Ознакомительная версия.
Мысли Гусельского перекинулись на историю в отеле «Континент». Смерть Машковской, затем убийство Косицыной. А кто, собственно, был связан с ними обеими? Именно он, этот толстый и лысый человек из степного Казахстана. И еще Курехин… Тоже фрукт еще тот.
По радио тем временем начались последние известия. Тарасовское радио методично сообщило о том, куда за последний день успел съездить с инспекционными поездками мэр города, рассказало о каких-то научных конференциях и наконец сообщило, что вчера в своей собственной машине был взорван известный в городе бизнесмен Сергей Курехин, руководитель концерна «АТЕКС».
У Гусельского чуть было не выпала из рук шариковая ручка. Он отчетливо вспомнил, что в то самое воскресенье, в день показа моделей, привел двух девушек к Курехину и Филиппову. Это были как раз Машковская и Косицына. И вот теперь трое из пяти участников той встречи обитают в другом, лучшем мире. И совпадением это никак быть не может.
То есть в живых остались только Филиппов и он сам, Гусельский Аркадий Иванович. У Гусельского от этой мысли внутри все похолодело.
Так, стоп, стоп… Гусельский попробовал отбросить эмоции и порассуждать рационально. Если убрали двух девчонок и Курехина, то, стало быть, было за что. А его-то за что убирать? Он-то ничего и слыхом не слыхивал об их делах, они ему безразличны. У него — девочки, у них — деньги, все очень просто и банально, а остальное его не касается.
А может быть, этот лысый Филиппов — маньяк? Может быть, у него не в порядке с крышей? Да что-то вроде непохоже. Человек выглядит солидно, может быть даже чересчур. Какой из него маньяк?
Но… Тем не менее. Осторожность прежде всего. И Гусельский решил оставить тысячу долларов в чужом кармане и не ехать на встречу с Филипповым.
Тогда куда же? Ехать домой тоже не лучший вариант. Если предположить, что с ним хотят сделать то же самое, что с остальными, то… Нет, домой нельзя.
Гусельский стал нервно расхаживать по кабинету. Жена, которая являлась главным тренером федерации, уже уехала домой. Собственно, может быть, и не домой… Гусельский с раздражением подумал о том, что один из его компаньонов слишком много времени проводит в обществе госпожи Бобровой. Черт побери, еще и тут надо принимать меры…
А, ладно, черт с ними! Проблема сейчас стоит гораздо серьезнее, чем связи жены на стороне. Собственно, он и сам отнюдь не безгрешен, и многие из девочек проходили профессиональную проверку именно с ним. Некоторые со временем даже стали тренерами.
Гусельский прислушался. В соседнем помещении звучала музыка. Там шло занятие, которое проводила Ольга Кондрашова, одна из его любимиц. «Да, именно так и надо поступить», — подумал он и решительно вышел из кабинета.
Он прошел в зал, стараясь не смотреть на занимающихся, дабы не смущать их своим мужским взором, и подошел к Кондрашовой.
— Я хочу сегодня к тебе! — проорал он ей в ухо, стараясь перекричать грохочущую музыку.
Ольга, по привычке улыбаясь, застыла в недоумении.
— Мне надо сегодня к тебе! На твоей машине! — повторил Гусельский.
Кондрашова подошла к магнитофону и выключила его.
— Одну минутку, продолжайте без меня, — громко сказала она группе занимающихся. — Движения те же, что мы сегодня разбирали.
И снова включила магнитофон. Затем она вышла в коридор и закрыла дверь.
— Но… — начала было она.
— Никаких но, — отрезал Гусельский.
— Сегодня у меня встреча, — снова осмелилась возразить Кондрашова. — Отмени. У меня проблемы, я не хочу появляться дома. Я могу поехать только к тебе.
Он взял Кондрашову за плечи и заглянул ей в глаза, упорно ее таким образом гипнотизируя. Та чуть отстранилась и недовольно сказала:
— Ну хорошо… — И снова пошла в зал.
— Я компенсирую твои неудобства, — со вздохом сказал Гусельский, недовольный тем, с какой физиономией она выслушала его. — Закругляйся скорее, и едем…
«Какие все-таки они все!» — зло подумал Гусельский, имея в виду противоположный пол вообще и, в частности, отдельных его представительниц.
Все оставшееся до конца занятий время Гусельский сидел в своем кабинете, поминутно смотрел на часы и нервничал. Состояние нервного возбуждения не покинуло его и тогда, когда Кондрашова везла его к себе домой на своем «Опель-Кадете».
Гусельский был неразговорчив. Он смотрел в стекло заднего вида. Уже почти совсем стемнело, но зоркий его глаз тем не менее сумел заметить, что их маршрут усердно повторяла какая-то серебристая иномарка. Какая именно, Аркадий Иванович не сумел разглядеть.
И от этого он запаниковал. Доведенная до предела психика не давала ему шансов на спокойствие. За ним следят, это абсолютно точно… И что делать — неясно. Милиция? Но он, как назло, забыл впопыхах свой сотовый. Подъехать к ближайшему гаишнику и объяснить ситуацию? Но если намерения у тех людей серьезные, то это не поможет, к тому же тупость и непонятливость ментов Гусельскому была хорошо известна. А вдруг это просто совпадение? Тогда он будет выглядеть полным идиотом.
— Давай гони на красный! — неожиданно пришло ему в голову самое примитивное решение. — Гони, гони! — угрожающе зашипел Гусельский прямо в лицо ошарашенной Кондрашовой и ткнул ее в бок.
Та, видимо совершенно ошалев от того, как ведет себя босс, газанула так, что Гусельский сам испугался рева двигателя автомобиля. Однако перекресток машина миновала успешно. К счастью, поток машин с перпендикулярной стороны был не слишком плотным. Гусельский, оправившись после кратковременного шока, снова взглянул в заднее зеркало. Иномарки, которая неотрывно следовала за ними, не наблюдалось.
— Сверни на боковую улицу, сделай круг и только потом выезжай на проспект, — приказал Гусельский уже более спокойным голосом.
— Да что случилось-то, Аркадий Иванович? — спросила Кондрашова, когда они вырулили на проспект и поехали спокойно.
— История одна… Нехорошая, — уклончиво ответил Гусельский, растирая лицо и голову руками.
— Леля и Алина? — испуганно произнесла Кондрашова.
— Да…
— А при чем здесь я?
— Да ни при чем, все вроде бы уже нормально. Сейчас доберемся до тебя, там все расскажу. Только не забудь притормозить у супермаркета, нужно взять что-нибудь для расслабления.
— Да уж, — согласилась Кондрашова, которая, несмотря на то что была тренером по шейпингу и, следовательно, почти спортсменкой, очень любила прикладываться к бутылке. — И все-таки я не понимаю, зачем же вы меня в это впутываете?
— Оля, не бойся, все будет хорошо, если будешь меня слушаться. Если же нет, то пеняй на себя. — В Гусельском снова проснулся жесткий руководитель, слово которого для подчиненных является законом.
Когда наконец они добрались до квартиры Кондрашовой, Гусельский потребовал включить расслабляющую музыку и сделать ему массаж. Кондрашова со своей стороны проверила замки на двери.
Он хотел чего-то брутального — слишком много накопилось в нем негатива. Начиная с поведения собственной жены и кончая криминалом, в который он вляпался отнюдь не по собственной воле. Он хотел буквально безумствовать в ночи… Но желания желаниями, а состояние — состоянием. К тому же возраст… И хотя он с недавнего времени начал пользоваться «Йохимбе», в настоящий момент это мало помогало.
Он почувствовал в себе какие-то зажимы. То ли Ольга вела себя слишком холодно и отстраненно, то ли нервы действовали не лучшим образом на его мужские способности.
Гусельский где-то час потратил на валяние на диване и просмотр последних известий вперемежку с потягиванием из бокала мартини. И лишь только, когда Ольга начала откровенно позевывать, намекая на то, что пора бы уже и отправляться ко сну, он решился.
Но все как-то не ладилось… Он не чувствовал со стороны Ольги практически никакой отдачи. Он подозревал, что причиной тому был отказ ее по телефону какому-то незнакомому ему мужчине. По всей видимости, именно с ним у нее была назначена на сегодня встреча.
Однако, с другой стороны, Гусельский знал, что его любимица настроена по отношению к мужчинам явно меркантильно и наверняка встречается с тем, другим, не по причине своей большой любви, а из-за наличия у последнего толстого кошелька. И чем он хуже других? У него тоже кошелек отнюдь не тонок…
В самый разгар сексуальных игр погребальным колоколом прозвучал дверной звонок. У Ольги он был очень резким, и Гусельский, уже успевший отправиться в путешествие в мир телесных наслаждений, вздрогнул.
— Не открывай, — прошептал он, чувствуя, как внутри все похолодело.
— Милиция! — неожиданно послышался голос из-за двери. — Откройте!
Голос был достаточно суров и очень похож на стандартные голоса милиционеров из советских фильмов.
Кондрашова вздохнула, с упреком посмотрела на Гусельского, запахнулась в халат и пошла открывать дверь. Аркадий Иванович же принялся лихорадочно искать свои штаны.
Ознакомительная версия.
