Ознакомительная версия.
– Та-а-ак, – протянул он пару минут спустя. – Значит, это все-таки она… Ладно, опергруппа поработает, потом поглядим, что она скажет.
Молодые люди вышли из кабинета.
– Что скажешь? – горестно подперев щеку, спросил Миша.
– Что я могу сказать? Совершенно очевидна причастность этой дамочки к покушению на Жору. Явно у нее был сообщник, который ее и уничтожил после того, как она перестала ему быть полезной.
– Да, только вот кто он? – спросил Миша.
– Ну, дорогой, это уж ты слишком многого от меня хочешь.
– Да это я так… – грустно признался Миша. – Сам понимаю, что работы еще предстоит полно. Будем выяснять круг знакомств этой девушки.
– Так, я пока пойду, – сказала я, вставая. – Если у тебя появятся новости, ты мне сообщишь?
– Сообщу, конечно. А чем ты собралась заниматься, если не секрет?
– Секрет, – улыбнулась я, выходя из кабинета.
А была у меня одна идейка – пообщаться с кем-то из близких Пилецкого. Все-таки не давало покоя мне это дело. А обратиться я решила к Лене Комарову. Раз он проходил по тому делу, то должен знать, кто там был из родственников у Анатолия Васильевича.
Спросив у дежурного, на месте ли Комаров и несказанно обрадовавшись, что на месте (слава богу, не придется тащиться в больницу сейчас. Жору я потом навещу, когда времени будет побольше), я поспешила к кабинету, в котором обычно работал Комаров.
Леня сидел мрачный и какой-то всклокоченный. Глаза его были воспалены.
– Что это с тобой? – поинтересовалась я, проходя в кабинет и усаживаясь на стул.
– Да вот, понимаешь, с утра сижу. Совсем житья никакого не стало! – почти взвыл Леня. – Отчеты, проверки… Все «висяки» поднял, ковыряюсь в них с утра…
– Но хоть наковырял что?
– Да ни хрена не наковырял! «Висяк» классический если – что ты там в нем наковыряешь?
– Это верно… – задумчиво ответила я, начиная подозревать, что и сама столкнулась с таким «классическим висяком».
– А ты как? – спросил Леня. – Слыхала про Жору?
– Слыхала, – вздохнула я. – Ума не приложу, что делать!
– Да, я вообще в шоке был. Уходил – все нормально, а сегодня узнаю такое…
– Леня, ты во сколько ушел?
– В восемь, как обычно. Как медсестричка ночная подошла, я и ушел.
– А ты знал эту девушку?
– Откуда же мне ее знать? – Леня вытаращил глаза. – Их там знаешь сколько? И меняются часто. Вообще текучка большая и врачей, и сестер, и нянечек – зарплата-то грошовая!
– Да, хреново… – протянула я.
– А что такое?
– Да ничего, сам узнаешь, – я не стала сообщать Лене, что девушка погибла. Сам сейчас узнает. – Леня, ты мне лучше вот что скажи… У этого Пилецкого остался кто-нибудь из родни?
– Да что он тебе дался, этот Пилецкий?! – не выдержал Леонид. – При чем здесь он-то? Дурью ты занимаешься, Полина!
– Лень… – я старалась говорить мягко. – Чем мне заниматься – мое дело. И время я трачу свое. Личное. Ты мне только скажи: что тебе известно о семье Пилецкого?
– Ну что… В то время была у него жена и дочь. Дочери лет двенадцать было. Наверное, они сейчас живы-здоровы…
– А где они живут?
– Ох, как ты меня достала! Скажи спасибо Жоре, что я тебе помогаю! Если б не уважал его – сроду бы не стал!
– Спасибо я ему непременно скажу, – заверила я Леню. – Только думается мне, что и Жора мне спасибо скажет!
– Да уж, конечно, – съязвил Леонид. – Ладно, сейчас посмотрю.
Он вышел из кабинета, потом вернулся, протягивая мне листочек бумаги.
– На, держи. Вот их адрес. Если они оттуда переехали – ума не приложу, где их искать.
– Спасибо, Леня! – я подпрыгнула и повисла у Комарова на шее. – Что бы я без вас делала!
– Да не за что, – смеясь, ответил Леонид. – Ненормальная ты все-таки!
– Ненормальная, ненормальная, – радостно согласилась я, выбегая из кабинета. – Пока!
Ответа Комарова я уже не услышала. Бежала по лестнице на улицу. Так, в спорткомплекс мне ехать через два часа… За это время я вполне успею навестить Александру Михайловну Пилецкую.
Александра Михайловна, как это следовало из Лениного листочка, проживала в девятиэтажном доме на Набережной. Не думаю я, чтобы она переехала из такого местечка… Хотя, если с деньгами туго, то такую квартиру можно поменять с хорошей доплатой… Ладно, поглядим.
Я припарковалась и вышла из машины. Лифт довез меня до восьмого этажа, я позвонила в дверь. Открыла миниатюрная женщина, брюнетка с большими голубыми глазами. Редкое сочетание. Несмотря на то, что ей было за сорок, выглядела она очень молодо. Чувствовалось, что женщина очень интеллигентна.
Увидев меня, она немного приподняла брови и спросила мелодичным голосом:
– Чем могу быть полезна?
– Простите, вы Александра Михайловна?
– Да, – спокойно ответила женщина.
– Меня зовут Полина Андреевна Снегирева. Я жена старшего следователя УВД Тарасова Георгия Овсянникова. Ну, бывшая жена, – мне почему-то не хотелось кривить душой при этой милой даме. – Мне бы с вами поговорить. Вы только не волнуйтесь, пожалуйста, никаких неприятностей я вам не доставлю, – поспешила я ее уверить. – Просто с моим мужем случилось несчастье, и вы, мне кажется, сможете помочь.
– Я? – вот теперь брови женщины высоко взлетели вверх. – Но что я… А впрочем, на пороге разговаривать неприлично. Проходите, пожалуйста.
Я приняла приглашение. Но в коридоре предупредила:
– Сразу признаюсь – я лицо неофициальное, к работе в милиции не имею никакого отношения, и вы можете в любой момент просто вытурить меня. Но мне нужно просто поговорить!
– Хорошо, хорошо, – женщина кивнула. – Я поняла вас. Проходите. Как только вы начнете мне докучать, я вас… вытурю! – она улыбнулась.
Это сразу разрядило обстановку. Я почувствовала к этой женщине доверие. От нее исходило какое-то неуловимое тепло и обаяние.
Мы прошли в зал и сели в кресла. Из огромного окна открывался чудесный вид на Волгу. У меня аж слюнки потекли от зависти. Вот бы мне такую квартиру! Не то, что моя – с видом на мусорные баки! Но квартира в таком районе мне пока явно не по карману. Нет, если бы Ольга не стреляла у меня постоянно деньги на мелкие и не очень расходы, то, возможно, я и смогла бы скопить. А впрочем… Для сестры мне ничего не жалко!
– Итак, что вы хотели услышать? – с улыбкой повторила Александра Михайловна.
– Вообще-то я по поводу вашего мужа… – я вопросительно посмотрела на нее, ожидая реакции.
– Вообще-то мне показалось, вы говорили о своем муже, – несколько озадаченно, но все с той же вежливой улыбкой проговорила Александра Михайловна.
– Да, да, – заторопилась я объяснить. – Но просто… Просто мне кажется, что эти два дела связаны между собой! Понимаете, мой муж копался в старых делах, в частности, занимался делом вашего мужа, и вскоре в него стреляли. Сейчас он в больнице… – я не стала рассказывать женщине обо всех покушениях. – И я думаю, что все это делает убийца вашего мужа!
– Но, Полина Андреевна, я право не знаю, чем помочь, – пожала она изящными плечами. – Прошло столько лет… Тогда эта история повергла меня в шок. Я так и не оправилась после нее окончательно, не выходила замуж больше, хотя возможности были… Я все надеялась, что убийцу найдут. Потом перестала надеяться. Сейчас вы всколыхнули во мне все… чувства и эмоции, но я все равно не верю, что что-то можно обнаружить. Откуда я могу знать, кто хотел украсть эту шпагу? Какой-то совершенно посторонний человек… Где его искать?
– А что говорили друзья вашего мужа? У него же были друзья среди коллег…
– Среди коллег у него были, скорее, приятели, – поправила меня Александра Михайловна. – А друзья, конечно, были тоже. Анатолий был общительным человеком. А что они говорили… Что они могли сказать? Тоже были шокированы, помогали, чем могли, надо отдать должное… Когда мы с Леночкой остались одни, они нас навещали, деньги даже давали. С похоронами очень помогли. Я просто не представляю, что делала бы без них! Один Витя Андреев как старался! Можно сказать, все расходы по похоронам взял на себя. Памятник заказал дорогой.
– Кто-кто? – переспросила я, не веря своим ушам.
– Витя Андреев, – чуть удивленно повторила женщина. – Вы, наверное, слышали эту фамилию. Он сейчас большой человек. Депутат, кажется. Но мне это безразлично. Я знаю его давно и бесконечно уважаю за его человеческие качества. Сейчас, к сожалению, мы стали редко видеться. Я понимаю, у него дела, заботы… Но иногда он все-таки заезжает, на все праздники присылает цветы… Поминки всегда берет на себя. Я ему так благодарна…
– А он как реагировал на смерть вашего мужа?
– Просто подавлен был. Угнетен. Смят. Они же с Анатолием чуть ли не с детства дружили…
В волнении я достала сигарету. Я еще ничего не понимала, не знала, какая связь между всем этим и случаем с Жорой, но чувствовала, что стало горячо. Просто жарко.
Ознакомительная версия.
