— Что ты тут делаешь? — рявкнул он, подходя.
— Вы, — глядя «сквозь» парня, ровно поправила я.
— Что я? — не понял парень.
— Не «ты», а «вы», — пояснила я, — Полина Аркадьевна, очень приятно. С кем имею удовольствие общаться на повышенных тонах?
— Зачем вы трогали машину? — парень сбавил обороты, но с «настройки» не сбился.
— Странная работа? — спросила я, кивнул головой на машину, — и что ей с целым стеклом не катается?
— Девушка, вы кто?
Меня разобрал смех. Вроде, мы оба не из Одессы. Парень, судя по лицу, был рожден в солнечном Таджикистане, а я вообще в Тамбове. Да — да, в том самом, куда так хотел мальчик.
— Меня Лариса Вадимовна наняла, — пояснила я, — так что мы с вами, похоже, коллеги по этому дурному квесту. Вы из охранного агентства?
— Откуда вы знаете?
— Дедуктивный метод, — пожала плечами я, — рост, комплекция, теплая одежда и обувь, стиль общения…
— Вы?.. — парень, похоже, завис, мучительно соображая, к какой из профессий меня отнести. На крутого детектива я была не похожа, да и потомственную сибирскую бабку напоминала слабо.
— Психолог, — я сжалилась и протянула парню визитку.
— А это-то здесь при чем? — удивился он, — или вы из этих… которые всякие полтергейсты ловят?
— Нет, — я все-таки не выдержала и рассмеялась, — не парапсихолог, просто психолог. Охотники за привидениями будут после следующего стекла.
Парень аж с лица спал, из золотистого став серым.
— Ну вас на фиг! — откровенно высказался он.
— С удовольствием, — согласилась я, — вот только выясню, что все-таки происходит с машиной, и сразу же на фиг. Первой же лошадью.
— А выяснишь… те, — поправился парень.
— Боюсь, у меня нет другого выхода. За те деньги, которые мне платит Лариса Вадимовна, я просто обязана это сделать.
Парень кивнул и вроде как нацелился сам туда, куда только что послал меня.
— Как вас зовут? — остановила его я.
— Рафаил.
— Вы здесь с какого стекла, Рафаил?
— С шестого, — ответил парень с нехорошим оживлением. Видно было, что разговор ему неприятен, но молчать уже совсем невмоготу.
— Что случилось в шестой раз?
— Мальчишки мячом. В футбол играли.
— А в седьмой?
— Камешек отскочил. От колеса. Вон та «бэха» выезжала и… Хозяин — нормальный мужик, хотел оплатить, да Лариса сказала, что раз уж тут чертовщина творится…
— Понятно, — кивнула я, — а в восьмой?..
— В восьмой я его выбил, — лицо Рафаила снова поменяло цвет, на этот раз став золотисто-розовым. Смотреть на него было интереснее, чем в телевизор.
— Продолжайте. Я заинтригована…
— Обходил машину. Осматривал. Поскользнулся. Уже лед был. Ну и въехал рукой. Случайно! И Лариса… Вадимовна согласилась, что случайно.
— Рука-то цела, терминатор?
— Даже не поцарапал. Такое ощущение, что это клятое стекло само ждало повода, чтобы рассыпаться, — Рафаил вроде бы шутил, но выпуклые темные глаза были серьезны.
— И все время стекло.
— Причем именно это, переднее, — кивнул Рафаил, — странно. Если бы конкуренты или соседи пакостили, так были бы царапины по кузову, надписи. Или, там, фару разбить, колеса порезать.
— А тут такой стойкий баг, — продолжила его мысль я, — как будто это стекло и впрямь прокляли.
— Так были же и священник и ведьма. Ничего на этом стекле нет.
— Ничего нет, — подтвердила я, — даже грязи. Но ведь так же не бывает, Рафаил?
Парень пожал плечами. Он не хуже меня знал, что так не бывает. Но действительность в очередной раз решила доказать ему, что в жизни все не так, как на самом деле. И это его здорово напрягало.
Пригласить, что ли, на консультацию
В голубом окне экрана призывно-тревожно горел красный колокольчик неотвеченного письма. Я торопливо кликнула по иконке.
«…Полина, как я соскучился по тебе, как страшно соскучился! Меня преследует запах твоих волос: сладкая роза и горькая, резкая цитрусовая нота. Светляком горящий ночник и тонкое, гибкое тело, и руки с длинными, невероятно красивыми пальцами, и отблеск ночника в темно-вишневых глазах. Ты красива как сон, как мечта, моя нереальная возлюбленная…»
Меня окатило холодным, тяжелым страхом и я торопливо нажала: «Удалить всю переписку». А потом еще долго сидела на кухне, не решаясь покинуть строгое и упорядоченное царство вычищенных кастрюль и до скрипа отдраенной посуды, жесткого голубого света и резкого запаха кофе.
Эти письма я получала раз в два-три месяца. Всегда с разных аккаунтов. Всегда либо с фейковых, либо со взломанных, либо с «мертвых» и, соответственно, тоже взломанных.
Первое письмо из интереса дочитала до конца. Там было все… Все, что мне нравится, все, что заставляет меня таять, все, что зажигает кожу и перехватывает горло. Все, чего у меня НИКОГДА не было с одним мужчиной. Было — но с разными!
Я испугалась тогда. Собственно, я до сих пор пугаюсь. Это всегда только письма: не звонки, не просьбы о встрече, не признания даже, не надежды. Это только письма с воспоминаниями — сладкими, горячими и нереально правдивыми воспоминаниями о том, чего никогда не было и не могло быть…
Я удалила то письмо и заблокировала аккаунт. И через месяц обо всем забыла. А еще через месяц пришло второе письмо. Подробное описание волшебной ночи в декорациях моей новой спальни. Спальни, которую я только что отремонтировала. И в которую пока не приглашала никого.
В письме были не мечты — воспоминания! О том, как мы целовали друг друга на фоне персиковых штор, как светила в окно луна и свет падал на картину в белой раме. Как со звоном упала и разбилась статуэтка «Танцующая Мышь», которую я купила на блошином рынке в Праге…
«Мышь», это было видно из кухни — спокойно стояла на полочке у дивана… А в письме она лежала на полу, безнадежно уничтоженная, с отколотой головой и разлетевшимся на пять частей тельцем — и мне совсем не было жаль. Потому что именно в этот момент большие, жесткие но невероятно нежные руки ласкали меня так, как я всегда мечтала, но никогда не смела попросить… Стеснялась.
Прочитав это письмо, я кинулась в спальню, надеясь… Можно было не надеяться! Все, черт возьми, точно. Если штору отдернуть наполовину, свет луны упадет на картину «Девочка с саксофоном» именно так. И тень от торшера ляжет на стену именно так… Что это? Кто? Кто был в моей комнате, кто подсмотрел мои сны, кто узнал мои потаенные желания, те, которые я прятала даже от себя? Кто?
Этот вопрос был даже важнее вопроса: «Как?»
А Лариса еще назвала меня бойцом… Да я была почти парализована страхом! Я удалила письмо и потерла корзину, сменила замки и наглухо задернула шторы, я убрала подальше в горку злополучную «Мышь» и сняла со стены «Девочку с саксофоном». Я почти перестала ночевать в спальне — диван в гостиной был вполне удобным, хоть и не раскладывался.
Предпоследнее письмо было почти три месяца назад.
Значит… Значит, у меня, как минимум, шестьдесят дней относительно спокойной жизни. Черт! Надо это отпраздновать.
Я прошла на кухню, вынула из треугольного шкафчика початую бутылку морошкового ликера и щедрой рукой плеснула в кофейную чашку. Вот сейчас еще кофейку добавлю, да сливок налью — и пусть все призраки мира умоются против шерсти своей таинственностью.
Мне уже по фигу!
Зимой город просыпается медленно и неохотно, через силу. С помощью мерзкого звука будильников, контрастного душа, крепкого кофе и сладких обещаний, что вот в выходной непременно будем спать до часу дня… В квартире холодно, не смотря на то, что термометр показывает + 19, за окнами космос, внизу — белое безмолвие.
Зимой ты живешь через силу и тупо ждешь лета. Потому что, черт возьми, вставать раньше солнца - это противоестественно. И вредно для психического здоровья. И вообще, утро доброе, только если ты основательно проспал...
Лариса Вадимовна не проспала. Консультацию мы назначили на 7 утра, больше времени в сутках у бизнес-леди не нашлось. И я надеялась, что она хотя бы немного опоздает, а я успею выпить еще одну чашку кофе. Вернее, кружку кофе. Большую и красную, с надписью «Нескафе», но внутри, конечно, «Арабика». Я пока не ношу деловых костюмов за 2000 долларов, но на хороший кофе уже зарабатываю, да.
