В следующем ряду, с самого краешку, примостился старик в рабочей одежде со следами земли на ботинках и на больших мозолистых руках.
— О боже! — взволнованно прошептала мисс Фолконер. — Явиться сюда в таком виде! Даже не переоделся! Это неуважение к коронеру! — Она понизила голос еще сильнее. — Это наш старый садовник, Хамфрис, о котором я вам говорила. Наверное, жена посоветовала ему переодеться, вот он и не стал этого делать, ей назло. Мэри его третья жена — они уже лет пятнадцать вместе, но она тоже не может с ним справиться, как и две первые. А ведь у нее до него был муж, она вдова. Вроде бы должна была научиться хитрить. Этот старик страшно упрям — вот в чем дело.
В этот момент вошел коронер, и мисс Фолконер, отвлекшись от садовника, быстро переключилась на мистера Кондона. При его появлении все встали, и она еле слышно пробормотала:
— Рейдонский адвокат, пользуется большим уважением.
Мистер Кондон держался сухо и деловито. После открытия заседания традиционным: «Слушайте, слушайте!» прозвучали показания врача, мистера Трента, мисс Делони и Эдуарда Хамфриса.
Мисс Силвер внимательно наблюдала за малейшими изменениями в лице, в голосе, в манере держаться. Она слушала, как мисс Делони печально, но спокойно описывает излюбленные шутки Марго Трент и свои методы, которыми она пыталась исправить нрав своей подопечной, привить ей более благородные интересы. На ее глазах выступили слезы, когда коронер спросил, наказывали ли Марго за ее выходки, делали ли ей внушения.
— Никогда! — ответила гувернантка. — В таких случаях подобная практика приносит только вред. Тут приемлемы только доброта, ласка и бесконечное терпение.
Мистер Кондон плотно сжал губы. Его четверо детей были приучены к строгой дисциплине. Он не выносил расхлябанности, но говорить об этом здесь считал неуместным.
Старший инспектор сообщил ему, что в деревне давно считали, что девочке дают слишком большую волю. Во всяком случае, не могло быть и речи о суровом обращении, которое могло толкнуть ее на самоубийство.
Старый мистер Хамфрис не скрывал своего мнения.
— Шкодливая девчонка! Вечно что-то устраивала то с инструментами, то с рассадой!
Ближе к вечеру в воскресенье он видел, как Марго выходит из сарая и что-то прячет под плащом — оказалось, веревку.
— А когда я зашел в сарай посмотреть, какую пакость она опять придумала, то увидел, что старые веревки разбросаны по полу… Среди них ни одной хорошей, не к чему было их ворошить. Я пользуюсь этим старьем, чтобы привязывать подпорки к растению. Они мягче и не портят стебли.
— Вы не пошли за ней следом — посмотреть, что она взяла?
— На что мне? Ясное дело, взяла одну из старых веревок. Делать мне нечего, только ходить за ней в воскресенье, в свой законный выходной Она крикнула какую-то дерзость, а я запер сарай и пошел домой.
Коронер заявил, что, несомненно, речь идет о несчастном случае. Веревки хранились в надлежащем месте под замком, и девочка отлично знала, что их не следует трогать. Конец взятой ею веревки был привязан к дереву у обрыва каменоломни. Вероятно, девочка намеревалась спуститься на дно, но в нескольких футах от края веревка оборвалась, и она упала вниз. Видимо, смерть наступила мгновенно. Когда ее обнаружили, она так и держала в кулачке обрывок веревки. Оснований кого-либо считать виновным не существует.
Все начали покидать зал.
Мисс Силвер специально замешкалась, чтобы оказаться поближе к обитателям «Дома для леди». Когда они подошли к двери, она посмотрела на осунувшееся бледное личико и пустые глаза Аллегры Трент. Увиденное потрясло ее до глубины души.
Затем взгляд мисс Силвер скользнул по Ионе Мьюр, мисс Делони и Джеффри Тренту. Жаклин Делони сжимала в руке носовой платок. Внезапно она поднесла его не к глазам, а к губам, словно боялась, что они чем-то ее выдадут. Посмотрев в сторону двери, она встретилась с пытливым взглядом мисс Силвер и тут же опустила ресницы.
А мисс Силвер пыталась понять, что за странное выражение мелькнуло в темных глазах гувернантки, прежде чем их скрыли ресницы.
После похорон Джим Северн вернулся в Лондон. Иона Мьюр не могла покинуть Атаегру, хотя ей очень не хотелось оставаться в «Доме для леди». Она и раньше не любила этот дом, а теперь — тем более. К ее удивлению, ни Джеффри, ни Аллегра не испытывали подобных чувств.
Мисс Фолконер, печально вздыхая, уверяла мисс Силвер, что бедный мистер Трент конечно не захочет после этой трагедии покупать дом, но сам Джеффри опроверг это в беседе со свояченицей.
— Не покупать дом, потому что здесь погибла бедняжка Марго? — Он уставился на Иону своими ярко-голубыми глазами. — В любом старом английском доме за долгие годы умерло множество людей, но никто не считает, что живущим там надо срочно оттуда съезжать. Мало ли что бывает на свете. Такова жизнь… Признаться, ты меня удивила. Вот не думал, что ты страдаешь болезненной впечатлительностью. Что, по-твоему, нужно делать, когда в семье кто-то умирает? Некоторые оставляют в неприкосновенности комнату покойного — не пользуются ею и даже там не убирают. Неудивительно, что потом начинают ходить слухи, будто в доме водятся привидения. Я не желаю, чтобы смерть Марго давала повод к подобным слухам. И надеюсь, нет, я настаиваю, чтобы ты не внушала Аллегре эти нелепые идеи об отъезде.
Как выяснилось, Аллегра разделяла мнение мужа.
— Не знаю, почему ты решила, будто я из-за Марго не захочу жить здесь. В конце концов, стоит ли так переживать? С ней было очень нелегко; а с возрастом она бы стала совсем несносной. Я постоянно боялась, что она прыгнет на меня сзади. Однажды Марго такое проделала, и это был единственный случай, когда Джеффри отругал ее.
Пригрозил, что отправит ее в приют, если она снова такое сотворит.
— Когда это произошло?
— Около двух лет назад, — рассеянно отозвалась Аллегра.
— И больше Марго такого не делала?
— Нет, но я все время боялась, что сделает.
Найдя Джеффри в его кабинете, Иона вошла и приблизилась к камину.
— Ты был прав насчет Аллегры. Не думаю, что ей правится «Дом для леди», но трагедия с Марго не усилила эту неприязнь.
Он недовольно посмотрел на нее.
— Значит, ты все-таки говорила с ней об этом?
— Естественно, — с легким раздражением ответила Иона. — Я должна была узнать, что она чувствует. Но после несчастного случая Аллегра если и изменилась, то к лучшему.
Джеффри кивнул.
— Я выяснил, где она прячет эту дрянь. В старых домах всегда можно найти тайники. Я не стал забирать все сразу, но постепенно уменьшаю количество, заменяя таблетки безвредными. Мне это посоветовал Уичкоут. Я рад, что ты заметила перемену.
Иона склонилась над камином, чтобы погреть руки, и произнесла как могла беспечно:
— Полагаю, мисс Делони теперь незачем здесь оставаться?
Она не смотрела на Джеффри, но по его голосу поняла, что он удивлен этим вопросом.
— Жаклин? Почему? Она что-то тебе говорила? Неужели она хочет уехать?
Иона выпрямилась и повернулась. На лице Джеффри были написаны тревога и боль.
— Но, Джеффри, она же была гувернанткой Марго, и теперь ей тут нечего делать.
— Не могу с тобой согласиться, — горячо возразил он. — Аллегра нуждается в ней не меньше, чем Марго, и теперь Жаклин сможет уделять ей больше времени. Разве ты еще не поняла, что нам нужен человек, который постоянно заботился бы об Аллегре, не давал ей грустить и следил, чтобы она не раздобыла очередную порцию этой гадости?
Джеффри говорил о благотворном влиянии Жаклин Делони на Аллегру тем же тоном и почти с тем же энтузиазмом, каких удостаивался до сей поры лишь «Дом для леди».
Впечатление было тем более поразительным, что после смерти Марго он был непривычно молчалив, явно находясь под воздействием перенесенного шока. Ни следа прежнего добродушия и восторженности — покуда разговор не зашел о гувернантке. Иона поспешила подавить возникшие невольно подозрения. Просто Джеффри легко впадал в уныние и не менее легко — в эйфорию по поводу новых планов. Он был рад, что Аллегре стало лучше, а мисс Делони, по его мнению, поможет добиться еще лучших результатов.
— Разумеется, Аллегре действительно нужна компания, — сказала Иона. — Это затворничество не идет ей на пользу. Ей необходимо чем-нибудь заниматься. Может быть, нам сегодня съездить в Рейдон и побродить по магазинам?
Лицо Джеффри омрачилось.
— Право, не знаю. У меня на это утро полно дел, я никак не смогу вас отвезти.
Иона рассмеялась.
— Вот и хорошо, Джеффри. Аллегре нужно и самой о себе заботиться, а не ждать, что за нее все всегда будут делать другие. Тебе абсолютно незачем отвозить нас. Мы сядем на автобус у церкви, и наша вылазка наверняка пойдет ей на пользу. Иногда не хочется Чувствовать себя избалованной неженкой, тем более что мы с ней росли в совсем не тепличных условиях. Если ей захочется, мы, возможно, сходим на ленч в «Георг».
