– Служанки и наперсницы? – уточнила мисс Сильвер.
– Возможно, – ответил Энтони, – не знаю. По крайней мере, она вечно подслушивает.
Мисс Сильвер кивнула:
– Такую опасно иметь в доме.
Его «да» было до того искренним, что она сделала собственный вывод. Ей казалось очень возможным, что при желании он мог бы сказать гораздо больше о Глэдис Марш и, возможно, еще кое о чем.
Во время ее недолгого молчания Энтони переоценивал свои взгляды. Этого требовало испытанное потрясение. Маленькая гувернантка, которую он встретил на станции, сидела рядом с ним в своей безвкусной одежде, но внутренним взором он отчетливо увидел совершенно другую мисс Сильвер. Он был достаточно умен, чтобы распознавать и уважать чужой ум. И у него создалось впечатление, что у нее ум острее его собственного, дисциплинированное, упорядоченное мышление, спокойная властность. Это поразило Энтони. На миг его зрение стало как бы двойным – он увидел двух мисс Сильвер непонятно чем связанных, а потом, словно благодаря какой-то мысленной поправке, они слились воедино. Была только одна мисс Сильвер, но не та, за какую он принял ее вначале. И его поведение бессознательно изменилось.
Наблюдавшая за ним мисс Сильвер ободряюще улыбнулась. Как и многие люди, имевшие с ней дело, Энтони мысленно перенесся к школьным дням, к первому классному помещению, когда он был маленьким мальчиком, все было пугающе новым и безнадежно неизвестным. И учительница за письменным столом – величественная, богоподобная – посмотрела на него и подбодрила: «Ну-ну, Леттер – я уверена, ты знаешь ответ». Нелепое воспоминание. Он улыбнулся ему.
Мисс Сильвер сказала:
– Продолжайте, пожалуйста, мистер Леттер. Я буду рада узнать, как там обстоят дела.
Его лицо посуровело.
– Я приехал сегодня ранним утром. Мисс Уэйн мне позвонила. Кстати, вы знаете, кто из нас кто?
– Полагаю, что да. Мистер Леттер, когда приезжал, снабдил меня множеством сведений. Вы имеете в виду мисс Джулию Уэйн?
Его брови сошлись на переносице.
– Да – мою невесту.
Мисс Сильвер покашляла.
– Мистер Леттер об этом не упомянул.
Энтони отрывисто сказал:
– Тогда мы не были помолвлены.
– Понятно. Мисс Уэйн позвонила вам, и вы приехали рано утром.
– Да. Мой двоюродный брат в ужасном состоянии. – Энтони заколебался на миг и продолжал: – Там была жуткая… – И заколебался снова.
– Ссора?
Энтони чуть было не спросил: «Как вы узнали?» Он отрицал бы это, будь в том смысл. Но смысла не было. Убийство подобно судному дню – раскрываются все тайны сердца. Нахмурившись, он употребил другое слово:
– У них возник разлад. И это расстраивает Джимми еще больше. Он корит себя. А полицейские…
– Так, мистер Энтони?
Энтони угрюмо продолжил:
– Строят догадки на этот счет. Вот почему мы сочли, что будет хорошо, если вы приедете. Вернее, так счел мой кузен. Похоже, это единственное, что его поддерживает, и мы согласились – ему нужен кто-то, способный давать советы.
Мисс Сильвер покашляла.
– Вы сказали – полицейские строят догадки. Какие?
– Думаю, вы можете догадаться.
Она посмотрела на него с легким упреком.
– Сейчас мне нужны факты, а не догадки, мистер Энтони. Я хочу получить ответы на один-два вопроса. Производилось ли вскрытие тела? Если да, то чему приписывается смерть миссис Леттер?
На оба вопроса он ответил одним словом:
– Морфию. – И добавил секунду спустя: – В значительном количестве.
– Господи! – произнесла мисс Сильвер. – У нее был морфий?
Энтони покачал головой:
– Лоис не принимала наркотиков. И недавно хвасталась этим. У нее был превосходный цвет лица. Она со смехом сказала – это оттого, что она никогда не принимала ничего подобного. Не помню, как мы подошли к этой теме, но Лоис сказала так.
– В наши дни приобрести морфий не так уж легко. Его можно купить за границей… Был он у кого-нибудь в доме?
– Насколько я знаю, нет, – думаю, это совершенно невероятно. За границей был только я. И определенно не привозил никакого морфия.
Мисс Сильвер взглянула на него проницательным, добрым, испытующим взглядом.
– Вы полагаете, миссис Леттер покончила с собой?
– Убежден, что это совершенно невероятно.
Мисс Сильвер одобрительно кивнула:
– Вы ответили честно. Будь все так откровенны, моя работа значительно упростилась бы. Мне хотелось бы узнать причины мнения, которое вы только что высказали.
Энтони не чувствовал себя особенно откровенным. Из головы у него не шла полуночная сцена в его комнате. Он не верил, что Лоис совершила самоубийство. Твердо говорил себе, что не верит. Но могла совершить. Она предложила себя, была отвергнута, и тут вошел Джимми. Может, это вправду самоубийство… При этой мысли он ощутил какой-то ужас, интуитивный, так как разум готов был предположить, что любой другой вывод будет еще более жутким. Он торопливо заговорил, чтобы мисс Сильвер не прочла его мысли:
– Лоис очень любила жизнь. У нее имелось почти все, чего она хотела: прекрасная внешность, здоровье, деньги. У нее было много планов.
Мисс Сильвер обдумала услышанное. Слова «почти все» решила обдумать позже. И спросила:
– Полицейские отвергают мысль о самоубийстве?
– Насколько я понял, местный инспектор в этом сомневается. Что думают люди из Скотленд-Ярда, не знаю. Они у нас недавно.
Мисс Сильвер настороженно посмотрела на него:
– Значит, вы обратились в Скотленд-Ярд?
– Да. Насколько понимаю, это означает, что у нас эту смерть не считают самоубийством. – Энтони коротко усмехнулся. – Начальник полиции графства, старый Марсфилд, является другом семьи. По-моему, он торопится избавиться от этого дела. Да и вообще похож на старую бабу. Мысль о встрече с преступником ему до сих пор не приходила и теперь вызывает у него дрожь – он хочет отделаться от нас как можно быстрее. Поэтому появляются старший инспектор Лэм и сержант Эббот.
Мисс Сильвер покашляла.
– Оба превосходные, умные полицейские, – сказала она.
Старший инспектор Лэм сидел перед письменным столом в массивном дубовом кресле Джимми Леттера, которое для него было куда менее просторным, чем для хозяина. На столе перед ним лежала стопка бумаг. Шляпу-котелок он оставил в коридоре и выглядел в аккуратном черном костюме полным, плотно сложенным, очень прямым и крепким, как дуб, из которого сделано кресло. Жесткие черные волосы слегка поредели на висках, отчего большое квадратное лицо казалось еще больше. Его круглые глаза Фрэнк Эббот сравнивал с темно-зелеными мятными леденцами. Сан Фрэнк непринужденно сидел по другую сторону стола в красивом сером костюме. Эти люди представляли собой некоторый контраст. Лэм, полицейский прежних времен, был дисциплинированным, опытным, справедливым и честным. Фрэнк Эббот, выпускник привилегированной частной школы и полицейского колледжа, гораздо более образованный, порой казался непочтительным, но под всей своей непочтительностью был верным подчиненным и большим почитателем начальника. Хотя по его виду никто бы не предположил, что он способен на верность и почтительность. Он выглядел утонченным и пресыщенным: с очень светлыми волосами, зачесанными назад с помощью бриллиантина, с голубыми глазами, часто смотревшими задумчиво, с модными воротничком и галстуком, с красивыми холеными руками и с изящными ступнями в изящной обуви.
Старший инспектор слегка постучал по столу и спросил:
– Ну, Фрэнк, что скажешь обо всем этом?
– В вашем присутствии мне лучше помалкивать, сэр.
Лэм издал звук, который можно было бы назвать фырканием.
– Вот как? Что-то ты вдруг стал очень вежливым и почтительным. Не заболел случайно?
– Нет, благодарю вас, сэр.
Раздался сильный удар по столу.
– Тогда отвечай! Я задал тебе вопрос.
Сержант Эббот небрежно улыбнулся:
– Сэр, я сперва хотел бы узнать ваше мнение.
Старший инспектор побагровел. Непочтительный сопляк. Иногда ему хотелось дать отпор Фрэнку. Иногда он давал. Этим утром у Лэма возникло такое желание, и он его исполнил. Умничающих юнцов он всегда не терпел и терпеть не будет. Фрэнк хороший парень, но отпор на него не действовал – слишком уж вольно высказывал свои взгляды. А теперь сводит с ним счеты. Неподчинение – вот что это такое, и он поставил своего начальника в затруднительное положение. Нельзя наказывать человека за почтительность. Лэм довольно громко произнес:
– Еще рано высказывать мнения, но если бы местные полицейские не думали, что это убийство, то не вызвали бы нас.
Фрэнк Эббот слегка кивнул с холодным видом:
– Вы правы, сэр.
– Начальник полиции графства не хочет ввязываться в это дело. Думаю, его мнение для нас не важно. Ему давно пора в отставку. Но этот инспектор – как там его фамилия, Смердон? – человек умный, и что он думает, понятно. Доктор Хетуэй. Знаешь, он прав относительно самоубийств снотворным – все они берут эти снадобья в постель. Думаю, это естественно – то, что называется связью идей. Ты ложишься в постель и засыпаешь – особенно женщины. Единственное исключение, по-моему, люди, которые хотят напрочь исчезнуть – они уходят в лес или еще куда-нибудь, где, как думают, их никогда не найдут. Теперь взять эту миссис Леттер – умная, утонченная, притом красавица. Она поссорилась с мужем. Муж застал ее в комнате двоюродного брата посреди ночи. По словам миссис Марш, она вешалась ему на шею, а он ее не взял. Тут входит муж, говорит, что все слышал, и прогоняет ее. Для женщины такой удар по самолюбию – самое страшное. Она могла бы совершить самоубийство.
