– Социально ориентированные женские танцы свободного стиля могут исполняться только вегетарианцами? – спросил я.
Эрин рассмеялась:
– Ключевой момент – свободные, лишенные воинственности движения. Хотя один месяц мы репетировали танец, изображающий нападение на домашнего тирана. Я отработала смертельный удар ребром ладони. – Она помолчала, задумавшись. – Ненавижу лицемерие. Раньше думала, что это конгресс, церковь… Но переросла такие мысли. Некоторые мои друзья стали левацкими фанатиками. Они ненавидят любую идею, которая идет вразрез с их образом мышления. Не хотят думать. Я задаюсь вопросом, не слишком ли далеко я ушла.
– От Бога?
– Возможно. Может, от чего-то большего. Все эти ложные идолы. Мы думаем, что будем счастливы, обретя правильную идею, цель, хобби. Может, все гораздо сложнее. С религией я… мы… просто хотели получить ответы. Но потом я подменила ответы вопросами. Один эксперимент следовал за другим. Один змей сменял другого. Это ли не оборотная сторона той же медали?
Эрин говорила, что пыталась создать более понятную личную философию. Ее текущая идея храбрости состояла в походе на фильм ужасов в одиночку. Однажды она это сделала, пошла на фильм о призраках с Николь Кидман, который так напугал ее, что часть сеанса она провела в фойе. Впрочем, поход в одиночку на романтическую комедию она не принимала за любовь.
Она рассказала, что у нее было несколько романов, в том числе короткий, но страстный с Энди, переросший в крепкую дружбу. Она шутила, что оценивает свои любовные увлечения по меркам изготовителей сотовых телефонов. Критериями отсчета для нее являются два индикатора на дисплее: уровень радиосигнала сотовой сети и уровень зарядки аккумулятора. Для хорошего старта необходимо не менее 80 % по обоим параметрам.
Потом она спросила об Энни. Когда я рассказывал о происшествии на яхте, Эрин на короткие мгновения накрыла мою руку своей. Не материнским жестом, но и не романтичным. Возможно, поддержка в этот момент требовалась ей. Она спросила меня, пережил ли я смерть Энни.
Ответ на этот вопрос я хотел бы получить и сам. Застрял ли я в прошлом? Психотерапевт, к которому я пошел после смерти Энни, обрисовала мне мои отношения с ней. Объяснение это я то принимал, то отвергал, в зависимости от настроения и количества выпитого пива. По словам Луизы, для меня это первый случай реальной близости с женщиной. Энни была мамой-уткой. Я – утенком. Она оставила на мне свой отпечаток. Я обожествлял Энни, потому что не видел ее недостатков. Обычно мне хватало двух стаканов пива, чтобы списать эту версию со счетов как пустопорожнюю болтовню.
Я рассказал Эрин о моих попытках завязать отношения с другими женщинами после смерти Энни. Обычно все заканчивалось очень быстро, только раз я провел шесть месяцев с женщиной, которую встретил на коктейле, устроенном демократической партией. Симпатичной адвокатессой, начисто лишенной чувства юмора.
– Она говорила: «Вино не такое крепкое, как я ожидала».
– Обстоятельная дама.
– Я пережил смерть Энни, – твердо заявил я, почти уверенный, что говорю правду. Но не добавил: «Я не пережил чувство одиночества, вызванное ее уходом, но должен верить, что кто-то еще сумеет заполнить образовавшуюся пустоту».
Эрин вроде бы не обладала способностью к глубокому анализу, но при этом меня удивило, что последнему моему заявлению она не поверила. Но тут же я подумал: «Может, я приписываю ей свое мнение. Может, я сам еще не уверен, что смогу влюбиться в кого-то еще».
– Вот о чем я хотела спросить, – заговорила Эрин. – Почему ты зашел в кафе в день взрыва?
Я задумался, потом почувствовал, что улыбаюсь.
– Не знаю, поверишь ли… из-за портьер.
Год назад ко мне приезжали родители. Состояние моей холостяцкой квартиры вызвало у них неподдельный ужас, о чем они мне и заявили. Если человек считает себя взрослым, он должен иметь нормальную посуду и занавешивать окно от утреннего солнца не зеленой байковой простыней. Они дали мне подарочный сертификат в «Поттери барн». В день, когда взорвалось кафе, я поиграл в баскетбол, а потом зашел в один из магазинов «Поттери барн», расположенный неподалеку от кафе, решив, что созрел для нормальных портьер.
– И всего того, что они собой представляют, – добавила Эрин.
Странно, но меня охватила грусть. Когда женщина оставила записку на моем столике, я задался вопросом, а не пришло ли наконец-то мое будущее.
На пару с Эрин мы уговорили бутылку красного вина. Она откинулась на спинку дивана, закрыла глаза. Через мгновение заснула. Голова свалилась набок, легла на мое плечо. Ее волосы чуть пахли пурпурным цветком, название которого я не мог вспомнить. И пусть воспоминания об Энни не отпускали, я не мог отрицать притягательности Эрин. Такая красивая, так легко поддерживающая разговор. Я закрыл глаза, надеясь заснуть. Но почувствовал знакомую вибрацию в штанах. Звонил телефон. Очень осторожно я высвободил плечо из-под головы Эрин. Достал мобильник и посмотрел на дисплей, чтобы понять, кто звонит. И подумал: а удастся ли мне заснуть?
На дисплее высветилось «Офис Бэттата и Барда». Невролог, который лечил Энди и с которым пообещала связать меня Лесли, звонил в девять вечера, когда врачи уже закончили рабочий день. Я подождал, пока он разорвет связь, и отключил телефон. В этот момент я хотел только одного: заснуть. Но звонок сделал свое черное дело.
Внезапно мысли вернулись ко всем этим вопросам, к суете последних дней. Несмотря на смерть Энни, жизнь моя была размеренной, относительно медленной, ленивой. Журналист на вольных хлебах – что стволовая клетка, еще не сформировавшийся, зачаточный организм, ожидающий заказа, чтобы потом проявить себя в статье или репортаже. И в чем состояла цель моего существования?
Я иногда думал о цитате из Джона Адамса,[25] одного из отцов-основателей. Точных слов не помнил, но смысл был такой: «Будьте солдатами и политиками. Тогда ваши дети смогут быть адвокатами, врачами и бизнесменами. А их дети – поэтами, музыкантами и художниками».
Первые поколения строили инфраструктуру, последующие, с набитыми животами, сочиняли рок-н-ролл и искали правду. Наследники стабильности прокладывали дорогу в те дали, куда не заходили их отцы. Они писали «Лестницу в небо»[26] или статьи на медицинские темы. Ничего сотрясающего землю и достаточно времени для копания в собственной душе после дневного сна.
Эрин шевельнулась. Что-то сонно пробормотала, чмокнула меня в щеку, пожелала спокойной ночи. Я вспомнил юношескую злость, разочарование, охватывавшее тебя, когда ты понимал, что девушка собирается выйти из машины, даже не поцеловав тебя на прощание. Воспоминания оттеснил очередной всплеск эмоций. Взрыв в кафе разгонял сон. Охваченный тревогой, я открыл ноутбук и принялся ворошить прошлое. Начал с набережной в Санта-Крусе. Точнее, с ее сайта.
Стоял апрель, и мы с Энни ели блины. Гадалка только что предсказала Энни будущее: пообещала много денег. А чего еще можно ожидать за три с половиной доллара?
Я закрыл сайт набережной Санта-Круса и нашел сайт Сан-Францисской оперы. Мы с Энни так громко смеялись в первом действии, что потом нам пришлось извиняться.
Я продолжил извилистый путь по киберпространству. Снедаемый ностальгией. Воспоминание цеплялось за воспоминание, минуты складывались в часы, наши с Энни отношения эволюционировали в битах и байтах. Сайт находился по любому поводу: гостиница «Озеро Тахо», где мы провели субботний вечер у зажженного камина, играя в скраббл, «Беркли боул», где мы слушали Джимми Баффетта[27] и съели ведерко печенья, Скуид-Роу, рыбный рынок, где мы купили рыбу-меч и научились ее готовить. И так нам это понравилось, что покупали и готовили эту рыбу раз в месяц.
Скуид-Роу. Вот это воспоминание как раз не радовало. Мы готовили рыбу в тот вечер, когда Энни пригрозила порвать со мной, после того как отец подарил ей «мерседес».
Я оказался на сайте «Киндл инвестмент патнерс». Там все еще висел некролог Энни из «Пало-Альто дейли». Я прочитал его в несчетный раз. Яд Гленна Киндла ощущался даже на сайте компании, и это говорило о многом.
На сайте приводились ссылки на опубликованные в последнее время статьи об успехах Киндла, о компаниях, которые он поддержал на начальном этапе. Но после смерти Энни дела у него пошли куда хуже. Он больше не проворачивал миллиардные сделки, и ему уже не уделялось того внимания, к которому он привык. Конечно, он находил новые компании, работающие в области высоких технологий, и готовил ИПО,[28] но уже покинул когорту героев, чьи фотографии появлялись на обложке «Бизнес уик». Полностью Гленна Киндла не забыли, но статус его заметно понизился.
В самой последней статье рассказывалось о его сотрудничестве с Эдом Гейверсоном, когда-то одним из самых богатых американцев, состояние которого в последние годы заметно уменьшилось. Компания «Дитсофт», которой руководил Гейверсон, неправильно оценила потребность в поставляемых ею программах, и в результате акции упали в цене на 90 %. В большой статье, опубликованной в «Ю-эс ньюс энд Уорлд рипорт» обсуждалось создание Киндлом и Гейверсоном консорциума высокотехнологичных и коммуникационных компаний (в том числе поисковых систем и провайдеров телефонной связи) с целью полной адаптации потребителей к Интернету. Она продвигали, по их скромному определению, «Постследующую великую идею».
