Ознакомительная версия.
Тогда Анатолий Брагин еще не представлял, как он это сделает. Но бабушка добилась своего: он тоже зациклился на квартире. Ни одна из его жен так и не была здесь прописана. Ни одной при разводе не досталось ни метра. А благодаря единственной дочери и ее недавно родившемуся сыну, которого Брагин тут же прописал, отобрать у него единственное жилье по суду не могли, хотя дочь давно уже жила отдельно и с отцом старалась не общаться. С ее матерью Анатолий лет десять был в разводе, но дочка пошла в него, расчетливая. Прописалась на всякий случай вместе с малолетним ребенком у отца, чтобы многомиллионную собственность из рук не упустить. Все оформили грамотно, не подкопаешься. У Брагина был хороший юрист, он же лучший друг, Вадим Копылов. Мысленно Анатолий уже не раз сказал ему спасибо. Ах, сколько подводных камней пришлось обойти! Сколько взяток рассовать нужным людям! Зато теперь – накось выкуси!
Когда банк начал давить, Брагин вспомнил все перипетии многотомной квартирной истории и пришел в бешенство. Одни Кабановы чего стоили! Что вы прикажете делать с многодетной семьей? Они хоть и были Кабановы, но плодились как кролики. Он даже пошел на крайность, хоть и скрепя сердце: купил им аж две отдельные квартиры, чтобы заполучить две их комнаты в коммуналке! Но отселил-таки это скандальное семейство плебеев. Это был великий праздник. Главный в его жизни, когда он ОДИН пил шампанское в тесной кухне, строя грандиозные планы превращения коммунального сарая во дворец. Дела тогда шли отлично, денег было полно. Жаль, бабушка не дожила. Но Анатолия все равно переполняло чувство гордости: он это сделал!
И вот теперь его заставляют обменять мечту всей жизни на халупу, расположенную за МКАД, у черта на куличках, пусть даже на две халупы, если совсем в жопенях, и в придачу к ним на деньги, которые он должен будет, ха-ха, отдать какому-то банку!
Да накось выкуси!
– Господин Брагин? – прозвучал в трубке женский голос.
– Киса, это ты? Ха-ха! Смешно! Как ты меня: господи-ин… Не узнал, богатой будешь.
– Это не Киса, – (ехидно). – Вам из банка звонят, Анатолий Борисович.
– А почему с этого телефона? Ведь номер же…
– Правильно: одной из ваших подружек. Которая любезно согласилась нам помочь и предоставила на пять минут свой мобильный телефон. Вы же теперь не отвечаете на звонки, если номер вам не знаком. Что нам остается делать? Звонить через ваших знакомых, чьи телефонные номера вам известны.
– Вот стерва Анька!
– Дайте-ка мне трубку! – произнес другой женский голос. – Сам козел! Слышишь, Брагин?! Ты когда мне последний раз звонил?! А что обещал?! Помнишь?! А у тебя, оказывается, долги-и!
– Да у кого их нет!
– Ты мне шубу норковую обещал!!!
– Получишь ты свою шубу!
– Ага! Я теперь знаю, что ты мне врал! Козел ты, слышишь?!
– Девушка, дайте мне трубку, – (снова сотрудница банка). – Господин Брагин, я с огромной радостью сообщаю вам, что ваши угрозы обанкротить фирму возымели действие. Мы с вами сегодня общаемся в последний раз. Банк счел вас абсолютно безнадежным клиентом и продал ваш долг коллекторскому агентству. Теперь вы будете общаться с РАККом.
– С каким еще раком?
– Российская ассоциация коллекторского консалтинга. Или как-то так. Так что не удивляйтесь ничему. Скажу честно, мы продали ваш долг аж с девяностопроцентной уценкой, но мы на это пошли, чтобы вас проучить. Вы самый недобросовестный и наглый клиент из всех, кого мы знаем.
– Да пошли вы! Испугался я какого-то рака!
– Раз вы такой храбрый, желаю вам удачи, – (с иронией). – Но обещаю, господин Брагин, что вы нас еще вспомните. И пожалеете о том, что не пошли нам навстречу.
– Сука!
– Брагин, ты козел!!!
– И ты, Анька, сука! Чтоб вы обе сдохли!
Анатолий Брагин по привычке хотел отшвырнуть телефон, по которому получал теперь лишь дурные вести, но передумал. Пальцы торопливо заскользили по дисплею. «Финдеп». Он звонил Вадиму Копылову.
– Вадик, здорово! Проясни мне один момент.
– Внимательно слушаю тебя, о, шеф!
– Шутки в сторону. Мне из банка звонили.
– Опять?
– Не опять, а снова. Они сказали, что продали долг какому-то РАККу. Две «К».
– Да понял я. Плохи дела, старик.
– Ты меня не пугай.
– А я не пугаю. Ты слышал когда-нибудь про Серафима Кузьмича?
– Нет, а кто это?
– Пора бы тебе знать. Это главный коллектор в нашей стране, можно сказать, гуру всех вышибателей долгов. Величают его Серафим Кузьмич Быль.
– Кто? Пыль?
– Быль. А ты не смейся, Толя. Коллекторский бизнес в нашей стране относительно молодой, ему лет шесть, максимум семь, а Серафим этим делом занимается вот уже лет пятнадцать. Начал в девяносто восьмом, когда из тюрьмы вернулся, где отсидел семь лет за бандитизм. Сечешь? Как думаешь, кем он был раньше?
– Вышибалой, что ли?
– Именно. Сейчас-то у него все по-белому. Банк уступил ему свои права требования по договору цессии…
– Слушай, Вадик, не грузи меня юридическими терминами!
– Хорошо, не буду. Вкратце: есть черные коллекторы, есть серые, а есть белые. Так вот начинал Серафим как бандит, и хотя теперь он белый и пушистый, в основном на психику давит, но старые методы, я думаю, не забыл. И ребята у него работают серьезные, есть и бывшие «силовики», и, само собой, братки. А теперь еще и грамотные юристы, которым я в подметки не гожусь. Он очень богатый человек, Толя. Просто неприлично богатый. Потому что дело свое добре знает. Так что голосок soft-коллектора, девушки из банка, тебе может впоследствии райской музыкой показаться. Люди Серафима Кузьмича обзвоном клиентов не занимаются. Раз он купил твой долг, то намерен на этом разжиться. За сколько, говоришь, он его приобрел?
– С девяностопроцентной уценкой, – мрачно сказал Брагин.
– Круто. Что ж, это его бизнес, купить за копейку многомиллионный долг и все вернуть сполна. Он это умеет.
– Паяльник, что ли, в задницу вставит? Так ведь сейчас не девяностые.
– Он, между прочим, бывший детдомовец. В пятнадцать на завод пошел, одновременно в школу рабочей молодежи. Даже в вузе отучился, честно хотел жить. А когда страна начала разваливаться, вместе со своими приятелями, бывшими детдомовцами, банду сколотил. Кузьмич такую школу жизни прошел, что нам с тобой, Толя, и не снилось. Он свою пайку научился зубами выгрызать, когда мы еще только письмо Онегина к Татьяне наизусть учили и думали, что все у нас будет в шоколаде. Зверь, не человек. Так что советую договориться.
– Я квартиру не отдам. Ты знаешь, как она мне досталась.
– Что делать, Толя? Жизнь дороже.
– Хватит меня пугать!
– А я не пугаю. Ты спросил – я ответил.
– Вместе, между прочим, вляпались.
– Так я готов, так сказать, искупить. Войти в долю.
– Скажи мне честно: что будет?
– Как действует Кузьмич? Этого я не знаю. Сейчас не знаю. Говорят, фантазия у него богатая. И вообще он с заскоками. Своеобразный дядька.
– Ладно, справимся.
– Желаю удачи.
– Если что – я позвоню.
Брагин дал отбой и вытер пот со лба. Напугал, черт! И сильно напугал! Поэтому когда позвонили из РАККа, Анатолий Брагин был белый и пушистый, не то что с девушкой из банка. Хотя звонила тоже женщина, мило интересовалась, не угодно ли господину Брагину договориться с господином Былем по-хорошему?
– Угодно, – хрипло сказал он.
– Вот и отлично! Серафим Кузьмич приглашает вас в гости.
– В гости? Зачем в гости? Я один не поеду.
– Не бойтесь, вашей жизни ничто не угрожает. Серафим Кузьмич дает вам слово, что к вам не будут применять силу.
«Сука», – подумал Брагин, но вслух сказать не решился. Это уже были не шутки, баба говорила от имени страшного Серафима Кузьмича. Как там Вадик говорил? Зверь, не человек.
– Слово, значит, дает?
– Именно так. Записывайте адрес. Господин Быль живет за городом…
– Лена, Паша, Настя! Осподи, не орите! Коля! Где ты, Коля? Да угомони ты их! Маша! Кто-нибудь! Петя, где ты там?! Осподи! Петя!
Она без сил рухнула на табуретку и чуть не загремела на пол. Одна из ножек подогнулась, давно уже пора было ее починить. Два мужика в доме, а мебель на глазах разваливается! А считая одиннадцатилетнего внука, три здоровых лба! Тоже мог бы молоток в руки взять, не все же в телевизор пялиться! Как же! Все заняты! А у нее больше нет сил. На плите стоит огромная кастрюля, в ней варится борщ. Надо бы помешать, потом положить капусту. Морковку нашинковать, обжарить. Лук. Картошки начистить. И на второе тоже. В раковине гора немытой посуды.
Хрясть! Ножка все-таки сломалась!
– А-а-а!!!
– Ну, че тебе? – сунул голову в кухню муж.
– Что ж они так орут-то?
– К Пашке пацаны в гости пришли.
– Почему к нам-то, Петя? У нас и так повернуться негде!
– А куда?
Смотрит на нее как баран на новые ворота. Такая уж у них, у Кабановых, судьба. Сколько она себя помнит, теснота, толчея. Когда рожала троих, не думала. У них, у деревенских, так принято: детей должно быть много. Она впитала это с молоком матери, а ее дети, видимо, с ее молоком. Иначе как объяснить, что у старшего сына трое и у среднего тоже трое? У дочери, у младшенькой, Ирочки, пока двое, так ведь ей еще только тридцать четыре! Родила год назад материнский капитал, ну и куда с ним? Ребенок орет, есть просит, капиталом его не накормишь, а пенсия, она когда еще будет, чтобы прибавку к ней дали? И метры квадратные в Москве на этот капитал не купишь. Сколько уже Кабановы в очереди на расширение стоят? Денег нет, связей нет, вот и позабыли про них. Ирка умная-умная, а дура. С мужем развелась, а как снова выскочит замуж – первым делом ребенка родит. Что ж будет-то? А?
Ознакомительная версия.
