- Интересно, однако, - едет из деревни в Ригу и не берет с собой паспорт!
Двое из сидевших за столом встали одновременно и протиснулись мимо стола к двери.
- Спустимся за документами, - пояснили они. - Мы живем здесь же, в доме с улицы.
Они беспрепятственно вышли в коридор, взяли с вешалки свои куртки. Демонстративно - никакие возражения их не остановят.
- Только быстро обратно: у меня времени немного, - крикнул им вслед инспектор.
- Конечно, дядя! Мы мигом! - с нескрываемой издевкой раздалось в ответ. Уже с лестницы.
Теперь наши силы почти сравнялись, но угроза схватки осталась ушедшим достаточно было устроить внизу шум или что-нибудь выкрикнуть.
Я был почти уверен, что револьвер у щеголя, хотя одет он был в прилегающий пиджак и такой "J. B. Rouge Fils a Liege" выпирал бы в кармане. Дело, конечно, совсем не в названии фирмы - скорее всего револьвер этой фирмы вообще был единственным в Латвии, в Прибалтике, может даже, во всем Советском Союзе, потому что сработан был еще до революции, а коррозия, как известно, за такой большой срок может съесть даже огромный кусок металла. Дело в системе оружия. Такой револьвер - их носили при себе городовые и лесники, обходя леса, - весил около килограмма, он большой и неуклюжий, как чайник. Куда такой денешь? Заткнуть за пояс?
Я не заметил никаких жестов-намеков, но они вдруг встали разом, все четверо.
- Пошли, генерал! В милиции нас ждут! - Щеголь, смеясь, похлопал инспектора по плечу, и тот от неожиданности растерялся. Тем самым он выпустил из рук вожжи, и распорядителем сразу стал главарь, обвешанный кольцами. - У нас тоже нет при себе никаких бумаг, поехали в милицию, там по своим каналам сможете проверить, кто есть кто. Пошли, нечего вшей искать, нам еще надо вернуться и допить водку.
Я было хотел вмешаться, но решил: не стоит - этот нахал аккуратненько сам себе роет яму.
Каждый из них схватил с вешалки верхнюю одежду, и, держа ее в руках, все во главе с Иваром вышли на лестницу. Шествие замыкал участковый инспектор, а мне было дано задание пригласить к выходу хозяйку квартиры.
Воспользовавшись этим, заглянул в ванную комнату, совмещенную с туалетом.
Нет, никого не было.
Подошел к задней комнате. Картина - женщина с ребенком - поразила меня своей красотой. И еще поразило то, что во второй комнате я не увидел беспорядка.
- Кто может остаться с ребенком?
- Свекровь.
Наверно, эта молодая мать тоже, стоя тогда между двумя комнатами между той, что от разгулов провоняла винным перегаром, и другой, чистой и опрятной, - сама еще не знала, какая сторона затянет ее. В ее жизни все решится только с возвращением мужа из заключения. Жаль, но на судьбу крохи, лежавшего в детской кроватке, это тоже повлияет, только позже, а тогда и он находился как бы между этими двумя комнатами.
Я заглянул в кухню.
- Извините за беспокойство. До свидания.
В кухне было безупречно чисто. У стола сидела старушка и дряхлый старик. Только тут я заметил, как широко и неестественно у него раскрыты глаза, горевшие злобой. Мне не ответили, но я не обиделся: мне не столько хотелось с ними попрощаться, сколько посмотреть, не спрятался ли кто-нибудь в кухне.
Как только мы вышли на лестницу, щелкнул дверной замок и громко хлопнул засов. Старик или старуха? Заперлись, как от грабителей.
Фирменную девицу усадили в коляску мотоцикла и нахлобучили ей каску. Для меня осталось место за рулем "Жигулей" - между задержанными должен сидеть кто-нибудь из наших, чтобы они не могли ничего выбросить из карманов, переговариваться и вообще чтобы не чувствовали себя чересчур свободно.
В зеркальце, через которое я все время наблюдал за движением сзади, - ехать пришлось очень осторожно: машина была перегружена, ведь нас было шестеро довольно плечистых мужчин, - я заметил, как нахмурился обладатель жабо. Не знаю, каково было другим, но этот наверняка понял, что попался на удочку и, конечно, не из-за их пьянки явился районный инспектор с машинами и мотоциклом.
В отделении доставленных усадили в ряд перед столом дежурного - вся скамейка оказалась занятой. Один за другим, подходя к столу, они выкладывали содержимое своих карманов: зажигалки, сигареты, расчески, мелочь и другие пустяки. У кого же револьвер? Очередь щеголя-павлина еще не подошла, а мне надо было срочно отлучиться - согласовать с одним из коллег наши совместные действия по обезвреживанию взломщиков гаражей.
Уладив свои дела, я возвратился и в коридоре столкнулся с Иваром.
- Револьвера нет! - растерянно сказал он.
- А вдруг это совсем не та группа? Что, если Лей Ненасытный действительно только мимоходом нанес визит? Кроме того, может...
- Нет, это они! Из Московского района уже за ними прибыли. Их там знают. Самое ужасное - теперь я, кажется, знаю, где был револьвер. Тот, с брошью, обвел меня вокруг пальца. Ведь они по очереди брали свою одежду с вешалки в коридоре. Этот павлин тоже. Только он взял не свое пальто, а солдатский ватник с серым воротником из искусственного меха. Пальто осталось там, это я хорошо помню! Щегольское, длинное пальто с пуговицами-гербами. Револьвер лежал в кармане пальто, поэтому он и взял ватник.
Атлет выглядел совсем растерянным, потому что сознавал свою вину. Я тоже - по крайней мере, частично. А если говорить откровенно, виновен я был всего лишь теоретически.
- Старик запер дверь надежно! Ни за что больше не откроет.
- Револьвер оставлять нельзя. Сотрудники из Московского района сейчас поедут с обыском, один из них уже помчался за списками украденных вещей.
Теперь атлет совсем был не похож на того парня, который умеет только тщательно записывать, каким он выглядел в кабинете, где допрашивали главаря взломщиков гаражей.
Я возвратился в свой кабинет и снова так зарылся в дела, что о происшествии совсем забыл, если бы мне не позвонили и не напомнили о нем. Тогда было очень много работы: Шефа только что перевели на высокий пост, и я практически остался один. Часть начатых дел начальство обещало распределить между моими коллегами, но, когда начали это делать, некоторые стали возражать, выдвигая разные, вполне обоснованные причины. Но начальство старалось быть последовательным; помощника мне не навязывали, а разрешили выбрать самому. Сделать правильный выбор очень важно - ведь помощник должен быть таким, на которого ты всегда можешь положиться как на самого себя.
Зазвонил телефон.
- Говорит Ивар Хинтенберг...
- Слушаю вас... - ответил я приветливо. Приветливый тон по телефону еще никому не принес вреда. Я не знал, кто такой этот Ивар Хинтенберг, потому что тогда нас не познакомили.
- И все же револьвер у этого щеголя был!
- Надеюсь, говоря так, вы опираетесь не только на твердую уверенность, но и на факты. - Это я говорил уже без прежней любезности. Просто я не люблю переливать из пустого в порожнее, да еще в такое время, когда дел по горло. Как только он упомянул про револьвер, я, конечно, сразу понял, кто звенит.
- В кармане пальто я, разумеется, уже ничего не обнаружил. Как только мы попали в квартиру, я обыскал пальто. Припрятал старик - это точно.
- Тогда почему вы делаете такие смелые выводы?
- Внутренний карман был в свежих масляных пятнах. Ведь револьвер старый, его часто приходится смазывать. Потом протирай сколько хочешь, но хоть капля, а все равно просочится и испачкает. Пятен много, есть даже на подкладке.
- А что говорит девица?
- Говорит, вообще не знает, чье это пальто. Ее это, видите ли, не интересует. А щеголь на допросе отпирался отчаянно, но вдруг сознался: вместо пальто надел ватник потому, что на дворе было холодно. Деваться-то ему некуда - свидетелей, которые его видели в этом пальто, отыщется немало. Понимает, сволочь! Если выяснится, что револьвером угрожал именно он, то подмена пальто ватником и масляные пятна в кармане имеют известное значение.
- Может, у щеголя в кармане было что-нибудь другое, может, он спрятал оружие перед тем, как войти в дом, может...
- И вы мне талдычите то же. А я на сто процентов уверен, что револьвер припрятал старик. Это тот еще тип! Я знаю, мне удалось поговорить с ним без свидетелей. Он нам всем перегрыз бы горло, если б только мог!
- Какое у вас служебное звание?
- Лейтенант.
- И как давно вы работаете в уголовном розыске?
- Скоро два месяца.
Когда я зашел к Шефу, он показался мне раздраженным - все не мог привыкнуть к своим новым обязанностям. Проще говоря - он тогда еще не разобрался в том, что входит в его обязанности, и это его бесило!
- Что ты цепляешься к словам? - сердито спросил он. - Конечно цепляешься! Ты же понимаешь, что помощника мы разрешаем тебе выбрать в пределах управления, а не бог весть откуда.
- Как это бог весть откуда?
- Надеюсь, ты хоть его хорошо знаешь.
- Не знаю, а чувствую. Он только недавно начал работать, поэтому никто о его переводе не заплачет.
- Обещать ничего не могу, но поговорю. Только при условии, что потом не будешь меня донимать жалобами: я поторопился, я то, я се, ты был прав... Как фамилия? Хин-тен-берг, - Шеф записал по слогам. - Ивар Хин-тен-берг.
