«Глаза убийцы», – подумала она, почувствовав укол в области сердца.
Дверь хлопнула, посетители ушли.
Принцесса вытащила из волос длинную травинку. Ежи захлопотали вокруг нее, самый большой еж принес ей диковинный округлый фрукт с огрызком плодоножки. Фрукты был размером с небольшую дыню и приятно пах.
– Спасибо, – поблагодарила девушка, вгрызаясь в мякоть.
Мякоть оказалась синей.
– Чернобыльская черника, – пояснил еж.
Принцесса проглотила кусок. На вкус это и правда было обыкновенной черникой.
– Где Кроки? – спросила она, продолжая жевать. – Что-нибудь известно? Никакие слухи не дошли?
– Нет.
Она доела, вытерла руки и встала.
– Где медузы?
– Не знаем, – развели лапками ежи. – Куда-то ушли. Может, насовсем. Не исключено, что они решили, что хватит, сотрудничество окончено.
– Да, Кроки же помог спасти бабушку, – кивнула принцесса. – А Медуза шел именно за ней.
Руки у принцессы после черники были синими, как у первоклассника в середине XX века.
– Пока, – попрощалась она, помахав рукой, и пошла на запад.
– Ты куда? – всполошились ежи и захлопали длинными иглами.
– За Кроки, – сказала принцесса. – Он там, в камере, я знаю. Поэтому и камера была такая крепкая. В нее Кроки надо было заманить.
– Откуда ты знаешь? Может, он не там?
– Там. Знаю. Точно.
Гора зомби виднелась на горизонте.
Елена Варфоломеевна и следователь подъехали к подъезду, где жила покойная Нинель Петровна. Смеркалось. Няня держала в руках постановления прокурора об обысках в квартире Чудниковых, следователь вел машину. Они миновали мусорные бачки, где происходила баталия между тамадой и Машей, лавочки, маленькие елочки… Но чу! Что это? Перед подъездом с визгом притормозила «Скорая помощь».
– Что случилось? – удивился следователь.
Они уперлись взглядом в белую машину с красными крестами.
– Неужели?! – воскликнул следователь, распахивая дверцу.
Елена Варфоломеевна вышла из машины с другой стороны. Санитары быстро прошли в подъезд, следователь и няня поднялись следом.
– Квартира сорок четыре, – сказал санитар.
– Чудников, – добавил следователь.
– Сейчас у нас будет еще одно самоубийство, – сообщила Елена Варфоломеевна.
Каблук ее туфли подвернулся, она оступилась, почти сразу же за талию ее поймала крепкая рука.
– Спасибо, – поблагодарила Елена Варфоломеевна.
Рука продолжала лежать на ее талии.
– Благодарю, – с нажимом повторила няня.
Рука сместилась вниз, по крутому бедру, и провела ей по попе. Елена Варфоломеевна хотела было возмутиться, но ощущения вдруг стали такими сладкими и острыми, что она промолчала. Следователь убрал руку. Когда они вышли на площадку у квартиры Чудниковых, санитары безуспешно стучали в дверь.
– Тут заперто, – сообщил фельдшер. – Ложный вызов?
Следователь подошел к врачам и показал удостоверение.
– Думаю, не ложный, – сказал он, набирая номер ближайшего управления МЧС. – Дверь надо вскрывать. Кто вызвал «Скорую помощь»?
По лестнице, держась друг за друга, семенили Харитоновна и Ульяновна. Ульяновна была одета скромно, в давешнее пальто, платочек газовый и старенькие сапожки, а Харитоновна сияла, как медный грош, будучи одетой в пальто от Дольче и Габбана и золотистые сапожки Прада. На руке виднелись часы с бриллиантами. Глаза обеих бабушек сияли любопытством.
– Иду я, значит! – произнесла Харитоновна. – Случайно мимо двери…
– Говорите правду, – строго велел ей следователь.
– Пожалуйста, помогите нам, – мило улыбнулась Елена Варфоломеевна, и Харитоновна, которая было нахмурилась, решила продолжить рассказ. – Расскажите мне, не обращайте на него внимания. Конечно, вы не подслушивали, а просто проходили мимо.
Старушки приободрились.
– Иду я, значит, – повторила Харитоновна, строго взглянув на следователя, – и тут слышу! Стонет!
Все повернули голову и уставились на бронированную закрытую дверь, где находился источник стонов, которые слышала Харитоновна. Следователь приложил ухо к поверхности, покрытой ламинатом. Там было тихо.
– МЧС скоро приедет, вскроет квартиру, – сказал он, покачав головой. – Пока мы бессильны.
– Так вот, стонал, да! И матерился! Стонал! И матерился! Вы уж извините, слова дословно повторять не буду. Я к двери, постучала, позвонила, но Федор мне не открыл. Тогда я позвонила в «Скорую помощь».
– Вы правильно поступили, – произнес следователь. – Спасибо за бдительность.
Харитоновна приосанилась.
– Ульяновна тоже бдит, – сообщила она и понизила голос, – Машку еще ночью видели.
– Знаю, – сказал следователь, – она приходила к Федору.
Ульяновна закивала, делая умное лицо. Такое примерно, как у миссис Марпл в фильмах по мотивам книг Агаты Кристи.
– Но это не все, – прошептала Харитоновна, – она еще какие-то склянки выносила. Часа в четыре утра.
Это прозвучало зловеще. Все, бывшие на площадке перед квартирой, напряглись.
– В волчий час, – добавила Ульяновна.
«Так… улики были, но они, наверное, все уничтожены. Опоздали», – подумал следователь.
Раздались тяжелые шаги, по лестнице поднимались сотрудники МЧС.
Лес был сосновым. Принцесса принюхалась. Ничем особым не пахло. Девушка закрыла глаза, пытаясь ощутить какие-то запахи. По-прежнему ничего.
«Никто не знает, на что способен, пока не проверит себя в деле», – сказала принцесса сама себе.
В нос ударил запах обгорелого металла. Не открывая глаз, принцесса повернула голову справа налево, потом слева направо. Пахло слева. Она пошла, не открывая глаза и только принюхиваясь, с шумом втягивая в себя воздух. Потом девушка встала на колени. Что-то было закопано прямо здесь, внизу, под ее коленями.
– Маникюр жаль, – произнесла принцесса вслух и взяла корягу.
Ковыряя землю палкой-копалкой, она кое-как продвигалась вниз. Почва была глинистой, мягкой, с сосновыми иголками. Вокруг было тихо, даже ветер постепенно успокоился. Из-под липкого грунта показалось тускло поблескивающее дуло, потом красный индикатор заряда, весь перепачканный глиной. Принцесса отбросила палку и попыталась выдернуть оружие за дуло.
– Эх! – Она напряглась, но огнемет даже не дрогнул.
Принцесса снова взяла корягу и начала копать, разбрасывая по сторонам рыжие комья.
Федор Чудников лежал на коврике у входной двери. Его мертвая рука тянулась к дверному замку, выражение лица было мрачным.
«Это объяснимо. Радоваться ему было нечему», – подумала няня.
За годы работы психологом МЧС она видела смерть много раз и в разных обличьях.
– Сердечный приступ, наверное, – сказал фельдшер, опуская руку Чудникова, на запястье которой так и не смог нащупать пульс, даже в таком возрасте это бывает. Совсем еще молодой мужчина, и туда же! На тот свет.
Через порог заглядывали любопытные старушки.
– Не иначе перекинулся? – застенала Харитоновна. – Соколик! Жену не смог пережить! Разрыв сердца, наверное.
– Есть подозрение, что эта смерть – криминальная, – сообщил следователь, – ничего не трогайте. Тело будет отправлено на экспертизу, в квартире пройдет обыск.
Фельдшер сделал шаг назад, с сочувствием взглянув на тело Федора. Сотрудники МЧС отсалютовали и отправились на следующее задание. Следователь прикрыл дверь. В квартире остались только он, Елена Варфоломеевна и труп.
– Еще одно убийство? – спросил следователь. – Или еще одно самоубийство?
– Он мог найти остатки яда, оставшиеся после смерти супруги, – сказала няня. – Это если она на самом деле покончила с собой.
Следователь сел на пуфик у двери. Мертвый Чудников все так же тянулся к дверному замку.
– Вот скажи, дорогая моя, – спросил следователь, – ты, как психолог, веришь, что какие-то там любовные неурядицы, измены, чувства поруганные… все это может стать причиной убийства и самоубийства?
– Легко, – тут же отозвалась Елена Варфоломеевна. – Любовь – это для человека очень важно.
– А я думаю, – сказал следователь, – что в любом убийстве замешаны деньги.
– Ревность, любовь, обида, месть… еще и алкоголем приправить, будет взрывоопасная смесь, – не согласилась с ним няня. – Может рвануть весьма прилично, фигурантам мало не покажется.
Она вздохнула.
– У меня был случай на работе, – произнесла она, – женщина средних лет, замужем, дом полная чаша, есть все, о чем можно мечтать, влюбилась в мальчишку младше себя, человека без определенного типа занятий, не особо умного, безответственного, из серии – ветер в голове. Она начала тайно с ним встречаться, а потом потеряла всякую осторожность – попадалась с ним под ручку, с букетом цветов в руках и с видом «мы только что из постели». Почему-то она думала, что ее муж все это стерпит. Что никто ничего не понимает. Что «главное в жизни – это любовь». Влюбленность застила ей глаза, она поставила под удар семейное благополучие, детей, брак, душевное спокойствие. Все закончилось драматично.
