Владислав Вишневский - Следы на воде

— Шараповой подарить. — Великодушно предложил Валька. После успешной «операции» себе он казался даже не олигархом сейчас, арабским шейхом, наследным принцем, хоть алмазы, хоть коня мог подарить. Да хоть всю страну. Тем более для друга.

Серёга неожиданно вскинулся, лицо гордое, но брезгливое.

— Чего это? — Грубо фыркнул он. — С ума сошёл! Ты мучился, чуть не умер, а мы, нате вам да, подарить ей? Да у неё этого добра завалом, наверное, надарили уже, Ага! И вообще, она мне больше не нужна, кстати. Забыл сказать!

Валька, выпотрошенной на берегу горбушей, застыл от удивления.

— Как это? Ты же… Она же…

— А, — с тем же брезгливым лицом, Серёга небрежно махнул рукой. — Нужна она мне… — Отмахнулся… Я тут прочитал сегодня ночью, в Интернете нашёл, с ней какой-то английский рокер кувыркался, и сказал потом, что в постели она холодная, хуже дохлой курицы. Представляешь? Доступная, она оказалась, и не сексапильная! Тёлка, короче!

Из уст друга такое услышать раньше было не возможно, как и при нём произнести, разве только с фингалом остаться, и дружбу потерять. Валька таращил глаза.

— Символ с обратным знаком она, получается. — Ахнул Валька.

— Да, оказывается. — Кривясь лицом, согласился Серега. — И Кабаева мне не нужна. — Совсем уж что-то запредельное, ровным голосом сообщил Серёга и подчеркнул. — Они уродов после своих супер растяжек рожают… Хмм… Звёзды называется!

Не веря тому, что слышит, Валька немо хлопал глазами.

— Да! — продолжил Серёга. — Там же у них… в этом… родильном аппарате, всё сжато. И как железная доска, на мышцах одних…

— И это тоже из Интернета?! — Всё еще не придя в себя, вымолвил Валька.

Пожав плечами, Серёга криво усмехнулся, мол, а где же ещё.

— В общем, я решил, буду теперь как ты… — сказал он. — Свободный и независимый! Для любви открытый. Ага!

Тц-ц… Уж чего-чего, а такого Валька от друга не ожидал. Последнее известие, и предыдущие, Вальку напрочь ступорят. Себя он, например, в роли мачо никак не видел. Скорее уж Серёгу, верного и недоступного. И вот как оно всё в жизни поворачивается. Тупо глядел на друга. Но с восхищением. На такое сам он, наверное, решиться бы не смог. А Серёга смог! Силища, его друг! Гигант! Столько лет так сильно любить этих… символов и… Невероятно. Но и доводы, тем более из Интернета — зашибись! — не хухры-мухры! Убойные! Напрочь!

— Закрой рот, простудишься, — закрывая тему, съязвил Серёга. — Мы про алмазы говорим. За каким они нам, я спрашиваю?

— Не за каким. — Уверенно подтвердил Валька. Уж кому-кому, ему они точно не нужны были — надоели. И вообще, после всего услышанного, остальное ему было влом.

— Вот… — голосом классной руководительницы, Серёга пальцем указал на толстые обстоятельства. Как она. — И что из этого следует? Какой мы сделаем вывод, скажите, Чижов?

— Нам чужого не надо, — громко, чётко и по-школярски, Валька дурашливо продекламировал вовремя на ум пришедшую чью-то фанатскую кричалку. — За своё мы постоим! Нам чужого не надо… Россия — вперёд!

— Молодец, Чижов, умница. Садись, пять! — с довольной миной — точь в точь «классная», Серёга разворачивается на пятках, и теперь он уже не та «классная», а тот самый Серёга. Друг и брат. Глядя Вальке прямо в глаза, говорит с нажимом и строго. — Главное, мы их вовремя родили, ни одной не потеряли. Теперь нужно в приют сдать… Они же не наши?

— Не наши… Эээ, Серый, ты о чём? В какой приют?

— Ну в этот, ментам. Они же ищут! Не наше же добро, не наше. Мы вернуть должны.

— Должны… А как вернуть! Ты же сам, говоришь, слышал, что нас колоть менты будут… Если найдут… А нам это надо? Не надо!

— А выход?

— А выхода нету, — растерянно пожал плечами Валька, и не уверенно произнёс. — Обратно глотать я не буду. Твоя очередь…

— Ага, щас…

…Дзын-нь, дзы-ынь!!

Дверной звонок, спасительно прервал важный диспут.

— Кто это? — вздрагивает Валька и поворачивает голову. — Мать? Отчим?

Секунду подумав, Серёга лениво отмахивается.

— Да нет, это соседка, наверное, за противогазами… Мои все на работе… Ты же знаешь!

Точно, Валька знал. Отчим на заводе очередной железный лом в печке плавит, мамка где-то в поездке, под Читой, чай пассажирам разносит, или печенье… О! Чайку бы не мешало, подумал Валька и озвучил:

— В горле что-то, Серый… Чайку бы… с печеньем…

Серёга согласно кивает головой, подхватывает противогазы, волочит их к двери.

— Включи чайник, я щас, — скрываясь в коридорных лабиринтах, кричит он.

…Дзын-нь, дзы-ынь!!

— Иду, иду. Щас! — Звучит его спокойный голос в прихожей.

Не зря Великобританию называют «туманным Альбионом», абсолютно справедливо. Тёплое течение Гольфстрима делает своё дело. А вот Лондон уже не такой туманный. Нет печного дыма, нет и привычного туманного смога над городом. Влажный тёплый ветер легко справляется с очисткой остатков загрязнения. Упруго налегает на башни Тауэрского моста, Воксхолл-Бридж, на величественное здание церкви св. Павла, Вестминстерского дворца — резиденции королевы Елизаветы II, свистит в спицах необычайного высотного сооружения колеса обозрения «Око Лондона», заглядывает на циферблат знаменитого Биг-Бена, шалит в лабиринтах Эдинбургского замка, подметает порой все его «роуд». Солнце теперь совсем не редкость, скорее наоборот. Аэропорт Хитроу часто именно такой. Солнечный. В его жизни всё отлажено. И работа диспетчерской службы, и прилёт во время, и приём пассажиров, и вылет, и работа всех сфер услуг отлажена-отрегулирована, и радость встреч, и слёзы расставаний… Аэропорт, одним словом. Правда не сейчас… Другие времена, другие обстоятельства.

Стюардесса разбудила, как и обещала, за весь перелёт ни разу не проснувшегося пассажира VIP класса Рэя Д.Фоли, когда турбины лайнера — затухая — перестали тонко жужжать.

— Что? Мы ещё не взлетали? — поправляя чуть съехавшую на бок шляпу, оглядываясь, спросил он, машинально касаясь рукой кейса, пристёгнутого к его ноге. — Я же просил…

— Извините, мистер, мы уже прилетели. — Всё так же очаровательно улыбаясь, правда чуть больше, чем положено ответила она, в расчёте на отсутствие обручального кольца на его безымянном пальце, указывая на других пассажиров этого же класса, они, вставая, уже потягивались, разминали спины, порозовев лицами, смеялись чему-то, и громко разговаривали.

— Оу, отлично! — Просиял пассажир. — Значит, весь полёт я…

— Да, мистер Фоли, вы отдохнули.

— Оу, спасибо! Я тронут, и очарован вами, как и всей компанией ПанАм, мисс. Спасибо!

Ложка кислого лимона. Девушка не изменилась в лице, проглотила. Так обычно говорят все пассажиры вообще, и в том случае, когда шансов на дальнейшее продолжение знакомства с ней не предполагают. Или женат, с кучей детей, или помолвлен, подумала стюардесса, отпустив теперь уже только положенную порцию улыбки — не больше. Что не помешало ей оставаться милой и привлекательной.

Пассажир, в извинительной улыбке поджал губы, привычно погладил свои усы, пожал плечами… Как большинство, в принципе, вновь отметила молоденькая стюардесса. Тем не менее, она хорошо помнила ряд примеров, когда миленькие стюардессы на одной только фигуре и обаятельной улыбкой подцепляли миллиардеров, не говоря о простых миллионерах. Она не хуже, она лучше.

Склонив к нему голову, стюардесса кокетливо поправила рукой пилотку, и глядя в тёмные его очки, с придыханием проговорила мистеру Рэю Д.Фоли привычное предложение путешествовать только с авиакомпанией Бритиш Эйервейз. Только с ней, классом «F» и непременно этим рейсом… Бай-бай, сэр! До встречи!

— Непременно, это непременно, мисс! — Пообещал Рэй Д.Фоли.

Пассажиры его класса неторопливо, даже вальяжно, потянулись на выход. Рэй Д.Фоли быстро и ловко отстегнул от ноги кейс, глянув в иллюминатор, поглубже надвинул шляпу, серебристый кейс охранно пристегнул к запястью левой руки.

Не видел, кажется, как неподалёку от его места, двумя креслами дальше, так же торопливо собирается не он один. При этом человек незаметно для всех наблюдал за мистером Фоли, и за окружающими. Пряча глаза за стёклами тёмных очков, внимательно осматривался вокруг. Двое других, те, что в салоне класса «Y», тоже в тёмных очках, как и многие пассажиры, тоже в шляпах и плащах, уже собрались. Оба всего лишь с лёгкими дорожными сумками. Один, мешая другим пассажирам, чего-то ожидая топтался возле выхода на трап своего класса, другой, как бы между прочим, крутился у входа в класс «С», что-то выглядывал. Не мог шнурки почему-то на туфлях завязать, раз за разом… Наконец он выпрямился, завязал, наверное, коротко что-то произнёс в запястье своей левой руки, другой, находясь в отдалении, морщась и как больной грея своё правое ухо, неожиданно выздоровел, выпрямился, пригнув голову, шагнул в свой переходной коридор, затерялся в толпе. Так же поступил и его напарник. Это произошло почти в одно время с Рэем Д.Фоли. Тот тоже ступил в свой переходной коридор. Вслед за ним, пропустив впереди себя трёх пассажиров, неприметно шёл неизвестный пока человек, прилетевший с Рэем Д.Фоли тем же классом.