоять друг за друга. Еще мне показалось, что у Жупанова сильная поддержка в горздраве. Он при мне звонил кому-то и разговаривал на «ты», как с хорошим приятелем.
