ГЛАВА 20
3:30 Р. М. КОМПЬЮТЕРЫ и ПРОФСОЮЗЫ.
Семинар
Комната для шитья тетушки Салли Хендрикс.
В среду, в половине четвертого дня, игра шла на всех теннисных кортах, около бассейна толпился народ, а по окружающим Плантацию Хендрикса холмам прогуливались и катались на лошадях гости отеля.
В баре (коктейль-холла Бобби-Джо Хендрикса), темном и прохладном, лишь несколько журналистов из Бостона запивали ленч джином с тоником.
У стойки в одиночестве сидел Уолтер Марч младший.
Флетч устроился рядом и заказал джин с мутным лимоном. Скучающий бармен не торопясь потянулся к бутылкам.
Услышав голос Флетча, Младший сразу повернулся к нему.
Налитые кровью, затуманенные глаза, опухшее лицо. На виске пульсировала жилка. Мгновение спустя Младший отвел взгляд, икнул, вновь посмотрел на Флетча.
– Уилльям Моррис Флетчер. Я вас помню.
– Ирвин Морис Флетчер.
– Совершенно верно. Когда-то вы у нас работали.
– Практически все, кто приехал сюда, когда-то работал у вас.
– Флетч. Помнится, была такая шутка. «Слово сотворило Флетча».
– Вроде бы да.
– И вообще, вас часто поминали. Вы умели повеселить публику.
Флетч расплатился с барменом.
– Вы слышали, что мой отец мертв?
– Что-то такое говорили.
– Кто-то зарезал его, – Младший резко вытянул вперед руку, словно нанес удар ножом. В тот момент глаза его наполняло безумие. – Ножницами.
– Не повезло, – посочувствовал Флетч.
– Не повезло! – фыркнул Младший. – Не повезло ему. «Марч ньюспейперз». Всему гребаному миру.
– И вам тяжело.
Последовала томительная пауза.
– Да, тяжело, – Младший мигнул. – Вы знаете, отец ненавидел вас.
– Ваш отец ненавидел всех, – не удивился Флетч.
– Я тоже ненавидел вас.
– Наверное каждый, кто ненавидит меня, имеет на это право.
– Мой божественный отец полагал, что вы – день и ночь.
Флетч отпил из бокала.
– Что это должно означать?
Младший попытался придать своей физиономии начальственное выражение.
– Знаете ли, он хотел поладить с вами. Ему нравился ваш стиль, – веки Младшего упали. – Он хотел привести вас в свою конюшню. Сделать из вас человека.
– Знай я об этим, никогда не ушел бы из журналистики.
– Вы помните, как однажды он попытался напугать вас?
– Нет.
– Он пытался.
– Не помню.
– Потому что вы не напугались. Помните ту историю с секретарем губернатора?
– Конечно.
– Он посылал вам служебные записки. Лично. С требованием оставить эту тему.
– Было такое.
– Приехал в город. Вызвал вас на ковер.
– Как я могу забыть этот незабываемый миг.
– До смерти напугал вас.
– Неужели?
– Предупредил, что уволит вас, если вы напишете эту статью.
– За пять минут трудно напу...
Голова Младшего качнулась к Флетчу.
– Вы написали эту гребаную статью! И уволились!
– Это точно.
Вновь надолго затянулась пауза. Младший дважды икнул.
– Не о губернаторе заботился отец. Не о его секретаре. Не о статье, – на этот раз, икая, Младший прикрыл рот рукой. – О вас.
– Я все понял. Едва вокруг начинается суета, до меня сразу доходит, что к чему.
– Ничего-то вы не поняли. Я извиняюсь.
– Извиняетесь?
– О, Боже, да. Извиняюсь.
– Но за что? За поднятую вокруг меня суету?
– Прежде чем отец сделал это... – вероятно, тут Младший еще раз обдумал значимость слов, которые намеревался произнести, – он предпринял все возможное, дабы избежать крайних мер.
Флетч молча потягивал джин.
– Он хотел, чтобы вы работали у него.
– Он был работодателем. Я написал статью. Уволился. Обычное дело.
– Отец ничего этого не хотел. Он предпочел бы иметь вас под рукой. И предпринял все возможное, чтобы избежать крайних мер. Или я это уже говорил?
– Нет.
– До того, как вызывать на ковер, он просеял вас через тонкое сито.
– Не понял.
– Он хотел, чтобы вы работали у него. Вы оказались крепким орешком. Не испугались.
– Он заставил меня подать заявление об уходе.
– Потому что... – Младший опять наклонился к Флетчу, – он не мог раскусить вас. И сдался, знаете ли.
– Он натравил на меня детективов?
– Ему нравились ваши манеры. Поведение в редакции. Поначалу вы обошлись ему в тысячу долларов. Простая слежка. Он не поверил тому, что ему доложили. За первой тысячей последовали еще десять. Пятнадцать.
– Я бы предпочел получить их в виде жалования.
– Он не мог поверить... На ком вы тогда были женаты?
– Я не помню.
– Он говорил: «Или все это правда, или – ложь».
– Разумеется, ложь. Если хочешь узнать правду...
– Истории, – перебил его Младший. – Какие истории он о вас рассказывал. За обедом.
– Как же тут мерзко, – Флетч круто изменил тему. – Отвратительный бар. И у бармена грязные локти. Нет музыки. Что это за шум? Неужели «Лунная река»? Вот я и говорю, нет музыки. Посмотрите на эту каргину. Ужасно. Лошадь. Лошадь над стойкой бара. Нелепо...
Младший навис над своим бокалом.
– Отец ненавидел меня.
– Что?
– Всю жизнь... Я рос...
– Не только вы.
– Уолтером Марчем, младшим. Уолтер Марч Ньюспейперз, младший. Наследник могущественной империи.
– Тут есть определенные сложности.
– А если бы я хотел стать скрипачом, художником, играть в бейсбол?
– А вы хотели?
Младший зажмурился.
– Даже не задумывался над этим.
– Похоже, Уолтеру пора бай-бай, – донеслось от углового столика.
– Самое время.
Флетч оглянулся на бостонских журналистов.
Младший их не услышал.
– Я помню мой первый рабочий день. В сентябре. В год окончания колледжа. Летом мне позволили отдыхать. Я пришел к конторе. Двадцать минут стоял на противоположной стороне улицы. Может, полчаса. Потом вернулся домой. Насмерть перепуганный. В тот вечер ко мне приехал Джейк Уилльямс. Мы долго говорили. На следующее утро он заехал за мной и мы вошли в Марч Ньюспейперз Билдинг. Вместе, – Младший попытался выпить из уже пустого бокала. – Добрый верный Джейк Уилльямс.
Флетч промолчал.
– Флетчер, вы мне поможете?
– Каким образом?
– Поработайте со мной. Как хотел мой отец.
– Я же ничего не смыслю в издательском деле. Я – чистый журналист.
– Это ерунда.
– Для меня – нет.
Младший сжал правую руку в кулак и медленно опустил ее на стойку.
– Помогите мне!
– Младший, вы, похоже, пропустили ленч.
– Мой отец так вас любил.
– Перестаньте, я общался с этим мерзавцем, то есть, с вашим отцом, ровно пять минут в его кабинете...
– Я не могу объяснить. Я не могу объяснить. По щекам Младшего покатились слезы.
– Пора на боковую? – участливо спросил Флетч. Младший резко выпрямился. Исчезли слезы. Дрожь в голосе. Рука крепко держала пустой бокал.
– Послушайте, Уолт, я предлагаю сауну и массаж. У них фантастическая массажистка, миссис Лири. Она просто творит чудеса...
Младший посмотрел на него. Рядом с Флетчем сидел президент «Марч ньюспейперз».
– Рад снова повидаться с вами, Флетчер, – он откашлялся. – Приходится только сожалеть, что вы не хотите остаться в нашей лодке, – Младший наклонился к Флетчу. – Распорядиться, чтобы вам в номер прислали что-нибудь выпить?
– Нет, благодарю.
Флетч соскользнул с высокого стула, в темноте бара пристально посмотрел на Младшего.
– А впрочем, Уолт, – Флетч засунул руки в карманы брюк, – я не возражаю. Пришлите в мой номер два джина с тоником. Комната 79. Идет? Комната 79.
Флетч не мог с уверенностью сказать, что Младший его услышал.
– Заранее благодарю, Уолт.
С магнитофонной ленты.
Приемный блок 8
«Люкс» 8 (Оскар Перлман).
– ... Да.
– Позвольте начать с того, мистер Перлман, что моя жена в восторге от вашей колонки.
– В гробу я видал вашу жену.
– Простите? – капитан Нил аж отшатнулся.
– В гробу я видал вашу жену. Всегда одно и тоже. «Моя жена в восторге от вашей колонки», – несомненно, Перлман говорил, не вынимая сигары изо рта. – Что бы я ни сделал, будь то пьеса, книга или газетная колонка, в ответ я услышу: «Моей жене понравилось». Когда я прихожу на вечеринку и пытаюсь увести разговор с моей персоны или моей работы, я заранее знаю, что меня ждет. Я спрашиваю: «Вы видели вчера Нуриева в Национальном театре?» Мне отвечают: «Моей жене он понравился». Вы видели последнюю картину Бергмана? «Моей жене понравилось». Как насчет последней пластинки Нейла Диамонда? «Моей жене понравилось». Вы читали новый роман Джо Гореса? «Моей жене...» Как бы вы отнеслись сегодня к королю Лиру? «Моя жена полагает его шовинистом. Почему он чего-то ждет от дочерей?» Или моей жене нравится, или нет. В кого превратились американские мужчины? Неужели в безмозглых дикарей? Зачем прятаться за мнение жены? Или у мужчин более нет глаз и ушей? Взять, к примеру, вас. Почему вы не говорите, что моя колонка понравилась вам? Или вы от этого перестанете быть мужчиной? У вас выпадут волосы на теле и начнет расти грудь? Неужели вы считаете возможным говорить только о хоккее да боксе?
