– Что происходит? – спросил заметно взволнованный Мартинссон.
– Ты меня об этом спрашиваешь? – проворчал Валландер. – Мне нечего тебе ответить.
Они молча рассматривали воронку. Подъехали криминалисты во главе с Нюбергом, известным своим холерическим темпераментом и невероятной сварливостью. Увидев Валландера, он замер:
– А ты-то что здесь делаешь?
У Валландера сразу возникло ощущение, что его возвращение на службу было бестактным и крайне неуместным поступком.
– Работаю, – сказал он. Его ответ прозвучал как оправдание.
– А я думал, ты уволился.
– Я тоже так думал. Но потом решил, что без меня вы не справитесь.
Нюберг хотел сказать что-то еще, но Валландер жестом остановил его:
– Сейчас моя персона не так важна, как вон та дырка на газоне.
В ту же секунду он вспомнил, что Свен Нюберг когда-то служил в шведском отделении Организации Объединённых Наций за рубежом.
– Ты был и на Кипре, и на Ближнем Востоке, – сказал он, – так что, надеюсь, разберешься, что это за штука бабахнула – мина или не мина. Но сначала надо убедиться, что она была единственной.
– Я не собака, – буркнул Нюберг и присел у стены на корточки.
Валландер рассказал ему про штырь, который он нащупал в земле, и про телефонный справочник. Нюберг кивнул.
– Взрывчатых веществ, срабатывающих от детонации, очень мало. Пожалуй, только в минах они и применяются. Человек наступает или машина наезжает на такую мину и взлетает на воздух. Для противопехотной мины достаточно нескольких килограммов. Ребенок, к примеру. Или телефонный справочник. А противотанковая требует нескольких сотен килограммов.
Он встал и изучающе посмотрел сначала на Валландера, потом на Мартинссона.
– Кто это закладывает мины в садах? Его надо найти как можно быстрее.
– Значит, ты уверен, что это была мина? – спросил Валландер.
– Я ни в чем не уверен. Но я шагу не сделаю, покуда у нас не будет миноискателя. Сейчас позвоню в гарнизон. До этого никто пусть даже не пытается выйти в сад.
Пока они ждали саперов, Мартинссон беспрерывно звонил по телефону. Валландер уселся на диван, пытаясь привести в порядок мысли. Из кухни доносились обрывки разговора Анн Бритт с фру Дюнер. Анн Бритт говорила медленно и терпеливо, но, как показалось Валландеру, фру Дюнер отвечала еще медленнее.
Два убитых адвоката. А теперь кто-то подкладывает в сад их секретаря мину с явным расчетом, что она подорвется. Хотя в этом деле по-прежнему ничего не понятно, один вывод уже можно сделать – причина всех этих событий кроется в адвокатской деятельности отца и сына Торстенссонов. Странно было бы предполагать наличие каких-то запутанных личных отношений у этой троицы.
Его размышления прервал Мартинссон.
– Бьорк спрашивает, не сошел ли я с ума. Честно говоря, был момент, когда я и сам не был уверен. Он считает, что это исключено – говорит, наверняка это не мина. Но тем не менее ждет доклада как можно скорее.
– Когда у нас будет что сказать, – буркнул Валландер. – А куда делся Нюберг?
– Поехал в гарнизон, чтобы поторопить их с миноискателем.
Валландер кивнул и посмотрел на часы. Четверть одиннадцатого. В голове вертелись какие-то смутные мысли о Фарнхольмском замке, но он никак не мог привести их в порядок. Мартинссон стоял у выхода в сад и рассматривал воронку.
– Лет двадцать назад было что-то подобное в Сёдерхамне, в городском суде, – сказал он. – Помнишь?
– Припоминаю, но смутно.
– Какой-то старый крестьянин годами судился со своими соседями, с родственниками… в общем, со всеми. Это сутяжничество перешло в самый настоящий психоз. К сожалению, никто этого не заметил. Он постепенно уверился, что его преследуют – в первую очередь судья и его собственные адвокаты. Наконец он не выдержал, взял с собой на слушания ружье и прикончил и судью, и своего адвоката. Когда полиция пришла его забирать, оказалось, что весь его дом в лесу заминирован – двери, окна… все. Чудом никто не погиб.
Валландер кивнул. Он вспомнил.
– У одного адвоката в Стокгольме взорвали дом, – продолжил Мартинссон. – Адвокатам угрожают, а иногда на них и нападают. Не говоря уже о полиции.
Валландер рассеянно кивнул. Анн Бритт Хёглунд вышла из кухни с блокнотом в руке. Он вдруг заметил, что она очень привлекательна – странно, что раньше он этого не замечал. Она села на стул напротив дивана.
– Ничего, – сказала она. – Она ничего не слышала ночью. Но вечером все было как всегда. Берта Дюнер встала рано и сразу обнаружила, что в саду кто-то был. И, конечно, у нее нет никаких предположений, с чего бы это вдруг кто-то стал покушаться на ее жизнь. Кому нужна моя жизнь или моя оторванная нога, говорит.
– Она не врет?
– Когда человек взволнован, очень трудно определить, врет он или нет. Но у меня никаких подозрений не возникло. Похоже, так и было – ночью кто-то закопал мину в ее саду. И она в самом деле не понимает, почему.
– И все равно, что-то здесь не сходится, – сказал Валландер неуверенно. – Только я не могу сформулировать, что именно.
– Попытайся, – предложил Мартинссон.
– Утром она обнаруживает, что ночью в ее саду кто-то был. Представь – вот она стоит у окна и видит, что газон поврежден. Что она делает в такой ситуации?
– Вернее, чего она не делает, – сказала Анн Бритт.
– Вот именно! С ее стороны совершенно естественно было бы выйти в сад и посмотреть, что это там на газоне. А что делает она?
– Звонит в полицию, – сказал Мартинссон.
– Словно догадывается, что подвергается опасности, – сказала Анн Бритт.
– Или даже не догадывается, а знает наверняка, – добавил Валландер.
– Например, подозревает, что там закопана мина, – сказал Мартинссон. – Она была очень взволнованна, когда звонила.
– Когда я приехал, она была просто вне себя, – сказал Валландер. – Она вообще все время чем-то взволнована. Мне так, во всяком случае, показалось – я с ней уже несколько раз говорил. Это, конечно, можно объяснить последними событиями. Но, может быть, за этим стоит что-то еще.
Открылась входная дверь, и в прихожую вошел Нюберг в сопровождении двоих военных. В руках у одного из них был предмет, напомнивший Валландеру пылесос. Двадцать минут саперы ходили по саду с миноискателем. Полицейские жались к стенкам, наблюдая за их неторопливой, сосредоточенной работой. Наконец, осмотрев воронку, они доложили, что сад безопасен, и собрались уезжать. Валландер вышел за ними на улицу.
– Что вы можете сказать о мине? – спросил он. – Размер, тип, взрывная сила? Можно ли предположить, где она изготовлена? Для нас все важно.
К карману старшего по званию была приколота карточка с надписью: «Линдквист, капитан». Он внимательно посмотрел на Валландера.
– Мина довольно маломощная, – сказал он. – Самое большее двести граммов взрывчатки. Впрочем, вполне достаточно, чтобы убить человека. Или ранить. Мы называем такие мины «четверки».
– Почему?
– Кто-то наступает на мину. После этого требуются как минимум трое, чтобы вынести его из-под огня. Значит, из боя выведена четверка неприятельских солдат.
Валландер кивнул. Предложенная сапером логическая фигура была необычна, но очень выразительна и понятна.
– Производство мин – особое производство, – сказал Линдквист. – «Буфорс», в частности, делает мины… да и все крупные производители оружия. Почти в каждой стране. Кто по лицензии, кто пиратские копии. У террористов свои модели. Чтобы сказать, что это за мина, надо найти образец взрывчатки, и не только… хорошо бы иметь кусочек материала, из которого мина сделана. Это может быть металл, может быть пластмасса. Или даже дерево.
– Мы попробуем, – сказал Валландер. – А потом снова обратимся к вам.
– Поганое оружие, – сказал Линдквист. – Впрочем, говорят, что мина – самый дешевый и самый надежный солдат. Ее ставят на место, и она там стоит. Хоть сто лет. Ей не надо ни воды, ни еды, ни зарплаты. Она ждет. Ждет, пока кто-то на нее наступит.
– А как долго мина сохраняет боевые свойства?
– Никто не знает. Бывает, что взрываются мины времен Первой мировой войны.
Валландер вернулся в дом. В саду у воронки уже работал Нюберг.
– Нужен образец взрывчатого вещества и желательно кусочек мины, – сказал Валландер.
– А как ты думаешь, что мы здесь ищем? – раздраженно спросил Нюберг. – Кости доисторических чудовищ?
Валландер подумал, что было бы правильно дать фру Дюнер несколько часов, чтобы она успокоилась, и только потом начать расспросы. Но его одолевало нетерпение, и причиной этого нетерпения было то, что он никак не мог найти исходную точку в следствии.
– Вы возьмете на себя Бьорка, – сказал он Мартинссону и Анн Бритт. – После обеда соберемся на оперативку, надо очень тщательно обсудить ход следствия.
