домой надо, а то продукты испортятся.
Он понял меня правильно и подхватил тяжелую сумку.
Мы зашли в маленькую кофейню, которая появилась недавно, я раньше тут не была. Осетров сам выбрал самый дальний столик. Ясно: собирается учинить мне допрос.
Официантка приняла у нас заказ – эспрессо для Осетрова и латте для меня, удалилась. Кофе мне не хотелось, мне хотелось поесть, причем в одиночестве, чтобы никто не отвлекал разговорами. Это же нужно слушать внимательно, а потом отвечать… Ладно, сейчас выпью кофе и уйду. Ничего от меня этот капитан, или кто он там есть, не добьется, главное – все отрицать и ни в чем не признаваться.
Людей в кафе было совсем мало. На противоположной стене был подвешен включенный телевизор с приглушенным звуком. Мне без очков почти ничего не было видно, да я и не для того сюда пришла, чтобы смотреть телевизор.
Я повернулась к капитану:
– Ну, и что вы мне хотели показать?
– Вот это… – И он эффектным жестом положил передо мной красивый очечник из тисненой кожи.
Мой собственный очечник. Тот, который я потеряла вместе с очками в ту странную и страшную ночь.
Я замерла, не зная, как себя вести.
А Осетров открыл очечник.
Ну, разумеется, внутри лежали мои собственные очки. Удобные, дорогие, в красивой оправе. Только сейчас я осознала, как же мне их не хватало. То есть были, конечно, где-то старые, запасные, но эти…
Я подумала, что ни за что не нужно к ним прикасаться – мало ли где он их нашел. Может, в той машине, в которой…
Меня невольно передернуло.
Я покосилась на Осетрова – заметил мою реакцию?
Но он на меня даже не смотрел. Он уставился на телевизор.
– Ничего себе! – воскликнул он удивленно. – Глазам своим не верю! Вы это видели?
Я проследила за его взглядом – но экран телевизора расплывался в мутное цветное пятно.
И тут я сделала глупость.
Машинально взяла очки и надела на нос…
На экране ничего особенного не было – там показывали редкий цветок, который, судя по надписи, раз в году расцветает в ботаническом саду. Что это так удивило Осетрова?
– Царица ночи… – прочитала я.
А Осетров уже повернулся ко мне и удовлетворенно проговорил:
– А они вам очень идут! Это ведь ваши очки, правда?
– Да с чего вы взяли? – Я попыталась откреститься от очков, сняла их, положила обратно в очечник.
– Ваши, ваши! – повторил Осетров насмешливо. – Вы их надели таким привычным, уверенным жестом… и сразу смогли прочесть надпись, значит, очки вам подошли…
Я хотела снова возразить, но по его довольному лицу поняла, что это бесполезно.
– Откуда они у вас? – спросила я наконец.
– А вы как думаете?
Только бы не из той машины… да нет, я не могла их там потерять, ведь я точно надела эти очки перед тем, как постучать в таинственный дом! Это я хорошо помню! Хотя если честно, то я вообще ничего не помню, потому что дома-то я не нашла, когда приходила туда во второй раз. Тропинка от шоссе была, дерево сломанное было, а дома не было. Ни дома, ни собак каменных у крыльца.
Вспомнив о собаках, я рассердилась:
– Вы что – в загадки со мной играете?
– Боже упаси! Я просто хочу получить полную картину того, что произошло той ночью. Так это ваши очки?
– Ну, допустим, мои… и все же, где вы их нашли?
– А где вы их потеряли?
– Что за дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос? Если бы я знала, где их потеряла, я бы их тут же нашла!
– Да, пожалуй, вы правы… – Осетров поскучнел. – В общем, я нашел этот очечник вместе с очками в траве, в том поселке, где мы с вами встретились.
– Ну, вы же знаете, что я была там!
– Знаю… но я нашел это очень близко к тому месту, где находилась машина с убитым человеком. Вы больше ничего не хотите мне рассказать? Вы точно не видели ту машину?
«Не была, не имела, не состояла, не привлекалась… – звучало у меня в голове, – ничего не видела, ничего не слышала и уж точно ничего не помню».
– Я вам уже говорила, что не видела! И не один раз! Вы мне что – не верите?
– Ну, зачем же так… у меня нет причины не верить вам, – примирительно заговорил Осетров.
– Тогда чего вы от меня хотите? – гораздо спокойнее спросила я.
В самом деле, если уж и правда он меня подозревает, то не стал бы в кафе приглашать, вызвал бы повесткой на допрос. Значит, ничего у него на меня нет, нечего бояться. Тем более что мужика того я и правда не убивала. Хотя хотелось, было такое желание…
– В данный момент я хочу, чтобы вы выпили кофе.
Действительно, к нашему столу подошла официантка, принесла наш заказ.
Я отпила глоток.
Кофе был теплый и невкусный. Ни за что не пойду больше в эту кофейню.
Официантка отошла, и Осетров тут же снова перегнулся через стол и быстро проговорил:
– Вам ничего не говорят имя и фамилия Андрей Воробейчик?
– Нет, – ответила я удивленно. – А кто это?
– А Аркадий Чернышев?
– Первый раз слышу.
– А Алексей Савицкий?
– Да нет! А кто все эти люди?
– А Антон Синельников?
– Да нет же!
– А может, такая кличка – Скорпион?
– Никогда не слышала.
– А Артур Семибратов?
И тут… когда я услышала это имя, кафе перед моими глазами качнулось и куда-то поплыло. Голова закружилась, в глазах потемнело, в затылке тяжело забухали негритянские барабаны.
– Вам плохо? – расслышала я пробивающийся сквозь грохот этих барабанов голос Осетрова, и передо мной появилось его встревоженное, озабоченное лицо.
– Все… все нормально… – с трудом проговорила я. – Просто здесь… здесь душно… мне бы на воздух…
– На воздух? – переспросил он озабоченно. – Давайте выйдем на воздух… Хотя… там жарко…
Он положил на стол деньги, помог мне встать, поддержал за локоть и вывел на улицу.
Я стояла перед дверью кафе и глубоко дышала, пытаясь понять, что же со мной произошло. Что так на меня подействовало? Неужели имя, которое назвал Осетров?
В самом деле, когда он произнес последнее имя, мне вдруг показалось, что я маленькая девочка, что я лежу в кровати и дверь моей комнаты медленно открывается…
А за этой дверью…
Что это было за имя?
Артур Семибратов…
И снова у меня закружилась голова – не так сильно, как первый раз, но все же… Улица пропала, вообще ничего не было видно, перед глазами была темнота, как будто меня накрыли одеялом.
Ну да,
