— А у нас тут для вас… Вот черт, — прервавшись, пробурчал он, отнимая от уха трубку, — отключился уже. Хотел ему сообщить еще одну приятную новость… Ладно, — он махнул рукой, — поехали…
На полу зашевелился и застонал парень, которого я вырубила несколько минут назад.
— Где… я? — было первое, что он спросил, приподняв голову.
Васек рассмеялся.
Хоть Васек и знал, что я секретный агент, но, судя по всему, он слабо представлял, что это такое. Относительно меня вся троица уже не испытывала большого беспокойства, хотя ребята и не расслабились совершенно — Васек надел на меня наручники, а двое его коллег, которые так и не сняли своих масок, все время держали меня под прицелом пистолетов.
Потом мне заклеили рот липкой лентой и вывели из квартиры. Вел меня — под руку — Васек, а позади нас неотступно следовали двое в масках, и я была уверена, что при малейшей моей попытке освободиться они пустят в ход свое оружие, которое держали наготове.
Но я-то не собиралась сопротивляться. По крайней мере — сейчас.
Васек, пока мы спускались вниз по лестнице, едва слышно хихикал и шепотом отпускал шуточки насчет того, что менты и гэбисты просто котята по сравнению с нормальными пацанами. Насколько я поняла, к категории нормальных пацанов он прежде всего причислял себя самого.
«Рано обрадовался, — подумала я, — первый раз тебе удалось добраться до меня, потому что я не до конца вышла из гипнотического транса. А во второй раз… Если бы мне не было нужно сдаться на милость победителя, я бы отвернула вам троим головы за несколько минут — голыми руками».
За домом стоял большой джип. Один из парней тут же прыгнул на водительское место, а вот относительно того, куда сажать меня, между Васьком и вторым конвоиром разгорелся небольшой спор.
— На заднее сиденье ее, — сказал парень, — и безопасно, и все такое… Я с ней поеду рядом — если что, у меня ствол.
— Нет, — возразил Васек, — а вдруг мусора тормознут? А она вякнет что-нибудь? Ну или знак им подаст какой… Лучше ноги ей связать и в багажник кинуть. Рот заклеен — шуметь не будет. А руки у нее за спиной наручниками скованы, так что ленту со рта она не сорвет. К тому же из багажника она не увидит дорогу. Хотя… если б даже и увидела, — усмехнулся вдруг Васек, — все равно, после того как Макаров с ней поговорит, она ничего помнить не будет. Кроме, конечно, того приказания, которое он ей даст.
Я едва не вздрогнула. А вдруг мой план не сработает и мне придется предстать перед Макаровым? После его общения со мной мне действительно уже ничто не поможет.
Нет, вряд ли. Я и не из таких ситуаций выкручивалась.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами парень, — в багажник так в багажник… Только ноги ей стяни посильнее.
— Стяну, — пообещал Васек и достал из кармана тонкую и очень прочную на вид бечевку, — я ей «ласточку» сделаю — она не то что знак подать — пошевелиться не сможет, курва…
* * *
Вся сложность была в том, чтобы выбрать подходящий момент. Штаб-квартира этих ребят наверняка находится на окраине города. Значит, сколько-то времени у меня есть, чтобы подготовиться к…
Мои руки были скованы за спиной наручниками, а ноги крепко связаны, согнуты в коленях, подтянуты к скованным рукам и намертво примотаны к перемычке наручников; лежала я на животе на дне багажника — спина была выгнута колесом, и уже начинал болеть позвоночник, неприятно хрустевший при каждом резком движении автомобиля.
Васек оказался прав: «ласточка» — штука серьезная. Этот широко используемый недобросовестными милиционерами способ выбивать из подследственных показания оправдал себя и на этот раз — любое движение мне действительно причиняло сильную боль, а когда автомобиль подпрыгивал на очередной колдобине, я всерьез опасалась, что мой позвоночник не выдержит и просто-напросто переломится, как сухая ветка.
Надо было что-то делать, как-то выбираться из этого положения. Находящиеся в салоне джипа — на заднем сиденье — даже не оборачивались, чтобы удостовериться, — на месте я или нет, справедливо полагая, что обездвиженный «ласточкой» человек не то что убежать — с места сдвинуться не сможет.
Перво-наперво, я перевалилась на бок. Конечно, так оказалось намного легче — меньше было давление на позвоночник. Теперь нужно попытаться избавиться от наручников.
Инструкторы, которые готовили меня к работе секретного агента, знали свое дело. Мне было вполне по силам в течение нескольких секунд молниеносным движением кистей рук освободиться от наручников (исключая, конечно, специальный тип наручников — в которых перевозят государственных преступников).
Эти наручники были обыкновенными — такие продаются в любом оружейном магазине, их покупают — по большей части — новоиспеченные супружеские пары и экзальтированные любовники. Но вся сложность была в том, что, кроме наручников, я была скована «ласточкой», так что — любое резкое движение грозило мне переломом позвоночника.
«Однако рискнуть стоит, — усмехнувшись про себя подумала я, — если меня в таком виде привезут туда, где скрывается Макаров и поставят пред его светлыми очами, тогда мне точно несдобровать. И не только мне, кстати говоря. Ведь Макаров с моей помощью может серьезно навредить сотрудникам моего ведомства».
Я выгнула спину, чтобы получить больше возможностей для рывка. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать, — боль была такая, что казалось, будто меня проткнули раскаленным арматурным прутом.
Я сделала несколько пробных движений кистями рук, и у меня перед глазами поплыли белые пятна; а после того, как я сильным рывком сбросила наручники, мне понадобилось около минуты времени, чтобы прийти в себя после приступа невероятной боли в перегруженном позвоночнике.
Зато теперь руки мои были свободны, наручники болтались на веревке, стягивающей мои ноги, а спину я могла наконец разогнуть.
Освободиться от пут на ногах и липкой ленты, закрывающей мне рот, — было делом нескольких минут. После этого я осторожно высунула голову из-под брезента, которым меня предусмотрительно накрыл Васек на тот случай, если машину остановит милицейский патруль.
— …Жрать хочется, — долетел до меня обрывок разговора.
— Ничего, — раздался голос Васька, — через пять минут будем на месте. Еще пару поворотов…
Пять минут! Пора переходить к решительным действиям. Дождемся первого поворота, — а пока не лишним будет размять порядком затекшие руки и ноги.
* * *
Во время поворота внимание водителя на несколько секунд приковывается к проведению маневра — всего на несколько секунд, но этого мне вполне хватило, чтобы высунуться из багажника джипа в салон, обхватить обеими руками голову сидящего на заднем сиденье человека и одним движением сломать ему шею.
Еще три секунды ушло на то, чтобы молниеносно перекинуть свое тело из багажника на заднее сиденье, — р-раз, и я уже у ног только что убитого мною человека.
— Жрать, говоришь, хочешь? — не оборачиваясь, лениво сказал Васек. — Что-то ты, братец, много потреблять стал в последнее время… Макаров нам щедро бабки выдает на хавчик, можно было бы и на бухло сэкономить, если бы не твой аппетит… А? Чего молчишь?
Парень на заднем сиденье, к которому обращался Васек, ничего ответить не мог. Переломанные позвонки не держали его голову — теперь свесившуюся на грудь, и на меня капали кровь и слюна из его рта.
— Чего молчишь-то? — усмехнувшись, повторил Васек и обернулся, чтобы сказать что-то еще, да так и замер.
В лоб его уперся ствол пистолета, который я вытащила из-за пояса убитого парня.
— К-как… Как это? — только и смог выговорить Васек за секунду до того, как я нажала на курок.
Через мгновение еще горячий после выстрела ствол уже упирался в основание шеи водителя.
— Не сбавляй скорость, — приказала я, — если хочешь жить.
Водитель, как видно, жить очень хотел, поэтому послушно, хотя и заметно трясущимися руками, выровнял машину, которую после глухо громыхнувшего в салоне выстрела резко бросило в сторону.
— Не убивай, — сглотнув, попросил водитель, — я только шофер у них… я ничего…
Как будто это не он собирался хладнокровно пристрелить меня там — на квартире у Анастасьева.
— Подумаю, — коротко сказала я, — далеко еще осталось до вашей… штаб-квартиры?
— П-почти приехали…
Правая сторона лица водителя была забрызгана кровью — труп привалился к дверце автомобиля.
Вот так. Все мне удалось. А как может быть иначе?
Впереди показался большой кирпичный дом, похожий в сумерках на серого слона. Даже с расстояния и в ночной темноте можно было определить, что дом этот — нежилой, оставленный под снос.
— Этот дом? — спросила я.
— Д-да…
— Понятно, — сказала я и на несколько мгновений задумалась, — сверни-ка с дороги и притормози.
