Ознакомительная версия.
Они танцевали среди пар, и он не знал, о чем теперь говорить.
Но перед тем, как закончилась музыка, она шепнула:
– Ты мне очень нравишься.
Он кивнул и ответил:
– Ты мне тоже.
И понял, что не соврал.
Наступила тишина. Надо было снова расстаться, чтобы встать каждому у своей стены. Все пары расходились, но Таня, продолжая держать его за руку, потянула Колю за собой. Центр зала опустел, только на полу остался лежать пьяный Валька Серегин.
Утром Торганов поехал в комиссию, взял дело Рощиной и выписал из него фамилию адвоката, составившего прошение о помиловании, адрес его конторы и телефоны. Он хотел связаться с ним немедленно, но тут встречу ему назначил издатель, пришлось мчаться, подписывать договор на новую книгу и получать деньги.
К полудню проснулся телефон Алисы. Николай в это время сидел в кабинете Григория Михайловича, а потому и Витальев, и присутствующий там же финансовый директор издательства наверняка слышали, как Алиса кричала в трубку: «Я скучаю, я не могу жить без тебя, я хочу тебя прямо сейчас!»
Он ответил:
– Я тоже.
Ответил тихо, давая понять, что он не один.
Алиса поняла и, не снижая голоса, крикнула:
– О’кей!
И добавила спокойно:
– Папа приглашает тебя к нам на обед. Сегодня в три дня я за тобой заеду.
Торганов посмотрел на настенный календарь с рекламой издательства: была пятница, а следовательно, встречу с адвокатом надо планировать на другой день – скорее всего, на понедельник.
– Я буду ждать тебя дома, – ответил Николай.
Вечером он намеревался заскочить к отцу, но и эту встречу придется перенести.
Пал Палыч внимательно смотрел на Николая и молчал. Паузой воспользовалась Алиса:
– Новую мою программу утвердили: концепция понравилась, только попросили сценарии первых выпусков. А где я их возьму, когда у меня все на импровизацию рассчитано. Отснимем побольше материала, а потом уж смонтируем красиво… – Она посмотрела на отца: – Папа, дай мне денег на собственную программу!
Они сидели на плетеных креслах под пальмами рядом с бассейном, почти на том самом месте, где стоял столик, за которым уединились Торганов с Витальевым в вечер дня рождения Алисы. Сюда она вышла из бассейна в мокром платье, именно здесь начиналась их любовь. В нескольких шагах от невысоких кустиков, на которые он сбросил свой смокинг, а затем и брюки. Алиса тогда едва успела шепнуть: «Плевать на всех! Теперь ты мой!» И вот Николай сидит совершенно по-родственному с ней и ее отцом. Алиса рассказывает Пал Палычу о своих планах, изредка оборачиваясь к Николаю, словно ища у него поддержки.
Шабанов не стал сразу ей отказывать, не стал отговаривать, он беседовал с дочерью, изредка поглядывая на Николая, словно проверяя его реакцию на просьбы Алисы. В какой-то момент Торганову показалось даже, что Шабанов произнесет сейчас: «Денег не дам, вот выйдешь замуж, проси у мужа!» И всем троим будет понятно, кто имеется в виду. В конце концов, они сидят втроем за одним столом. Отец и дочь – два самых близких друг другу человека. Мать Алисы умерла, обстоятельств ее смерти Торганов не знал. Алиса сказала ему об этом на следующий день после знакомства, а он не расспрашивал, что и как, чтобы не бередить ее рану.
– Мне не так уж много надо, – говорила отцу Алиса, – съемочное оборудование арендовать, свет поставить, офис необходим и помещение для съемок снять, транспорт, да еще зарплату людям выплачивать. Тысяч сто или сто пятьдесят долларов должно хватить. Но это реклама быстро окупит. И я тебе все верну.
Пал Палыч кивнул и опять внимательно посмотрел на Торганова, как будто именно Николай должен прекратить этот разговор, сказав, что сам даст денег любимой девушке. Без всяких условий, просто так. Но Торганов промолчал.
А Шабанов обернулся к дочери и кивнул еще раз:
– Хорошо, я инвестирую в твой проект. Не такие уж большие деньги.
Алиса обрадовалась, выскочила из своего кресла, бросилась обнимать отца, а тот, уворачиваясь от ее поцелуев, посмотрел на Николая:
– Так как идет работа в комиссии?
– Вхожу в курс дела. Изучаю материалы, читаю прошения.
– Нравится?
Торганов пожал плечами. Но надо было отвечать, и он сказал:
– Работа как работа, если нужно ее делать, то почему я должен отказываться? К тому же я получаю определенную информацию о системе судопроизводства в современной России.
– Уже какие-то выводы сделал?
– Заметил разницу между американским правосудием и российским.
– Разница, конечно же, существенная, – усмехнулся Пал Палыч.
– Не в этом дело, хотя задачи одинаковые: установление истины и наказание виновного. Но в Штатах решение принимает судья или суд присяжных. Решение нельзя оспорить, опротестовать, отменить. Порою по самым серьезным делам разбирательство бывает коротким и напоминает фарс. Подсудимый до суда может признать себя виновным, вступая в так называемую сделку с правосудием, и ему выносится приговор весьма незначительный. Вместо положенных двадцати лет тюрьмы, к примеру, он получает восемь, хорошо зная, что при примерном поведении отсидит лишь половину срока. Заседание суда длится несколько минут, и все довольны: прокурор, потому что преступник садится в тюрьму, судья оттого, что не надо долго мучиться, выслушивая показания свидетелей защиты и обвинения, не будет затягивания процесса, переносов заседаний. Рады адвокаты и сам преступник. А в России можно получить четыре года за кражу двух мороженых цыплят и выйти через три года по амнистии.
– Ты считаешь, там, где у нас трагедия, у них фарс?
Николай вдруг вспомнил свой бракоразводный процесс и усмехнулся.
– Моя бывшая жена готова была согласиться на развод при условии получения пятидесяти процентов от всех моих доходов, кроме того, требовала материальной компенсации за потерю красоты и молодости, отданных мне.
– Она сделала тебя нищим? – обрадовалась Алиса. – Какая прелесть!
– Судья спросила у нее, считает ли она себя некрасивой и старой. Джозефина возмутилась, после чего я получил развод, а ей в претензиях было отказано. И обжалованию это решение не подлежит. А в России девушка, застрелившая мужа, получает пожизненный срок, и возможностей оказаться на свободе у нее никаких. Мне попалось одно интересное дело…
– Я оставлю вас ненадолго, – сказала Алиса и вышла из-за стола.
Она отошла шагов на двадцать и стала разговаривать по мобильному.
– Все, все, – долетело до Торганова, – вопрос с финансированием решен. На следующей неделе можно будет приступать…
– Ты сказал «интересное дело», – отвлек внимание Николая явно заинтригованный Пал Палыч. – Кто кого убил и получил за это пожизненный срок?
– Татьяна Рощина. Слышали?
Шабанов кинул взгляд на Алису, потом снова посмотрел на Торганова, прищурился и спросил:
– Тебе нравится моя дочь?
– Я люблю ее.
– Это все, что я хотел знать. К твоему сведению, если ты сам до сих пор этого не понял, она к тебе тоже неравнодушна. Надеюсь, у вас все сложится хорошо, а не так, как в предыдущих ваших браках. И еще запомни. В России ты можешь быть хоть трижды гениален, но всю жизнь будешь никем и умрешь в нищете и безвестности. Но я хочу, чтобы вы с Алиской были счастливы. Ты понял меня?
– Я тоже этого хочу.
Торганов вдруг почувствовал себя неуютно оттого, что Шабанов так настойчиво предлагает свою дочь ему в жены. Причем убеждает Николая как юнца, которого можно запугать откровенными намеками и которому некуда больше деваться. Вряд ли Пал Палыч хочет спихнуть свою дочь кому попало: несомненно, он любит ее, но это его настойчивое давление настораживает. Может, Шабанов и самом деле считает, что лучше Торганова его Алисе никого не найти? Может, Торганов и впрямь – завидный жених, о чем и сам не подозревает? Почему-то Николай насторожился, удивившись: чего ему опасаться? Алиса нравится ему, он и сам недавно подумал о ней как о будущей жене, и это не было ему противно. Алиса хороша во всех проявлениях – все его привлекает, и то, какая она в жизни и на экране телевизора, какая – за рулем автомобиля и по ночам: она может быть нежной и страстной, ее улыбка завораживает, а поцелуи доводят Николая до неистовства.
– Я думаю о ней постоянно, – произнес Торганов, глядя на Алису, по-прежнему разговаривающую по телефону.
Произнес негромко. Не для Шабанова, а так, словно констатируя. А может, себя самого хотел убедить.
Алиса, почувствовав его взгляд, обернулась и помахала рукой.
– Значит, так, – сказал Пал Палыч, – если ты и в самом деле имеешь серьезные намерения, то нечего тебе в съемной квартирке мыкаться, перебирайся сюда и живи с Алисой. Я удалюсь, чтобы вам не мешать. Мне все равно в Москве сподручней находиться – на дорогу время тратить не придется. А вы тут уж сами решайте, что дальше делать – привыкнете друг к другу или, наоборот, поймете, что разные во всех отношениях и совместная жизнь не имеет смысла…
Ознакомительная версия.
