В этом я теперь уверена.
* * *
Григорьев пришел в себя спустя несколько минут, после того как мы покинули банк. Юлии Львовне хотелось как можно дальше уйти от этого проклятого, по ее словам, места, и она потащила Александра Владимировича в какое-то кафе за три или четыре квартала от «Булет-банка».
Я шла следом, метрах в пяти. Не приближаясь ни на шаг ближе – Юлия Львовна, оборачиваясь время от времени, кидала на меня такие взгляды, что казалось, будто она сейчас, как и ее бывший супруг минут пятнадцать назад, кинется в последний и решительный бой.
Не драться же мне с ней, в самом деле!
– Ой, – тихо произнес Григорьев, остановившись. Это он пришел в себя. До кафе еще пару шагов осталось.
– Пойдем, пойдем, Сашенька, сейчас водички попьешь… – заторопилась Юлия Львовна и, часто на меня оглядываясь, повлекла покорного Григорьева за столик под тентом.
Надо понимать так – я в кафе не приглашаюсь? Извините, конечно, Юлия Львовна Новичкова, но… я на работе как-никак.
И, несмотря на ее уничтожающие взгляды, я вошла за ними следом и уселась за тот же столик, что и они.
Юлия Львовна с минуту смотрела на меня.
– Вам, девушка, не понятно разве, что вы здесь… лишняя? – немного неуверенно осведомилась она, но в то же самое время грозно, она верила в свои права супруги, хоть и бывшей.
– Александр Владимирович, – попросила я, – объясните, пожалуйста, своей… Юлии Львовне, почему я здесь нахожусь.
Александр Владимирович поднял на меня глаза – они только-только прояснялись – и ничего не сказал. Ну хорошо, хоть слышит и, по-моему, понимает. И на этом пока спасибо.
Юлия Львовна вопросительно посмотрела на Григорьева, он и на нее поднял глаза.
– Саша, Саша! – затормошила она его. – Это правда? Ты ее больше, чем меня, любишь? Вы поженились уже, да?
Вот дура, прости, господи, ей бы все одно. Мне твой Саша не нужен. Мужик он симпатичный и все такое, но… не в моем вкусе.
Григорьев, наконец, полностью пришел в себя. Он тряхнул головой и пошевелил пальцами. Внимательно посмотрел на нас с Юлией Львовной и изрек:
– Чего?
– Вы с… этой, – Новичкова скривилась, – вы с ней поженились, да, Саша?
– С кем, с Женей, что ли? – обалдело переспросил Григорьев.
– Да… с Евгенией.
– Она мой телохранитель, – коротко ответил Александр Владимирович и погладил себя по макушке, – голова болит… Телохранитель она мой, – объяснил он еще раз, видя, что Юлия Львовна его явно не понимает, – за деньги на меня работает.
Тут уже в объяснения пустилась я, и нам с Александром Владимировичем на пару удалось-таки убедить бедную женщину. Через полчаса. Зато поверила.
– Ну, – произнесла я, когда все организационные вопросы были утрясены, – теперь, Александр Владимирович, рассказывайте, что там у вас с Задовским в его кабинете было. Чего это вы оттуда вышли так быстро и такой… растерянный?..
* * *
Воспоминания Григорьева о посещении им кабинета Валерия Петровича Задовского были немного мутноваты. А точнее – вообще никаких воспоминаний у Григорьева не сохранилось.
– Помню только, – рассказывал он, – я в приемную вбежал, секретарша Зинаида Михайловна завизжала. Я ее то ли оттолкнул, то ли наорал на нее, не помню уже… Неудобно теперь перед ней…
– Не отвлекайтесь, Александр Владимирович, – посоветовала я.
– Да, Саша, ты главное рассказывай, – подхватила Юлия Львовна. Отношение, кстати, ее ко мне сменилось после наших с Григорьевым уверений. Сейчас она ко мне с уважением относилась. Даже, как мне показалось, с некоторым подобострастием. Это Александр Владимирович поведал ей о моих ратных подвигах – как я бритоголовых барбосов Генриха Юсина раскидала.
– Да в том-то и дело, что главного я не помню, – посетовал Григорьев и налил себе еще минералки, он уже вторую бутылку пил.
– Ну хоть что-то помнишь? – ласково настаивала Новичкова.
– Я это… – мучительно наморщился Александр Владимирович, вспоминая, – как… В общем, Зинаида Михайловна от меня отлетела. Она, по-моему, хотела в коридор выбежать… А тут дверь кабинета открылась и вышел сам Валерий Петрович, – Григорьев говорил о любовнике своей жены ровно, как о постороннем, не отошел еще, наверное, от случившегося, не было времени у него как следует попереживать.
– Ну, так вот, – продолжал он, – вышел Валерий Петрович и, как будто я просто так к нему зашел по делу, руку мне подал… Спокойный такой, улыбался еще…
– Ну-ну! – заторопила его Юлия Львовна.
– Надо было мне сразу по морде его бить, – вздохнув, пожалел Григорьев, – да растерялся что-то… Он руку протянул, как обычно всегда протягивает, и я пожал ее. По привычке просто, механически… – тут Александр Владимирович замолчал.
– А дальше? – спросила я.
– А вот дальше ничего не помню, – тоскливо произнес Григорьев, – как отрезало… – и снова замолчал.
Все замолчали.
– Видимо, прав был твой клоун Вася, – вздохнул в который раз уже Григорьев. – Валерий Петрович силу свою использует… Гипнотизерскую…
Да как? Как он ее использует? Разве можно ввести человека в транс за доли секунды или там за одну секунду, да еще так, чтобы он ничего не заметил?
* * *
Юлия Львовна категорически не хотела отпускать от себя Григорьева. Да и сам Григорьев, по всей видимости, не был против ее общества.
Отношение его к своей бывшей жене изменилось, я так думаю. Раньше, когда Александр Владимирович не знал, кто все эти годы был ее любовником, он не приближался к ней, неизвестное всегда, если не пугает, то настораживает. А теперь вся ненависть и неприязнь его переключились на Задовского, когда он узнал. Он выбрал Задовского объектом, я так думаю. А бывшую супругу простил, что ли?..
А Юлия Львовна, нашедшая, наконец, в себе силы оторваться от своего демона, не могла сейчас допустить, чтобы Александр Владимирович ночевал у другой женщины. Пусть даже эта женщина и является его телохранителем.
А я, в свою очередь, не соглашалась отпустить Григорьева. Без защиты и прикрытия. Юлия Львовна Новичкова – какая эта защита и прикрытие?
Тут даже Григорьев мне ничего не мог возразить, и Юлии Львовне пришлось смириться с фактом моего постоянного присутствия.
Мы так и пошли к Юлии Львовне – она, обнявшись со своим Сашенькой, а я на пять шагов отстаю.
Мне неловко было смотреть почему-то на пару впереди, и я вертела головой по сторонам. А потом вообще перешла на другую сторону тротуара.
А чего? Дорогу к дому Юлии Львовны я знаю, так что не потеряюсь. А вот, кстати, нужно быстрее Новичковой и Григорьева добраться до ее дома и проверить, все ли там чисто.
Я намного перегнала Александра Владимировича и Юлию Львовну и достигла двора дома Новичковой.
А они даже не заметили, по-моему, моего отсутствия. Александр Владимирович, может быть, и заметил, а вот Юлия Львовна точно не заметила. Она своим новообретенным супругом была поглощена полностью.
У подъезда Новичковой стояла черная «девятка». Помнится, когда в обличье опера я была здесь, никакой «девятки» не было. В этом дворе вообще никаких машин не было. На въезде во двор шлагбаум металлический стоял. Проволочкой к дереву прикрученный.
Я оглянулась – шлагбаум открыт. Проволочку то ли срезали, то ли скрутили – издали не разберешь.
Факт, конечно, не вопиющий, но проверить надо. И тем более, кроме этой машины, никаких больше во дворе нет.
До появления во дворе Григорьева с Новичковой оставалось минут пять. Следовательно, несколько минут у меня на все про все есть.
Минут четыре-пять, скажем…
Не приближаясь, насколько это было возможно, к «девятке», я обогнула двор и подошла к несомненным очевидцам снятия шлагбаума – бабушкам на лавочке.
– Здравствуйте, – поздоровалась я. Их трое сидело – толстая такая, маленькая сухенькая и третья – в платочке.
– Вы не видели, когда шлагбаум сняли? – спросила я.
– Да видели, как же! – загалдели бабушки, а которая в платочке – громче всех. – Примерно час назад машина вон черная приехала. Проволоку-то отвинтили, да к подъезду заехали.
– В гости, наверное, приехали к кому-нибудь? – предположила я.
– Да кто ж его знает, – ответила мне третья, в платочке, – чтой-то мы такую машину не припомним. И не выходили из машины и в подъезд не заходили. Раз только вышли, чтобы проволоку отвинтить. И все – больше не выходили.
Все ясно. Спасибо, старушки.
Тут бабушки загалдели о том, как хорошо было, когда въезд во двор загораживал шлагбаум, и машины не шумели, и детишки не боялись.
Из «девятки» меня не заметили. Ну, по крайней мере, никак не отреагировали.
И правильно, и не надо реагировать.
Наскоро попрощавшись с бабушками, я быстрым шагом направилась к выходу из двора, откуда вот-вот должны были показаться Александр Владимирович со своей благоверной.
