под твою дудочку и строить бизнес, ты бы с легкостью могла выйти за него замуж, правда? Правда? Будь я неудачником, разве мы были бы здесь? Ну вот, молчишь…
Дулат откинулся на спинку стула.
– Что же ты молчишь? Скажи, в очередной раз, какое же ничтожество твой жалкий муженёк. Закрой мне рот, выплесни свою неудовлетворенность собственной жизнью на меня. Расскажи всем, что я маньяк – сексуально озабоченный маньяк. Больной на всю голову тип. О том, кому ты отказала, чтобы связать свою жизнь со мной, валяй. Пусть все знают, как я, такой ублюдок, испоганил твою жизнь тем, что дышал, моргал, смотрел, вился рядом. Хотя, все и без того всё знают, потому что твой крик слышал даже глухой садовник. Он знал обо мне всё. Всё самое гадкое.
Дулат поочередно оглядел всех сидящих за столом и остановил взгляд на мужчине, будто только что сошедшем со страниц гламурного журнала, прямиком из статьи «Акула бизнеса и альфа-самец XXI века».
– Марат? А ты-то чего такой хмурной? Грустишь, что нам придется распрощаться? Мой единственный друг на всю жизнь. Ну у тебя-то друзей всегда было много, а у меня только ты. Ты знал об этом? Конечно, знал. Знал, что никуда я не денусь. Что бы ты ни сделал, я закрою на это глаза и рано или поздно прибегу к тебе с бутылкой виски, чтобы отпраздновать воссоединение закадычных друзей. Для тебя это стало бы очередной попойкой очередным дармовым виски от богатенького приятеля. Ты мог продать меня врагу, а лет через десять, выбравшись из плена, я бы снова пришел к тебе с глупой улыбкой, чтобы дружить дальше. О, что там, я бы нашел тысячу причин, оправдывающих тебя и десять тысяч доводов в пользу того, что виноват был я сам. А теперь я скажу тебе вот что: пошел ты к черту, хитрый ублюдок! – Дулат выставил средний палец и ткнул им чуть не в лицо своего друга.
Марат не стал отрицать, не стал злиться. Так и сидел, уставившись в свою тарелку, будто соглашаясь с каждым словом друга. Лишь его обычно красные щеки показались Дулату чересчур бледными. Наверное, краснощекие бледнеют от стыда. Дулату в этот день всё сходило с рук.
– Я тонул во враждебном мире людей, презирающих меня с детства за то, что я – это я. Ты был спасительным кругом, который я боялся отпустить. Теперь, когда моя ванная наверху полна крови, самое время помахать друг-другу ручкой. Я вас всех ненавижу. Так же, как вы ненавидите меня. Взаимные искренние чувства, без всякого притворства – что может быть лучше? Так долго я пытался стать тем, кем вы хотели, чтобы я стал, что уже и забыл, какой я – настоящий.
Достав из нагрудного кармана пачку сигарет, Дулат неспешно закурил.
– Что? – он посмотрел на свою жену, – хочешь сказать, что подаю плохой пример детям? Не переживай, чему бы я их не учил, это будет не хуже того, что они уже знают и умеют. Сигаретный дым им не противен, он им хорошо знаком и не только по запаху. Курнуть сигарету для твоего сына это как съесть конфету, потому что он уже давно перешел на травку. Посмотри на его волосы – девка он или мужик? А твоя дочь ночами хлещет пиво в машинах каких-то богатеньких стариков. Ей что, денег мало? Они же с пеленок ни в чем не нуждались! А всё потому, Айнурочка, что некому было заняться их воспитанием. Ты была увлечена собой, а я вкалывал, обеспечивая ваше славное будущее и спокойный сон. Но, будь оно всё проклято, ни того ни другого не получилось. Нет теперь ни будущего, ни спокойного сна, ни семьи.
Оставшуюся половину сигареты Дулат докурил молча, и как только она закончилась, потянулся за следующей. Впервые он курил, не испытывая страха за своё здоровье и не боясь осуждения. Он вдыхал дым полной грудью, и шумно выдыхал его, а затем затягивался снова, гадая, какая затяжка может содержать в себе дыхание смерти.
– Бедный, бедный, Мара. Наверное, тебя мучила совесть по ночам? Мне стоило догадаться о том, что ты связался не с той женщиной, когда твой взгляд стал похож на мой. Хотя… – затушив сигарету в бокале вина Дулат продолжил: – Хотя, я догадывался. Но думал только об одном: «делайте свои делишки тайно, черт вас дери, чтобы я не узнал, и мне не пришлось что-либо предпринимать», – повертев пачку в руках, Дулат вдруг словно опомнился и протянул пачку другу: – Сигаретку?
Марат не курил и не было причин что-то менять в этот раз.
– Жизнь – игра и я её проиграл. В отличие от других проигравших, я и наслаждения-то от игры никакого не получил. Кстати, насчет наслаждения.
Дулат привстал.
– Я не представил вам Настю, – он указал на блондинку в конце стола. – Анастасия. Стася. Малыш. У неё много имён и трёшка в центре города, которую я ей купил. А еще QX, который тоже купил я. Никто не безгрешен, правда, Мара? Даже ты не знал о Насте, потому что я боялся, что ты и к ней свой путь проложишь. Помнишь, Айнура, я летал в Москву на деловую встречу? Ну так вот, я не летал в Москву. Я три дня жил у Насти, питался консервированной фасолью и пережаренной картошкой. Потому что ничего другого готовить она не умеет. Я ходил в трусах, пил пиво из горла, смотрел боевики по 31 каналу и представлял, какой была бы моя жизнь, если бы я не был тем, кто я есть. Три дня в моей жизни не было ни компании, ни звонков, ни банков, ни партнеров, ни налогов, ни проблемных детей, ни сварливой жены. Я специально взял с собой минимум денег. Ровно столько, сколько было необходимо, чтобы поддерживать интерес Анастасии. Иначе заряд её бы быстро закончился, ведь я никто без этих денег. Пока я вынимал купюры, она продолжала игнорировать все мои минусы. В отличие, кстати, от тебя – тебе плати не плати, но мил не будешь. Вообще, с чего вы все взяли, что я обязан оплачивать все ваши прихоти и не задавать вопросов? Сын твой, будь он хоть каплю похож на меня, работал бы уже два года, а то и целых четыре, но нет. Всё, чем он занимался, после окончания школы – так это нажирался на тусовках и транжирил бабки. – Дулат схватил со стола тарелку и швырнул её в стену. – Ой, простите, меня. Я
