— Как будто бы не было. Он был довольно общительным молодым человеком. Все его любили.
— Кто получает наследство после его смерти?
— Его дядя, достопочтенный Юстас Белтейн, получает его титул и поместье. Есть ряд подозрительных фактов, указывающих на его виновность. Несколько человек утверждают, что слышали громкие голоса в кабинете, где проходил ужин. Одним из ссорящихся был Юстас Белтейн. А столовый нож мог быть взят со стола во время ссоры.
— А что говорит об этом сам Белтейн?
— Он говорит, что один из официантов сильно напился, и он его отчитывал. И что это было скорее в час ночи, а не в половине второго. Понимаете, показания капитана Дигби довольно точно устанавливают время убийства. Прошло всего десять минут с момента его разговора с Кроншау — до обнаружения трупа.
— И к тому же г-н Белтейн, будучи Пунчинелло, должен был быть с горбом и в жабо.
— Я не могу вам точно описать детали его костюма, — сказал Джепп, смотря на Пуаро с любопытством. — Да я и не понимаю, зачем вам всё это нужно.
— Не понимаете? — спросил Пуаро, насмешливо улыбаясь. И спокойно, хотя его глаза блестели уже знакомым мне зелёным светом, добавил: — Ведь этот отдельный кабинет был отделен от залы занавеской, не так ли?
— Да, но…
— За которой было достаточно места, чтобы спрятаться человеку?
— Это действительно так. Но как вы узнали об этом? Вас же там не было.
— Не было. Но я вообразил себе эту занавеску. Без неё нельзя разумно объяснить случившееся. А разумным нужно быть всегда. Но скажите, посылали ли за доктором?
— Конечно, тотчас же. Но сделать уже было ничего нельзя. Смерть наступила мгновенно.
Пуаро нетерпеливо покачал головой.
— Да, я понимаю. Доктор давал свои показания при разборе дела?
— Конечно.
— Он говорил что либо о необычных симптомах? Что-либо его поразило?
Джепп вытаращил на Пуаро глаза.
— Да, месье Пуаро. Не знаю, как это вам стало известно, но доктор сказал, что окоченение тела произошло необычайно быстро, чего он никак не мог объяснить.
— Ага! — воскликнул Пуаро. — Не правда ли, есть о чём подумать, мой дорогой Джепп.
Но я понял, что Джеппу это ни о чём не говорило.
— Если вы думаете об отравлении, то кто будет сначала травить человека, а затем вонзать в него нож?
— Говоря по правде, это было бы смешно, — спокойно согласился Пуаро.
— Не хотели бы вы, месье, посмотреть комнату, где было найдено тело?
Пуаро замахал руками.
— Ни в коем случае. Вы сообщили мне только одну интересную вещь — отношение лорда Кроншау к наркотикам.
— Значит, вы ничего не хотите увидеть?
— Только одно — фарфоровые статуэтки, с которых были скопированы карнавальные костюмы. Вы сможете это устроить?
— Если хотите, мы можем прямо сейчас поехать к мистеру Белтейну, то есть теперь уже лорду Белтейну. Думаю, он не будет возражать.
Мы взяли такси. Нового лорда не было дома. По просьбе Джеппа нас провели в «китайскую комнату», где хранилась его коллекция редкостей.
— Не знаю, — беспомощно сказал Джепп, — как вы сможете здесь найти то, что вам нужно.
Но Пуаро уже придвинул стул к камину и шустро, как воробей, вспрыгнул на него. Над зеркалом на маленькой полочке стояли шесть фигурок. Пуаро внимательно их осмотрел, сделав ряд замечаний.
— Вот они. Итальянская комедия масок. Три пары: Арлекин и Коломбина; Пьеро и Пьеретта — изящные фигурки в белом с зелёным. Пунчинелло и Пульчинелла — в светло-сиреневом и жёлтом. Очень сложный костюм у Пунчинелло — оборочки, рюшечки, горб, высокая шляпа. Я так и думал, очень сложный костюм.
Он осторожно поставил фигурки на полку и спрыгнул со стула.
Джепп был не удовлетворён. Но так как Пуаро и не собирался ничего объяснять, он сделал вид, что всё понимает. Мы уже собирались уходить, когда вернулся хозяин. Джепп нас представил друг другу. Мистер Белтейн был человеком лет пятидесяти, с приятными манерами и красивым лицом стареющего фата. Совершенно очевидно — прожигатель жизни и позёр. Мне он сразу не понравился. Он любезно нас приветствовал, сказав, что наслышан о достоинствах Пуаро и готов нам во всём помогать.
— Я знаю, что полиция делает всё от неё зависящее, — сказал он, — но боюсь, что тайна убийства моего племянника никогда не будет раскрыта. Всё настолько сложно.
Пуаро всё это время внимательно наблюдал за ним.
— Вы не знаете, были ли у вашего племянника враги? — спросил он.
— Не было, я в этом уверен, — Белтейн помолчал, а затем добавил: — Если у вас есть какие-нибудь вопросы.
— Только один, — сказал Пуаро серьёзно. — Ваши костюмы были точно скопированы с этих статуэток?
— До малейших деталей.
— Спасибо, милорд. Это всё, что я хотел узнать. Всего хорошего.
— Ну и что теперь? — спросил Джепп, когда мы вышли на улицу. — Я должен отчитаться в Скотланд-Ярде о результатах расследования.
— Хорошо. Не буду вас задерживать. Мне нужно ещё выяснить одну деталь, и тогда…
— Что тогда!?
— Тогда дело будет раскрыто.
— Что? Не может быть! Вы знаете, кто убил лорда Кроншау?
— Совершенно верно, знаю.
— Кто же? Юстас Белтейн?
— А, мой друг! Вам же известна моя маленькая слабость. Я люблю держать все нити расследования в своих руках до самого конца. Но не беспокойтесь. Придёт время, и я обо всем вам расскажу. Мне не нужны никакие лавры. Это дело будет вашим. Но при одном условии. Вы должны мне позволить раскрыть это преступление, используя свой метод.
— Ну что же, это вполне справедливо. Если, конечно, дело будет раскрыто. Но вы самая настоящая устрица, Пуаро. Из вас ничего не вытянешь.
Пуаро улыбнулся.
— Ну пока, я спешу в Ярд.
Пуаро подозвал такси.
— Куда мы едем? — спросил я, снедаемый любопытством.
— В Челси, встречаться с Дэвидсонами.
Он дал адрес шофёру.
— Что вы думаете о новом лорде Кроншау? — спросил я.
— А что думаете вы, мой добрый друг Гастингс?
— Я ему не верю.
— Вы считаете, что он злодей, о каких пишут в книгах?
— А вы так не считаете.
— Я полагаю, он был очень любезен по отношению к нам, — ответил мне Пуаро с непроницаемым лицом.
— Потому что у него есть на это свои причины.
Пуаро с грустью посмотрел на меня, покачал головой и пробормотал что-то вроде «полнейшее отсутствие метода».
Дэвидсоны жили на третьем этаже особняка. Самого мистера Дэвидсона дома не было, но его супруга была дома. Мы вошли в длинную с низким потолком комнату, увешанную восточными украшениями. Воздух в комнате был спёртый, чувствовался сильный запах пахучих китайских палочек. Миссис Дэвидсон тотчас же вышла к нам. Это была маленькая блондинка, настолько хрупкая и изящная, что могла бы вызывать жалость и симпатию, если бы не холодный расчётливый блеск её бледно-голубых глаз.
Пуаро объяснил причину нашего прихода, и она грустно покачала головой.
— Бедный Кронш, бедная Коко! Мы оба так её любили. Её смерть была для нас ударом. О чём вы хотите меня спросить? Неужели я снова должна пересказывать всё, что произошло в тот ужасный вечер?
— Поверьте, мадам, я не стал бы беспокоить вас зря. Инспектор Джепп всё мне рассказал. Я только хотел бы посмотреть на костюм, в котором вы были на балу в тот вечер.
Женщина выразила некоторое удивление, и Пуаро разъяснил свою просьбу.
— Вы понимаете мадам, я работаю по методу своей страны. Мы всегда восстанавливаем сцену преступления. Возможно, мне понадобится, чтобы вы все повторили то, что делали в тот злополучный вечер. И в этом случае нужно, чтобы вы были в тех же костюмах.
Миссис Дэвидсон продолжала недоумевать.
— Я, конечно, слышала о воссоздании картины преступления, — сказала она. — Но я не думала, что при этом так важны все подробности и детали. Я сейчас найду свой костюм.
Она вышла из комнаты и почти тотчас же вернулась с костюмом из белого атласа с зелеными помпонами. Пуаро взял его у неё из рук, внимательно осмотрел и с поклоном вернул обратно.
— Спасибо, мадам Я вижу, вы потеряли зеленый помпончик, который должен был быть у вас на плече.
— Да, он оторвался на балу. Я подняла его и отдала подержать бедному Кроншау.
— Это было после ужина?
— Да, после.
— Может быть, незадолго до трагедии.
Бледно-голубые глаза Дэвидсон выразили некоторое беспокойство, и она быстро ответила:
— Нет, задолго до этого. Сразу же после ужина.
— Понимаю. Это всё. Не буду больше вас задерживать, мадам. Всего наилучшего.
— Да, — сказал я, когда мы вышли из дома, — вот и объяснение тайны зелёного помпона.
— Не знаю.
— Что вы имеете в виду?
— Вы видели, как внимательно я рассматривал костюм, Гастингс?
— Конечно.
— Помпон, которого не хватало, не был оторван. Он был аккуратно отрезан ножницами. Все нитки были одной длины.
