Ознакомительная версия.
Все произошло так быстро, что Раал не успел среагировать. А потом его буквально накрыло волной ослепляющей ненависти и злобы.
И он не сделал того, что мог сделать. Единственно правильного шага в этой ситуации.
Он упустил момент. И второй потомок гиперборейцев, волею Провидения оказавшийся, вернее, оказавшаяся на месте жертвоприношения, исчезла прежде, чем Раал вынырнул из черной бездны яростного безумия.
Да, у Лены Осеневой была отвратительно светлая и чистая душа, но Раал мог вселиться только в носителя Древней крови. Разум и душа дикарей были закрыты для него.
Как и все предметы и растения Земли – вселиться в них без специального обряда Раал тоже не мог.
К счастью, на месте жертвоприношения остался Ключ – единственный предмет из Гипербореи. Яромир, сообразив, ЧТО он едва не совершил, в ужасе отшвырнул клинок слишком далеко. А потом в суматохе о нем банально забыли.
Так что пристанище для души Верховного Жреца нашлось.
А значит, ничего еще не закончилось…
– Ой, ну что ты делаешь, перестань! – Пухленькая светловолосая девушка, на щеках которой от улыбки счастливо жмурились симпатичные ямочки, шутливо хлопнула по потянувшейся в неправильном направлении руке.
Но поскольку девушка родилась и все свои семнадцать лет прожила в деревне, она по определению не могла оказаться хилой городской барышней, за свою жизнь не поднимавшей ничего тяжелее зонтика. Нет, эти крепкие ладошки и вилы держали довольно ухватисто, и с дойкой коров справлялись не хуже матери, и свиньям тяжеленные ведра с похлебкой таскали, – в общем, сильные они были, ладошки-то. И увесистые.
Поэтому шутливый хлопок показался управлявшему своими конечностями парню пинком взбрыкнувшей лошади. Ну, хорошо, не полноценной лошади, но зловредного пони – точно. Во всяком случае, на мгновение ему привиделось, что вместо кистей рук у его спутницы копытца.
– Ауч! – Он отдернул расхныкавшуюся руку и успокаивающе потер ушибленное место. – Клава, ты чего лягаешься?
– Я тебе что, лошадь, что ли, чтобы лягаться?! – возмутилась девушка.
Едва удержавшись от подтверждающего кивка, парень пробурчал:
– Нет, внешне ты похожа на хорошенькую девушку. Пока не начинаешь драться.
– И ничего я не дралась, я так, по руке хлопнула, чтобы не охальничал. – На круглых щечках Клавы снова захихикали ямочки. – Сережа, а я правда хорошенькая? Или ты всем девушкам так говоришь?
– И ничего и не всем! – Опытное женское ухо моментально уловило бы в искреннем негодовании парня излишнюю нарочитость, но у Клавы Севрюковой, младшей дочери Ивана Севрюкова, фермера из деревни Поморье, маленькие розовые ушки были совсем неопытными. И с готовностью подставили аккуратные краешки под внушительные связки отборнейшей лапши, навешиваемой столичным красавчиком. – Я, когда тебя в первый раз увидел, сразу понял: она! Та самая, которая снилась мне по ночам, которую я искал долгие годы и никак не мог найти! Если бы ты знала, Клавочка, как я тосковал, как страдал! Да, у меня были девушки и женщины – я ведь все-таки мужчина, но среди них я не нашел той хрустальной чистоты, которая просто звенит в тебе! – Блин, чуть не ляпнул – фиалка на горном склоне! Хотя вряд ли эта простушка вспомнит фразу из фильма, если вообще его смотрела. – Ты – словно горный источник живой воды, к которому стремится усталый путник! Нет, не воды – вина, молодого и хмельного, от которого просто сносит крышу! И ничего удивительного нет в том, что и мне снесло! Клавочка, милая моя, – голос парня снизился на полтона и стал бархатно-воркующим, – я с ума схожу рядом с тобой! Не вини меня в этом, вини себя! Я ведь не смогу теперь без тебя, солнышко мое! Я хочу, чтобы мы всегда были вместе! Всегда-всегда, – и в горе, и в радости!
– Ты… – Клава почувствовала, как немеют ноги, как сладко замирает бьющееся пойманной птичкой сердце, как от вкрадчивых прикосновений умелых рук незнакомо ноет внизу живота, как все бастионы, вроде бы основательно выстроенные под строгим надзором отца – «Ни-ни до свадьбы, Клавка! Узнаю что – изувечу и тебя, и хахаля твоего!» – начинают осыпаться, словно были выстроены из песка. – Ты что, меня замуж зовешь?
– Да, веточка моя яблоневая, да! – хрипло выдохнул Сергей, добравшись наконец, до пышной груди, такой настоящей, такой нежной и в то же время упругой, живой, не то что силикон его прежних подружек.
Да и вся эта пухляшка была такой крепенькой, такой наливной, такой настоящей! От нее даже пахло совсем по-другому – не эксклюзивными духами и дезодорантом, а свежескошенной травой и солнцем.
А ее наивность, ее нетронутость, ее неопытность буквально сводили Сергея Тарского, молодого московского плейбоя, с ума. А он еще не хотел ехать в эту командировку!
Да и кому захочется тащиться летом не к теплому побережью Средиземного моря или хотя бы Черного, а в холодрыгу Белого! Из Москвы в Мурманск ради какой-то скучнейшей конференции! Ну, хорошо, не конференции, а саммита – любят у нас нынче именовать посиделки словами иноземными, – но суть от названия не изменилась. Куча нудных докладов, среди которых едва ли найдется парочка по-настоящему интересных и полезных, а в остальном – тоска смертная!
Но аспиранта кафедры языковедения Сергея Тарского никто не спрашивал. Надо лететь – полетишь. И доклад прочитаешь, ведь саммит посвящен именно твоей теме, языкам финно-угорской группы.
Но сначала подготовишь сам доклад, подписав его именем своего научного руководителя, профессора Исидора Полуэктовича Шляпко. Так уж заведено в научном и не только мире – салабоны пашут на дедушек.
Обычно на такие конференции-саммиты летал сам Изя, чему Сергей был только рад – он не любил эти сборища престарелых фанатов от науки, с которыми и не потусишь нормально. А вот шанс сдохнуть от скуки имелся, и весьма реальный. Но Исидор Полуэктович предпочел побережью Белого моря теплые пляжи Испании, и сомнительная честь выступить с докладом лично досталась его аспиранту.
Если честно, Сергей и на кафедре дохнул от скуки, тема его кандидатской диссертации интересовала парня не больше, чем устройство швейной машинки, но маменьке с папенькой так захотелось. Они оба – люди бизнеса, старший из сыновей, Андрей, серьезный и толковый парень, успешно отучившийся в экономическом университете, уже уверенно рулит их семейным делом наравне с родителями, женился, двое детей у него, в общем, надежда и опора семьи.
Чего не скажешь о младшеньком – красавчике Сергее. Если старший, Андрей, внешность имел вполне заурядную: плотный, рано начавший лысеть, нос картошкой, глаза небольшие, короткие светлые ресницы, на щеках оставшиеся после юношеских угрей оспины, то Сергей, родившийся на десять лет позже, получился совсем другим.
Очаровательный большеглазый кудрявый малыш вырос в роскошного самца, эдакого мачо. Высокий, стройный, густые темно-русые волосы, идеально лежавшие в стрижке благодаря легкой волне, светло-голубые глаза красивого миндалевидного разреза, твердые губы, ровная гладкая кожа, изящные узкие ладони с длинными пальцами, гибкое тело – в общем, лакомый кусочек для противоположного пола. И не только противоположного.
Но – балбес. Редкостный.
Нет, Сергей вовсе не был тупым идиотом, он учился легко и непринужденно, схватывая все на лету. И, если бы захотел, смог бы рулить бизнесом наравне с братом.
Но он не хотел. Совсем. Бизнес парня не интересовал, потому что требовал полной самоотдачи, сосредоточенности, внимательности, умения постоянно держать все под контролем.
А именно это раздолбаю и лентяю Сергею Тарскому было чуждо. Парень с рождения был лишен такого качества личности, как ответственность. Для него всегда существовала только одна причина для действий – я хочу. А что будет потом? Да какая, на фиг, разница, отец с братом все разрулят.
Сергей вовсе не был подлым, или злым, или жестоким.
Он был РАЗДОЛБАЕМ. Во всем. И всегда. А если этим своим раздолбайством портил кому-то жизнь или подставлял случайно – так ведь не со зла, правда?
В общем, к моменту окончания младшеньким школы родители поняли – рассчитывать на него, как на продолжателя их дела, не стоит. Иначе уверенно плывущий вперед по волнам корабль семейного бизнеса налетит на первую попавшуюся на пути мель и затонет с рекордной скоростью.
К счастью, у них уже есть один помощник капитана – Андрей, так что пусть он и станет капитаном со временем. А Сергея надо занять делом, в котором его раздолбайство не причинит большого вреда людям и планете в целом. Но и чтобы перед знакомыми стыдно не было.
И младшенький без особых проблем был устроен на филологический факультет МГУ.
Сергей, поначалу отчаянно сопротивлявшийся выбору «родаков», после первого дня учебы сопротивляться перестал. И даже был искренне благодарен матери с отцом за такой потрясающий подарок – филфак МГУ!
Ознакомительная версия.
