Один из ее воспитателей, начитавшись статей в научно-популярных изданиях, решил показать ее ученым.
Там она впервые встретила людей, похожих на нее, и узнала, что она «экстрасенс». Как и ее новые знакомые.
Из общения с ними она черпала свои первые жизненные опыты и формировала собственную систему представлений о мире.
А в этой среде бытуют своеобразные понятия о чем бы то ни было.
У нее напрочь отсутствовало понятие греха, в том смысле, в котором принято употреблять это слово. Половые эксперименты во всех формах и видах были для нее самым обычным развлечением. И говорила она о них спокойно, без тени какого-либо смущения.
Понятия о добре и зле были настолько деформированы, что я так и не разобралась, существуют ли эти категории для нее в принципе.
Самые незыблемые и казавшиеся мне прописными истины она поднимала на смех или отказывалась понимать.
— Ну как ты не понимаешь, — удивлялась она, — смерти, в том виде, как ты ее представляешь, не су-ще-ству-ет.
— Значит, можно убивать людей?
— Никто не может убить человека. Убивают тело, а человек — это дух.
Мне трудно было ее понять, и в конце концов я отказалась даже пытаться это сделать.
При всем том она была мягким и славным человечком, бесконечно доброжелательным и приветливым. Для нее просто не существовало плохих людей, она ко всем относилась с симпатией и при случае торопилась каждому подарить свою любовь. В прямом и переносном смысле этого слова.
Но все это я узнала значительно позже, а начали мы совсем не с фактов ее биографии. И то, что она сообщила мне — без преувеличения, — потрясло меня. И я до сих пор не знаю, как к этому относиться. Судите сами.
— Знаешь, благодаря кому ты сюда попала? — спросила Света.
— Догадываюсь.
— Вряд ли, — судя по интонации, улыбнулась она. — Вернее — точно не знаешь.
— Ты хочешь сказать, что этим счастьем я обязана тебе? — не скрывая недоверия, спросила я.
— Именно счастью и именно мне, — гордо заявила она, и даже в темноте я заметила, как заблестели ее глаза.
— Ты хочешь сказать, что Гу… — от неожиданности я позабыла, как зовут Губошлепа, — что Евгений Матвеевич здесь ни при чем?
— Нет. Поручил мне с тобой работать именно он.
— Так почему тогда…
— Потому что он и мечтать не мог, чтобы ты пришла сюда по доброй воле и осталась навсегда.
— Прямо скажем, не совсем по доброй воле, и в мои планы… — попробовала я опровергнуть ее безумное утверждение.
— Когда ты все узнаешь, то поймешь, как тебе повезло.
— Не думаю.
— Ну, конечно, — взвизгнула она от предвкушения удовольствия, — ты же еще ничего не знаешь.
— Так не тяни кота за хвост.
— Потерпи. Сейчас расскажу…
И она поведала мне настолько бредовую, с моей точки зрения, историю, что у меня духу не хватает пересказать ее во всех подробностях.
Поэтому ограничусь ее кратким изложением.
Итак, в тот день, когда Губошлеп обнаружил, что его «клиентурой» всерьез заинтересовались, он сразу же стал готовиться к обороне. То есть наладил тотальный контроль за каждой из своих жертв и таким образом без труда вышел на меня.
На его счастье я поселилась в «пристрелянной» им квартире, и он решил взяться за меня.
Тогда он еще и понятия не имел, кто я такая, но уже догадывался о моих целях.
Помимо пси-технологий Губошлеп не брезговал и традиционными методами. И уже в Подмосковье меня засек его человек и даже заснял на пленку в момент разговора с Татьяной Ивановной.
Когда фотография попала в руки Губошлепа, он моментально меня узнал и ходил сам не свой весь день, а вечером передал меня Светлане с конкретным заданием — «уничтожить».
— А почему он сам мной не занялся? — удивилась я.
— Но он же не сенс, хотя всегда об этом мечтал.
— Как? — удивилась я. — Он сам ничего не может?
— Почти. Несколько раз ему что-то удавалось, но эффект настолько нестабильный, что об этом нельзя говорить серьезно.
— Так в чем же его «великое открытие»? И как он его совершил?
До этой минуты я предполагала, что он занялся этой работой, заметив у себя выдающиеся экстрасенсорные способности и именно благодаря им и добился того, о чем другие могли только мечтать.
— Напрасно ты говоришь об этом с такой иронией, — укорила меня Света. — Ему действительно принадлежит величайшее открытие в области психотронных технологий.
— И в чем же оно заключается?
— Это непросто объяснить непрофессионалу. Ты слышала когда-нибудь о виртуальной реальности?
— По-моему, это известно сейчас даже детям.
— Так вот. Основным недостатком работы экстрасенса была нестабильность результатов. Сегодня он мог воздействовать на целый город, а вчера — не мог усыпить и ребенка.
Поэтому это направление и посчитали неперспективным. А как раз в это время появляются ком — пьютеры. И Евгению Матвеевичу пришла в голову идея соединить биогенератор, экстрасенса-оператора и компьютер в одно целое. Результаты превзошли все ожидания.
И самое главное — их можно записать на компьютер и использовать в любой момент. С тех пор, как говорит Евгений Матвеевич, психотроника из шаманства стала наукой.
— А через несколько лет станет религией… — продолжила я цитату из Губошлепа.
— Он и тебе успел похвастаться? Это его любимая фраза. А смысл ее в том, что через некоторое время любой из нас сможет переместить обычного человека в созданную нами виртуальную реальность, а реципиент даже не заметит момента перехода и будет считать ее невиртуальной. Представляешь, каких результатов можно будет добиться?
— Представляю, какой это будет кошмар, — вырвалось у меня.
— Совсем не обязательно, — возразила Светлана. — Положительные модели реальности иногда даже эффективнее. Но мы отвлеклись…
И она продолжила прерванный моими репликами рассказ.
Светочка собиралась выполнить задание хозяина с блеском, но в этот момент…
Вот тут-то и начинается самая чертовщина.
Чтобы стало понятным то, о чем я говорю, нужно объяснить, как Света работает. Уникальность ее способностей заключается в том, что в момент пси-контакта она вступает со своей «жертвой» в очень тесную связь.
— Обычный половой акт по сравнению с этим ощущением не более чем рукопожатие, — объяснила мне это состояние Света.
А в отдельных случаях, а мой случай был именно таким, она контактирует напрямую с… с духом своего клиента или с его «астральной сущностью».
Местом их «встречи» является «астрал», то есть астральный мир, в котором якобы и пребывает наше астральное тело.
По ее словам выходило, что уже через несколько минут работы со мной она повстречалась с моим «астральным двойником» и он… оказался мужчиной.
— Это довольно распространенное явление, — «успокоила» меня Света. — Половая принадлежность в астрале — вообще понятие довольно сложное. Наша душа не имеет пола, вернее, она бисексуальна.
Голова у меня пошла кругом. Можете себе представить мое состояние после подобной информации о себе.
— Но это не главное. Главное в том, что твой астральный двойник узнал меня.
— Это как? — скривилась я, и мне захотелось включить свет, чтобы убедиться, что Света говорит серь — езно.
— Я тоже узнала тебя.
— Меня или его? — окончательно запуталась я.
— Тебя. Или его. Ведь вы с ним — одно целое.
— Как же ты его узнала? — со вздохом спросила я, потому что уже не надеялась сохранить здравый рассудок.
— Это было нетрудно. Потому что мы с тобой знали друг друга всегда.
— Вот оно что, — «обрадовалась» я и поймала себя на том, что разговариваю со своей новой знакомой, как с сумасшедшей. И соглашаюсь с ней, боясь, что приступ перейдет в буйную фазу. — А откуда мы знаем друг друга? — уточнила я, чтобы диагноз уже не вызывал сомнений.
— Ты была моей матерью в предыдущем воплощении.
— Я?
— Конечно — ты, и ты вспомнишь это, я научу тебя этому. А до этого я была твоим мужем. Мы с тобой — «кармическая пара», понимаешь?
— Не очень, — честно призналась я.
— Ну, как тебе объяснить, нам суждено воплощаться с тобой в одно и то же время, в тех же самых странах, и каждый раз мы встречаемся, чтобы полюбить друг друга. Несколько раз мы были мужем и женой.
— И кто же из нас был… мужем? Наверное, я?
— И ты, и я, у нас же позади тысячи воплощений.
Ну вот. Мне осталось сказать лишь одно, почему я, по мнению Светы, поехала на ночь глядя незнамо куда и не успокоилась, пока не оказалась в нескольких километрах от центра.
Оказывается, я услышала зов. Тот условный сигнал, по которому наши души узнают друг друга во все времена.
Все. Больше не могу. Иначе я действительно сойду с ума. Потому что если поверить во все это…
А поверить я не могу. Хоть вы меня режьте.
