подвижная, не опухшая. Шрамов нет. Красивый волевой подбородок — три пальца до кадыка. Места должно быть достаточно, чтобы полностью вытянуть язык и открыть дыхательные пути. Она смазала гелем металлическую насадку-клинок в форме вопросительного знака, вставила ее в эргономичную пластмассовую рукоять и проверила работу отсоса. Показатели насыщения крови кислородом не считывались вообще. Но сейчас это не имело значения. Ручная вентиляция не сработала. Нужно открыть доступ воздуха. Только и всего.
— Вторая доза в два куба налоксона введена.
— Подготовьте третью. И еще один адреналин через пять минут.
— Получается, шесть кубов налоксона? — уточнил Сэл. Стандартной дозой считались два кубика, а тут в три раза больше.
— Ему уже не повредит, — бросила Эмма. Налоксон не особенно влияет на организм, разве что приводит к абстиненции у наркоманов.
— Лучше ломка, чем смерть, — кивнул Сэл.
— Я готова, — сказала Эмма.
Левой рукой она взялась за рукоять видеоларингоскопа, осторожно направляя клинок. Том убрал маску, закрывавшую рот. Эмма правой рукой разжала зубы парня, потом вставила поверх языка клинок, пока его кончик не показался на экране. Трахею было не разглядеть из-за плотной массы белой пены. Опиаты… Ну конечно же! Наверняка отек легких. Потому парня и не удалось раскачать. Она продвинула клинок еще на полдюйма, потом прижала им язык пациента, пока в середине верхней части экрана, как и положено, не показался язычок — крошечный розовый сталактит, защищающий трахею. «Прямо как в учебнике», — подумала Эмма, вглядываясь в экран.
— Отсос…
Том сунул ей в правую руку пластмассовый цилиндр, прикрепленный к дренажной трубке. Эмма ввела прибор в открытый рот, собирая выделения и отодвигая язык в сторону, чтобы открыть голосовые связки. Вынув цилиндр, она положила его на каталку под плечо парня, чтобы освободить правую руку.
— Трубку…
Эндотрахеальная трубка тут же оказалась у нее. Эмма просунула ее мимо языка вдоль клинка. Она продолжала смотреть прямо в рот, пока кончик трубки не скрылся из виду, а потом снова повернулась к экрану.
— Остановить СЛР. Проверить пульс.
Она просунула трубку еще дальше, целясь в белый треугольник между голосовыми связками — вход в трахею. Скошенный кончик трубки зацепился за черпаловидный хрящ, крохотный парный орган, укрывающий голосовые связки. Она отодвинула трубку назад на четверть дюйма и опять толкнула ее вперед. Снова зацепилась. Время на исходе. Эмма еще раз подтянула трубку повыше и провернула ее влево чуть меньше чем на четверть оборота, после чего снова сунула дальше. На этот раз кончик прошел точно между хрящами. Еще полдюйма — и трубка скользнула в трахею, как и планировалось.
— Клинок.
Том вытащил из горла жесткую насадку, и пластиковая интубационная трубка изогнулась, входя в дыхательную систему. Эмма проталкивала ее дальше, пока не скрылась из виду манжета.
— Надуваем.
Том выдавил воздух из большого шприца, соединенного с манжетой. Наполненная воздухом манжета запечатала трахею, и Том закрепил трубку. Дыхательные пути были свободны.
— Продолжить СЛР.
— Шумы в легких с обеих сторон. В животе ничего.
— Сатурация?
— Не читается. Нет сигнала.
— Пульса нет.
— Есть двадцатка в правой подключичной, — сказала Джуди.
— Еще дозу налоксона. Потом бикарбонат.
Том посмотрел на трубку.
— Глубина введения — двадцать четыре, — сказал он, и сестра записала его слова в протокол. — Четвертая доза налоксона введена. — Том удалил из трубки кровавую пену, потом еще раз.
Реанимация продолжалась. Устав, каждый переходил в конец очереди, чтобы немного отдышаться и продолжить борьбу.
— Есть бикарбонат.
— Сколько мы уже возимся? — спросила Эмма.
— Тридцать четыре минуты, — откликнулась сестра.
— Итого у нас неизвестное время в отключке, дальше СЛР посторонним лицом в течение десяти минут, потом в скорой, доза налоксона и три кубика адреналина внутрикостно, и тридцать четыре минуты реанимации у нас, включая три дозы налоксона и два куба адреналина.
— И бикарбонат, — добавил Сэл.
— Давай еще одну. И следующий налоксон.
— Суммарно выйдет десять кубов.
— Ага, — кивнула Эмма, поглядев на безжизненное тело на каталке.
А ведь это чей-то сын. Чей-то возлюбленный. И чья-то жизнь больше не будет прежней после сегодняшнего.
— Как проходит воздух?
— Уже лучше, — ответил Том.
— Пятая доза: два куба налоксона. — Эмма оглянулась на свою бригаду: — У кого-нибудь еще есть идеи?
Нужно дать им шанс выговориться, пока не слишком поздно. Этот случай может стать тяжелым для всей команды.
Ответом ей была тишина. Они сделали все, что могли.
Под писк мониторов и свист воздуха, врывающегося в костлявую грудную клетку и выходящего из нее, молчание казалось по-настоящему гробовым.
Ну, если идей больше нет…
КРОШКА-КРОШКА ПАУЧОК [3]
Меня всего колотит. Худо дело.
Позарез нужна доза.
«Ищи в гараже скорой», — сказал он.
И я ищу.
Нашел. Красная сумка с нарисованным черепом.
Открываю ее. Вот оно, спасение.
Пакет из небеленой бумаги длиной около фута. Тонкий и тяжелый.
Фотография в рамке. На обороте — автомобильный номер.
«Твой купон на следующую дозу», — так он сказал.
«Как мне сообщить, что дело сделано?»
Он засмеялся.
Этот смех… От него мурашки по коже.
«Я и так узнаю».
Меня передергивает.
Я отправляюсь искать машину.
ГЛАВА 2
Эмма снова оглядела помещение.
— Ну, если идей больше нет…
— Це-о-два пошел! — разорвал тишину Том, от волнения едва не перейдя на крик.
В самом деле пошел: поднялся до 35. Первый признак успеха. Может, и пульс появился?
— Остановить реанимацию.
В тишине послышался писк монитора, мерно отсчитывающего сердечный ритм: 125 ударов в минуту, собственный пульс пациента. Сердце заработало.
— Давление?
— Проверяю.
— Начинайте адреналин капельно. Какое бы ни было давление, оно упадет, как только действие препарата закончится. Налоксон тоже поставьте. И
