Увертюра Кена Паризи изобиловала пушечными залпами, которые оповещали о бегстве Мэгвича, но в фортепьянной аранжировке их заменяли сокрушительные тяжелые аккорды на низких октавах. Пятнадцать-двадцать минут стены зала содрогались от грома, затем его сменило энергичное стаккато в миноре, в котором Джульет угадала тему Пипа. Постепенно его сменила запоминающаяся, волнообразная мелодия мисс Хэвишем и Эстеллы. Последовали неизменные викторианские пышные трели, за которыми снова послышались пушки. Внезапно Райдер выскочил на середину зала, сначала едва не столкнулся с Антоном, затем начал хватать партнера своими сильными руками.
Десять минут музыка быстро кружила танцовщиков друг подле друга. В первой сцене преступник несколько раз поднимал и головокружительно опрокидывал Пипа — все как в книге. Но тот постепенно преодолел страх и начал робко жаться к осужденному, обволакивая его теплотой человеческого отношения и (не как в романе) задабривая тем, что принес еду. Не было ни цепей, ни просьбы о напильнике. Джульет с интересом наблюдала, как все мягче становился Райдер в ответ на доброту Пипа. Теперь она понимала, почему Электра вышла за него замуж: Кенсингтон был обаятелен и трогательно-нежен, а не только по-мужски угрюм. Затем началась сцена в доме с солисткой Марией Флор в роли вздорной (но в балетной трактовке отнюдь не комичной) миссис Джо. Летали апельсины, Пип не мог их поймать, прибыли солдаты и снова ушли ловить несчастного осужденного.
Затем действие прервалось.
— Здесь нет перехода. — Рут вскочила со стула и, намереваясь изобразить извиняющуюся улыбку, свирепо растянула губы. Подняла палец и позвала: — Антон!
Мор выступил вперед, на мгновение чуть пошатнулся, однако тотчас улыбнулся. Рут посмотрела на него снизу вверх, приподнялась на цыпочки и принялась что-то энергично шептать на ухо. Но танцовщик только нежно погладил ее заботливой рукой по плечу, и Джульет догадалась: подруга спрашивала, не разболелась ли его лодыжка.
Вначале Антон буквально очаровал зрителей, но даже Джульет заметила, что он сбился с ноги в эпизоде рождественского застолья. Согласно замыслу хореографа, Пип должен был вспрыгнуть на стул, чтобы попытаться поймать очередной апельсин. Но Антон промахнулся и попал слишком близко к краю сиденья, так что едва не перевернулся. Он завершил эпизод, но без утреннего блеска. Неужели боится сцены? Вряд ли. Антон мотнул головой, что-то отвечая Рут, и расплылся в улыбке, словно говоря, что с суставом все в порядке. Но от Джульет не укрылось, как странно расфокусировался взгляд его блестящих зеленых глаз.
Краткий перерыв закончился, хореограф вернулась к своему стулу, коротко кивнула Луису и бросила приглашенным:
— Продолжаем.
Пианист начал па-де-труа «Подглядывающий Пип».
Лили Бедиант склонилась над скрючившейся Кирстен и обхватила девушку руками, словно изгоняя призрак. Затем распрямилась, и балерины поплыли под музыку, сначала плавно, но постепенно их движения становились все более резкими. Когда мисс Хэвишем полностью овладела волей Эстеллы, на сцене появился Пип и приник к изображавшей французское окно деревянной раме.
Однако что-то перепуталось: вместо того чтобы испугаться открытия и изображать робкого, смущенного подростка, Антон Мор светился, словно карапуз в цирке. Более того, он действовал совсем не так, как на репетиции. Размахивал руками, мотал головой, сделал два пируэта. И вместо того чтобы в отдалении копировать движения балерин, приблизился к ним вплотную и танцевал так, словно все вместе веселились на свадьбе. Джульет вопросительно посмотрела на подругу — та тщетно пыталась перехватить взгляд пианиста, но Луис, не обращая на хореографа внимания, без перерыва перешел к следующей сцене — па-де-де Пипа и Эстеллы «Притяжение-отталкивание».
Танец Мора стал откровенно диким. Антон совершенно отошел от хореографии, обнимал и целовал Кирстен, поднял партнершу на высокую поддержку, которой Джульет не помнила ни по одной репетиции, опустил на пол и в одиночку взорвался каденцией прыжков. Вся труппа с изумлением наблюдала, как он носился по залу: то бросался на колени, то взлетал в воздух и делал гигантские пируэты. Все было прекрасно, но пугало тех, кто был знаком с хореографией. Рут застыла соляным столбом — она хотела остановить Антона, но не решалась сказать ни слова. Мор словно впал в транс и, как лунатик, мог упасть, если его разбудить. Музыка стихла, а он продолжал танцевать. Это был уже не балет — словно ребенок в дикой пляске, танцовщик двигался, не сознавая окружающего. Джульет внезапно вспомнила документальный фильм, в котором показывали людей, которые болтали без умолку, с радостью, всей душой вверяя себя враждебной силе. Она с ужасом поняла, что Антон впал в своего рода экстаз. Никогда раньше Джульет не видела так близко мужчину в таком состоянии.
Рут медленно двинулась к середине зала, потемневшее лицо отражало противоречивые чувства, вся фигура излучала тревогу. Она косилась на Грега Флитвуда, словно тот мог объяснить необычное поведение солиста, но тот выглядел скорее рассерженным, чем озадаченным, и не спешил на помощь. Рут пожала плечами в сторону зрителей, красноречиво отгораживаясь оттого, что происходило в репетиционной. Неподалеку от нее Викторин Вэлланкур тоже поднялась со стула, сделала шаг вперед, но нерешительно остановилась. Из всех углов зала члены труппы во все глаза смотрели на Антона. В зале повисла странная, пугающая тишина, которую нарушал лишь безумный визг балеток немца о линолеум.
И вдруг он запел или, скорее, завыл — ломаные германские слоги прерывались судорожными вздохами. Мурлыкал Антон рассеянно, небрежно, словно для себя самого. Взгляд все больше обращался вовнутрь. Он скакал, падал, прыгал, на мгновение замирал, пока вдруг (казалось, прошли часы, но на самом деле всего четыре минуты) будто ослабел, опустился на пол и застыл без движения.
В первые секунды это вызвало у всех присутствующих скорее облегчение, чем тревогу.
Потом все стало происходить одновременно. Грег Флитвуд авторитетно изгнал из зала и зрителей, и труппу. Патрик взял у Джульет мобильник и позвонил 911. Пока приглашенные и танцовщики покидали репетиционную, Викторин заботливо склонилась над Антоном. Тот был без сознания, его кожа странно покраснела. Когда зал опустел, к ним присоединился Патрик и, прижимая телефон к уху и выполняя указания медика, стал проверять, не следует ли начинать меры по спасению жизни. Но поскольку Мор дышал, хотя и очень слабо, и причины обморока оставались неизвестными, оставалось ждать прибытия «скорой помощи».
Викторин взяла безжизненную руку Антона, Рут и Патрик рухнули на скамейку у фортепьяно, а Джульет решила обойти зал, но краем глаза заметила, как, отправив всех вон, возвратился Грег. Ему не терпелось выгнать и ее, но Джульет сознательно избегала взгляда руководителя студии.
Медики появились на удивление быстро — здоровые ребята в тяжелых ботинках и со всякими приспособлениями в руках. Вместе с ними вошли два полицейских, которых автоматически вызвала диспетчер, направившая «скорую». Они присматривались и принюхивались ко всему, словно сошли с экрана сериала «Закон и порядок». Но все же растерялись, оказавшись в зале с зеркальными стенами, грязными окнами, потертыми станками по сторонам и неподвижной фигурой в трико на полу. Один из офицеров достал планшетку и со слов Патрика записал фамилию, возраст и адрес Антона. Когда они закончили и Патрик вернулся к Рут, Джульет, поколебавшись, приблизилась к полицейскому с планшеткой. Он был высок, молод, с тонкими каштановыми волосами и россыпью веснушек на курносом носу. Она помедлила и тронула его за рукав.
— Офицер… офицер Пелтц, — начала она, прочитав фамилию на жетоне. — Мне кажется, мистера Мора могли накачать наркотиками.
— Должно быть, так, — отозвался полицейский.
Звучные вопросы медиков и тихие точные ответы Рут уже прояснили ситуацию: до того как потерять сознание, танцовщик пришел в некое бредовое состояние.
— Я хочу сказать, — Джульет старалась всеми силами сохранить спокойствие, — его накачали против его воли.
— Вот как? Назовите себе.
Джульет ответила, полицейский занес ее фамилию в блокнот, а рядом сделал пояснительную запись.
— Вы подруга мистера Мора?
— Нет, — мотнула головой она и спросила: — Но вы будете в больнице? Попросите врачей, чтобы его проверили на наркотики?
— Проверят, — успокоил ее другой полицейский, плотный мужчина с бесцветными волосами и бычьей шеей. И коротко хохотнул.
— Эта дама полагает, что парню что-то подсыпали, — объяснил Пелтц и обратился к Джульет: — А почему вы думаете, что он не сам себе что-нибудь ввел?
Джульет колебалась. Она поняла: полицейские заподозрили, что это она подпоила Мора, а потом, видя катастрофические последствия, решила рассказать обо всем.
