Я усаживаюсь поудобнее на диване.
– Например?
– Ну, – говорит Джилл, кладя руку на подушку у меня за спиной, – например, что Эми счастлива на небесах, подле Иисуса.
– Но там же эта… штука!
– Может, это означает совсем другое, – морщится Джилл. Ее взгляд бегает по комнате, словно ищет, за что бы зацепиться, чтобы придумать подходящее объяснение. – Может быть, это просто свет Христов на пути из тьмы. – Она гладит меня по руке. – И то, что выключатель в позиции «выключено», может быть хорошим знаком. Приглашение протянуть руки к свету веры и найти в ней утешение, даже если это выглядит… зловеще. Можно интерпретировать как угодно. Каждый видит то, что хочет.
Я прислоняюсь головой к спинке дивана. Обрывки последних нескольких дней в голове взрываются и разлетаются шрапнелью. Все застилает дымом.
– Не стоит все принимать за чистую монету, – говорит Джилл. – Постарайся посмотреть на вещи с другой стороны.
– Ты же не хочешь посмотреть с другой стороны, когда речь идет об экстрасенсах. – Губы у меня невольно кривятся.
– Ну, есть вещи, в которые такая старуха, как я, просто не может поверить. Кто знает, может, я увижу другую сторону «другой стороны», когда умру. – Она улыбается. – А теперь, может, все-таки чая? Уже половина одиннадцатого. Я пропустила свою вторую утреннюю дозу.
Я резко выпрямляюсь:
– Половина одиннадцатого? Мне надо идти. Подбросишь?
– Конечно, но, может, тебе все-таки лучше остаться дома и полежать?
Я встаю, убираю волосы назад:
– Ты же сама всегда говоришь, что мне нужно куда-нибудь выходить и встречаться с людьми.
– И ты именно это намерена делать?
– Я не собираюсь разыскивать викария и обвинять его в чем бы то ни было, если ты об этом.
– Не собираешься? – Брови у нее осуждающе приподнимаются.
– Нет, Джилл. Я договорилась встретиться с подругой… Либби.
– Никогда о ней не слышала, – неуверенно произносит моя наставница.
Не знаю, что вызывает у нее больше сомнений: то, что я никогда не говорила о Либби, или мои истинные намерения.
– Она проходила стажировку у Брайана в агентстве, – говорю я. – Давно уже. А потом переехала в Манчестер. Вот привезла дочку в Лондон – в первый раз. Хотят прокатиться на Лондонском Глазе. Нельзя же не пойти – кто знает, когда я потом еще увижу ее.
– Ну что ж, – говорит Джилл и встает на ноги, – если ты уверена, что это не повредит.
Я ни в чем не уверена, но идти должна.
Через пятнадцать минут Джилл пристраивает свой автомобиль за Ройал-Фестивал-холл. Я хочу открыть дверь, но она просит меня подождать, пока припаркуется как следует.
– У меня все еще висит знак «инвалид за рулем», от Артура остался. Надо бы сдать, но…
– Ты со мной не пойдешь. – Я произношу это не вопросительно, а утвердительно, но она делает вид, что не понимает.
– Почему нет? Я просто хочу убедиться, что ты найдешь свою подругу.
– Скорее, хочешь проследить за мной. Убедиться, что я опять не уйду куда-нибудь. Я не ребенок, Джилл.
Она поворачивает ручной тормоз и выключает двигатель.
– Нет. Но ты сейчас не в себе.
Я быстро выхожу из машины.
– Погоди! – окликает меня Джилл, запирая дверцу. – Я как будто наперегонки с тобой бегаю.
Так и есть. Я должна опередить ее, предупредить Либби с Эсме, чтобы не говорили ничего такого, что может вызвать у Джилл подозрения. Но вот со сходством между Эсме и Эми ничего не поделаешь. Джилл это наверняка заметит. Да и Эсме может узнать Джилл – она же работала в школе. Все разворачивается слишком быстро.
Я ввинчиваюсь в толпу, роящуюся вокруг концертного зала, и быстро иду по дорожке к Лондонскому Глазу. Колесо обозрения возвышается надо мной, металлическое кружево сплетается, как паутина, солнце блестит в стеклах кабинок, неторопливо описывающих круг. Люди из кабинок машут тем, кто остался на земле, направляют на них фотоаппараты.
– Вот они! – говорю я и небрежно взмахиваю рукой, указывая на каких-то незнакомых людей; поворачиваюсь к Джилл. – Все в порядке. Теперь ты можешь идти. Ты же не хочешь быть пойманной с фальшивым разрешением на парковку?
Джилл берет меня под руку. Она немножко запыхалась, щеки раскраснелись.
– Мне спешить некуда. С удовольствием познакомлюсь с ними. Я раньше не встречалась с твоими друзьями. Всегда я с кем-то знакомила тебя.
Моя паника усиливается, когда двое незнакомцев, на которых я показывала, поворачивают в другую сторону и смешиваются с толпой.
– Ага, попалась!
Чья-то рука хватает меня сзади за пальто. Я вздрагиваю и оборачиваюсь.
– Здравствуй, Эсме! – говорю с нажимом. – Неужели это ты? Господи, как ты выросла за то время, что я тебя не видела.
От волнения я говорю слишком громко и быстро.
Эсме хмурится, хочет что-то сказать. Я прижимаю ее голову к своему животу, но только на секунду. Сквозь толпу вижу, что к нам идет Либби. Она с облегчением выдыхает и убирает с лица прядь волос.
– Я уж думала, мы вас не найдем! – говорит она. – С ума сойти, что тут творится!
Либби с любопытством смотрит на Джилл, потом снова на меня. Я быстро качаю головой и делаю каменное лицо.
– Это моя подруга Джилл. Она меня подвезла, но теперь ей уже надо идти. Правда, Джилл?
Эсме отодвигается от меня. Поднимает взгляд на Джилл. Секундное колебание, потом застенчивая, заинтересованная улыбка. Явно не узнает. Да и глупо было думать, что узнает. Джилл постарела. Волосы поседели, морщин больше. Да и формы на ней нет, а Эми ее только в форме и видела. Для детей, наверное, все старики на одно лицо.
Зато сама Джилл стоит с круглыми глазами, чуть приоткрыв рот, и ахает так, что даже гул толпы вокруг не может этого заглушить.
– А это Эсме, – говорю я.
Джилл вздрагивает.
– Эсме? – Она понижает голос до шепота и смотрит неподвижными, немигающими глазами. – Но…
Представляю, как я сама смотрела на Эсме, когда в первый раз увидела ее на пороге своего дома. Мы с Джилл пристально глядим друг на друга, стараясь угадать что-то по выражению глаз.
– Она так… – Женщина качает головой; страх и очарованность отражаются на ее лице. – Такая… красивая девочка.
– Мы сейчас поднимемся вон туда! Повезло нам? – Эсме показывает пальцем на небо. – Мы с мамой.
Девочка прижимается ко мне, и я чуть отстраняюсь, стараясь сделать это по возможности незаметно.
– С мамой? – переспрашивает Джилл, кивая Либби. – Тебе и правда повезло. Не то что мне. Я еще ни разу не каталась.
Эсме подпрыгивает на месте.
– Тогда пойдемте с нами! – выкрикивает она.
– Нет! – восклицаю я (слишком громко). – Джилл спешит!
Джилл поджимает губы:
– Да нет. Торопиться особенно некуда.
Я прикладываю ладонь ко лбу.
– Вот теперь мне кажется, зря мы это затеяли, – говорю я. – Нам всем это ни к чему. Мне так совсем не хочется.
– Бет не очень хорошо чувствовала себя с утра, – поясняет Джилл. – Кое-что немного выбило ее из колеи.
Я слабо улыбаюсь. Эсме берет меня за руку и сочувственно ее пожимает.
– Жаль, – говорит Либби. – Могу я помочь?
Отвечаю: возможность поболтать, обсудить все, что накопилось, – это как раз то, что нужно. Надеюсь, она догадывается о серьезности происходящего по моему взгляду и по настойчивому тону. Прищуривается понимающе. И вопросительно.
– Пожалуй, лучше отложить колесо до следующего раза, – произносит она.
Вид у Эсме совершенно убитый. Она вытаскивает из кармана фотоаппарат:
– А я хотела поснимать!
– Да, – говорит Джилл, – девочке, конечно, жаль такое пропустить. А что, если мне с ней пойти? Заодно и сама прокачусь наконец. А у вас будет время пообщаться. На твердой земле. Бет, сейчас, пожалуй, именно это и нужно.
– Не знаю… – начинаю я.
Мало ли что Эсме может наговорить Джилл, пока они будут кататься?
– Вы такая добрая, – произносит Эсме. – Пожалуйста, мама, можно? – Она снова начинает подпрыгивать на месте.
– Если пообещаешь вести себя хорошо, – твердо говорит Либби. – Там будет очень интересно. Смотри разгляди все как следует и сфотографируй. Там такая красота, дар речи потеряешь – чего с тобой до сих пор не бывало!
Она прикладывает палец к губам дочери и переводит взгляд на Джилл:
– Девочка такая болтушка, с ума сойти можно, а там от нее деваться будет некуда.
Стоим вместе с ними в очереди. Наконец Эсме взбегает на платформу и осторожно шагает в кабинку. Джилл за ней.
– Что-то мне совсем не кажется, что это была хорошая мысль, – говорю я. – Вы уверены, что Эсме ничего ей не расскажет?
– Она все понимает. Эсме не дурочка.
Да, наверное. Не дурочка. Такая же смышленая, как Эми, но в Эми не было хитрости, а Эсме я слишком мало знаю, чтобы сказать о ней то же самое. Однако я вдруг с изумлением понимаю: эта девочка мне нравится. Она все время была деликатной, вежливой, отзывчивой и на удивление сдержанной, учитывая обстоятельства, в точности как Эми.
