— А кто-нибудь из соседей видел или слышал что-то?
— Я не знаю, — растерянно посмотрела на меня Ирена. — Меня не ставили в известность. Сказали только, что найти преступников вряд ли удастся…
— Хорошо. Что-нибудь еще?
Ирена посмотрела на меня широко открытыми глазами и несколько раз часто моргнула.
— Наверное, все… Этих сведений недостаточно, да? — испуганно спросила она.
— Вообще-то маловато, — согласилась я. — Но давайте постараемся извлечь из того, что вам известно, максимум информации.
— Я расскажу абсолютно все, только… — произнесла Ирена и снова горько вздохнула, — только вообще-то мне мало что известно.
— А вы знаете, что именно было похищено из квартиры вашей матери? — задала я очередной вопрос, понимая, что клиентка на самом деле обладает весьма скудной информацией, которая вряд ли сможет мне помочь составить полную картину преступления.
— Да, конечно, — Ирена, спохватившись, тут же полезла в сумочку и извлекла оттуда листок бумаги. — Вот, я даже составила список, подумав, что он может пригодиться, — и она протянула листок мне.
Я пробежала глазами недлинный реестр похищенных вещей. Да-а, вещи действительно были ценными: норковая шуба, цифровая видеокамера, несколько ювелирных украшений с драгоценными камнями, крупная сумма денег, золотая фирменная зажигалка. К тому же прихватили даже импортный телефонный аппарат…
— Скажите, Ирена, — проговорила я, — а это все ценности, что находились в доме?
— Нет, конечно. Если говорить о технике, то у мамы была масса самой разнообразной техники, но ее вынести трудно. Ведь не потащат же воры из дома, скажем, холодильник…
— А другие драгоценности? Или деньги? Может быть, что-то из одежды? Я вот смотрю, ведь телефоном-то они не побрезговали.
— Да, у мамы была и дорогая одежда. У нее была еще одна шуба, песцовая, но, правда, уже не новая. Ее не взяли. Наверное, труднее сбыть… — предположила Ирена. — Были, конечно, и прочие ценности: дорогой фотоаппарат, DVD-проигрыватель, компьютер. Но все это слишком громоздкое. Мне кажется, они взяли то, что проще унести, не привлекая внимания.
— Я бы так не сказала… — покачала я головой. — Вот, например, шуба. Даже если ее хорошо свернуть, получится целая сумка. Видеокамера плюс телефон — это еще один пакет.
— Но это все-таки не телевизор или компьютер…
— Ну, хорошо, — сказала я. — Можно я оставлю этот список себе?
— Да, разумеется, — с готовностью ответила Ирена. — Это я для вас приготовила.
— И еще одна просьба, — обратилась я к гостье. — Если есть такая возможность, мне бы хотелось иметь фотографии похищенных вещей или хотя бы подробное их описание. И конечно, фотографию вашей мамы.
— Снимок мамы у меня есть, — Ирена раскрыла сумочку и принялась рыться в ней. — А что касается другого… Я, конечно, посмотрю, но не думаю, что смогу найти все. Разве что часть…
— Что найдете.
— Хорошо. А мамин портрет… Вот, возьмите, — Ирена протянула мне небольшой снимок. — Только, пожалуйста, верните мне его потом, хорошо?
— Обязательно, — заверила я девушку и взяла фотографию.
С небольшого цветного отличного качества снимка на меня смотрела смеющаяся женщина лет сорока. У нее так же, как и у Ирены, были каштановые волосы, только покороче. Они были уложены в аккуратную прическу. Большие зеленые глаза выдавали в Марии Викентьевне человека волевого и сильного, несмотря на ее лучезарную и открытую улыбку.
— Скажите, а чем занималась Мария Викентьевна? — спросила я у Ирены.
— У мамы была фирма по торговле недвижимостью. «Рубин», не слышали?
— Слышала, — кивнула я.
Название фирмы было мне действительно знакомо. Агентство существовало достаточно давно и успело заработать определенный авторитет на рынке недвижимости.
— А у вас у самой нет никаких подозрений по поводу того, кто бы мог совершить это преступление? — Я и сама понимала, что вопрос лишний, но задать его должна была.
— Нет, конечно, — пожала плечами Ирена. — Я не думаю, что ограбить могли свои, а про посторонних я и не знаю, что думать.
— Вероятно, грабителей на Марию Викентьевну кто-то навел, — предположила я. — Кто-то, кто знал ее, кто бывал у нее дома и знал, что в квартире много ценных вещей. Может быть, у вас есть подозрения на этот счет?
Ирена на несколько секунд задумалась, но потом отрицательно покачала головой.
— Да нет, вряд ли… Никто из ее друзей и знакомых не способен на такое… Да у мамы и друзей-то особых не было. Она была с головой погружена в работу, ей некогда было заниматься личной жизнью.
— Извините, Ирена, за нескромный вопрос, но разве у вашей матери не было близкого человека? Я имею в виду мужчину. Ведь она была еще молода…
— Нет, у мамы никого не было… Когда-то она, конечно, встречалась с мужчинами, но в последние несколько лет у нее никого не было. Наверное, мне стоит также рассказать вам и об отце, хотя рассказывать, собственно, нечего. Отца у меня нет и никогда не было. Нет, конечно, он вообще-то был, только я его не знаю. Мама ничего не рассказывала мне о нем, она родила меня без мужа и вырастила одна. А я никогда не настаивала на том, чтобы она познакомила меня с ним или что-то рассказала. Мне было неинтересно. Если этот человек счел, что я не нужна была ему тогда, когда родилась, когда была маленькая, то зачем он мне сейчас? — Ирена несколько брезгливо пожала плечами.
— А подруги? Неужели у нее не было близких подруг?
— Была одна подруга, но она несколько лет назад вышла замуж за иностранца и уехала в Голландию. Теперь они с мамой только созваниваются изредка. А больше близких подруг у нее не было…
— А родственники?
— В Тарасове никого нет, — ответила Ирена. — Мама родилась не здесь. Она приехала сюда учиться, а потом здесь и осталась. Так что родственники у нас есть, хотя и дальние, но в других городах. Мы с ними почти не общаемся.
— Ирена, а чем занимаетесь вы? — наконец задала я давно интересовавший меня вопрос.
— Я работаю в модельном бизнесе, — ответила она.
«Значит, я все же не ошиблась», — решила я, но тут Ирена добавила:
— Я менеджер по работе с персоналом.
— Надо же! — не сдержалась я. — А я-то подумала, что вы сами работаете моделью или манекенщицей. Внешность у вас для этого, по-моему, вполне подходящая.
— Да нет, я не модель, — улыбнулась моя новая клиентка. — Мне предлагали несколько раз попробовать себя на этом поприще, но я чувствую, что этот род деятельности не для меня.
— А вы не подозреваете, что навести на квартиру вашей матери мог кто-то из ваших знакомых? — спросила я, все еще пытаясь хоть как-то определить круг первоочередных подозреваемых.
— Нет, что вы! — ошарашенно уставилась на меня Ирена. — Это совершенно исключено! Я очень разборчива в выборе друзей, впрочем, как и моя мать. Все мои знакомые — люди вполне приличные. К тому же я знаю их очень давно. Никто из них никогда не позволил бы себе ничего подобного. Нет-нет, это абсолютно невозможно! — категорично заявила гостья.
— Ну, хорошо, как скажете, — согласилась я с Иреной. — А вы не знаете, каким образом бандиты проникли в квартиру? Они ведь не взламывали дверь средь бела дня?
— Вообще-то нападение произошло уже ближе к вечеру, — проговорила Ирена, — часов около пяти. В милиции сказали, что никаких следов взлома на двери нет.
— Так, значит, получается, что ваша мать сама открыла дверь преступникам или преступнику? Это еще раз говорит о том, что она знала этого человека.
— Нет, что вы… — покачала головой Ирена. — Мама просто была такой. Она никогда никого не боялась. Она не верила в то, что кто-то чужой может прийти к ней и ограбить. Когда звонили в дверь, она даже не смотрела в глазок, не говоря уже о том, чтобы спросить «Кто там?». Она была очень доверчива… — Ирена снова часто заморгала и отвела взгляд. — А жила она в таком неблагополучном районе… Сколько раз я уговаривала ее переехать в другую квартиру, в нормальный дом — где есть домофон, консьержка, охрана… Ведь, согласитесь, Татьяна, когда женщина живет одна, живет вполне обеспеченно, это может привлечь грабителей или воров к ней, как к легкой добыче. Но она наотрез отказывалась менять место жительства. Говорила, что прожила там большую часть жизни и никуда не уедет. Та квартира досталась ей по счастливой случайности. Она, когда еще была студенткой, снимала в ней одну комнату. Жила вместе с хозяйкой-старушкой. Мама училась в мединституте. Когда у старушки случился инсульт и она слегла, мама долгое время ухаживала за ней. Она тогда уже закончила учебу. Мама делала ей уколы, массаж… в общем, практически стала ее сиделкой. Бабушка была одинокой, родственников у нее не было, и к тому моменту, когда ей стало совсем плохо, мама как раз была беременна мной. Хозяйка пожалела ее и незадолго до смерти завещала квартиру ей. Вот так мама и стала владелицей той квартиры. И после этого ни в какую не желала съезжать. Хотя при ее-то возможностях… — Ирена невесело усмехнулась. — Ну, у нас так всегда — сапожник без сапог.
