— Ну наконец-то, Юра! Ты нас так напугал! — укоризненно сказал ему Скоробогатов, когда он открыл глаза.
— Что со мной? — спросил Горбунов слабым голосом.
— Ничего! За каким-то хреном тебя понесло купаться!
— Ну да! И меня там схватила русалка!
— Ага! Русалка! Трофимыч тебя схватил! Наставил тут сетей, козел старый!
— А что, кроме Трофимыча, здесь никто сети не ставит? — спросила я у Скоробогатова.
— А кто здесь будет их ставить? — ответил он раздраженно. — Кому охота связываться с Трофимычем? Он же как увидит браконьера, так без предупреждения палит ему в движок из своей двустволки!
— Сурово! — сказала я.
— Конечно, сурово! Только какого лешего он поставил сеть прямо у пляжа? Ведь знал, что кого-нибудь по пьянке обязательно понесет ночью поплавать! Кстати, мы ведь днем здесь плавали, даже дальше! И этой сети здесь не было!
— Может, не заметили? — спросил Аркадий.
— Да нет! — сказала я. — Мы же с тобой как раз сегодня проплывали это место. И ничего здесь не было! Никаких сетей!
— Так… — сказал Скоробогатов. — Хороши бы мы были с Алевтиной, если бы пошли ночью купаться!
— А вы собирались? — удивилась я.
— Я люблю немного поплавать перед сном! — ответил Скоробогатов. — Хоть и не очень хорошо это делаю! А сегодня Алевтина прямо тащила меня на пляж! Пойдем, говорит, хочу купаться голой!
Только ее вон сморило — слишком много выпила!
— Тогда вам крупно повезло! — сказала я.
— А уж как повезло тебе, Юра, что Женя оказалась рядом! — пробурчал Скоробогатов Горбунову.
Тот в ответ только растерянно помотал головой.
— Хорошо, но вам не кажется, что если мы будем продолжать сидеть здесь, то нам всем грозит еще и воспаление легких? — сказала я и пошла собирать свои разбросанные по пляжу вещи.
— Идите в дом! — проронил Скоробогатов. — А я пойду к Трофимычу и потребую от него объяснений.
— Можете не трудиться! Трофимыча на острове нет! — заявила я. — По крайней мере еще полчаса назад не было.
— Как нет? — удивился Георгий Михайлович. — Вы были у него в домике?
— Была! Там нет ни его самого, ни его лодки на пристани!
— Это что еще за новости? — пробормотал Скоробогатов.
Мужчины помогли Горбунову встать и, поддерживая его с двух сторон, пошли в сторону гостиницы.
Я вернулась в свою комнату, легла на кровать, закрыла глаза и попыталась хотя бы ненадолго отключиться от происходящего. О том, чтобы поспать, речи быть не могло — мне уже хватило на сегодня двух несчастных случаев. Больше эту пьяную компанию без присмотра я оставлять не собиралась.
Хотя были ли эти происшествия действительно несчастными случаями? Вначале неизвестно кто бродил по острову и наткнулся в темноте на ничего не подозревающих Басова и Веронику. После этого рядом с пляжем появилась сеть, в которую угодил директор Горбунов. А еще следует вспомнить про чей-то катер около пристани! Картина складывалась весьма интересная! Создавалось впечатление, что некто пытался создать видимость несчастного случая — приплыл на остров на своей лодке, поставил сеть, потом, на обратном пути, этого «некто» заметил Басов. Ясное дело, что злоумышленник поспешил удрать, сбив при этом с ног преследующего его актера. А потом в расставленную сеть попал Горбунов. А вы говорите — русалка! Нет здесь ни русалки, ни какой бы то ни было нечисти вообще!
Неожиданно мои размышления были прерваны новым криком. Теперь женским, совсем близко — за стеной. В комнате Скоробогатовых дико визжала Алевтина Павловна. Уж что-что, а этот характерный и очень противный тембр голоса я успела хорошо запомнить!
Боже мой! Ну что там опять стряслось?! Не слишком ли много для одной короткой ночи! Я встала и вышла в коридор. Алевтина продолжала кричать.
Я заглянула в ее комнату, где, как вы помните, спал мертвецки пьяный Годецкий. Годецкий и сейчас лежал на кровати в той же позе, в какой я видела его в последний раз. Но только при свете лампы, которую, наверное, включила Алевтина, теперь было хорошо видно, что его глаза открыты и смотрят в потолок. Смотрят, не моргая. На губах его успела засохнуть какая-то мерзкая белая пена.
Годецкий не был мертвецки пьян. Он был просто мертв. И мертв довольно давно!
* * *
Я вывела продолжавшую визжать Алевтину из комнаты и передала в руки подбежавшего Скоробогатова.
— Что опять случилось? — спросил он, обнимая не перестающую кричать супругу.
Эта фраза прозвучала уже почти риторически.
— Умер ваш драматург! — спокойно сказала я и вернулась в комнату, где на кровати лежал труп.
— Как? — удивился Скоробогатов, видимо, полагая, что я шучу. Но, увидев безжизненное тело Годецкого, тут же замолк.
— Жора, что происходит? Что с нами со всеми происходит? — рыдала ему в плечо безутешная супруга.
В дверях показался Аркадий. Увидев Годецкого, он побледнел.
— Что с ним? — пробормотал актер.
— Не знаю! Умер!
— Как умер?
— Тоже пока не знаю! Похоже, что скоропостижно!
Тело Годецкого действительно не имело никаких признаков насилия. Создавалось впечатление, что он просто умер во сне от сердечного приступа.
На тумбочке около кровати стояла пустая рюмка. Рядом с рюмкой — пузырек с каким-то лекарством. Я взяла рюмку и осторожно понюхала. Мне в нос ударил запах обычной валерианы. Но пахло не только валерианой. Примешивался еще один запах, который четко перебивал первый. Характерный запах жженого миндаля! Цианистый калий! Ничего себе!
— Так! Быстро все вниз! Георгий Михайлович, проследите, чтобы никто не выходил из дома! И сходите за Басовым и его подружкой! — сказала я Скоробогатову. Точнее, даже не сказала, а приказала.
— Хорошо! — Видимо, у меня был столь решительный вид, что он даже не вздумал перечить.
— Что это? Неужели яд? — спросил меня Аркадий, перед тем как спуститься вниз.
— Как ты догадался?
— Просто я заметил, как изменилось выражение твоего лица, когда ты понюхала рюмку.
— Давай-ка вниз! — устало проронила. — Я сейчас тоже спущусь.
Аркадий последовал моему совету, а я, решив больше ничего в этой комнате не трогать, плотно закрыла дверь и прошла в соседнюю комнату, к себе. Там я достала из сумки свой мобильник и набрала домашний номер Лисовского. После пятнадцатого или шестнадцатого длинного гудка из трубки наконец раздался недовольный и заспанный Сережин голос:
— Алло! Кто это?
— Это Женя! Привет!
— Господи! Ты откуда?!
— Я с турбазы. Слушай, здесь очень большая проблема. Годецкий мертв.
— Годецкий? Это поляк? Блин!.. Ну ты даешь!..
— По всей видимости, его отравили!
— Еще лучше! Чем?
— Банальным цианистым калием!
— Так… А что за база?
— «Островок»! Я же тебе говорила!
— Да, конечно! Извини, я просто еще не проснулся! Так… Что же делать?.. В общем, ты там постарайся держать ситуацию под контролем. Я сейчас свяжусь с кем следует и постараюсь как можно быстрее приехать к тебе с бригадой! Сколько сейчас времени?
— Почти два!
— Ага.. Ну ладно! Жди!
— Сереженька, только поторопись, пожалуйста!
— Естественно! Я сейчас переверну всю контору, но найду нужный транспорт! Ты там держи хвост пистолетом!
Он положил трубку. Кстати, насчет пистолетов.
Я достала из-за пояса «беретту» и проверила. Обойма полная, все в порядке. То же самое я проделала с «грачем». Так… Еще гранаты. Ну вот, теперь вроде бы все в порядке, хотя против кого я собралась применять весь этот арсенал — ума не приложу!
В холле тихо сидели действующие лица сегодняшнего спектакля, который из фарса внезапно превратился в трагедию. Алевтина и Ольга Петровна плакали, Басов что-то тихо нашептывал на ухо печальной Веронике, Аркадий с задумчивым видом ходил по холлу, зачем-то внимательно разглядывая бревенчатые стены. Скоробогатов сидел в кресле перед камином, мрачно уставившись куда-то в одну точку, туда, где, по идее, должно было бы плясать согревающее, уютное пламя. Словно лев в клетке, а точнее, словно колобок, нервно катался от стены к стене Горбунов.
— Я позвонила в милицию! — сообщила я всем. — Обещали приехать как можно быстрее!
— Так у тебя был телефон? — почему-то удивился Аркадий.
— Разумеется! — ответила я. — А почему тебя это удивило?
— Да так просто… — смутился он.
— До приезда милиции все остаются в доме.
Можете разойтись по спальням, но в комнату, где лежит труп, никому не входить!
При слове «труп» Алевтина снова зарыдала.
— А на каком основании вы, Женечка, здесь командуете? — осмелился спросить Горбунов.
— На том основании, что я единственный человек, находящийся здесь не на отдыхе, а при исполнении служебных обязанностей! — отрезала я и вышла на улицу.
Господи! Как там было хорошо! Тихо, спокойно, никого и ничего! Внезапно тишину нарушил какой-то непонятный звук. Он шел со стороны пристани, такое характерное «вжжжж! вжжжж! чух!» — как будто кто-то пытался завести лодочный мотор.
