Генерал взглянул на Иванова. Может, конечно, это и шутка, но очень похожая на истину. Иванов восседал в кресле, возле него, ловя каждое его слово и каждый жест, толпились двухметровые детинушки, а перед ним валялись на полу низложенные обидчики. Того и гляди, плаху с топором притащат...
Но если бы принесли топор и плаху, генерал с майором удивились бы меньше. Потому что принесли не топор, а привезли на металлической с колесиками вешалке два десятка добротных, классического кроя, костюмов, прикрытых целлофановой пленкой с наклеенными на ней цветными лейблами. Такое впечатление, что только что из магазина привезли.
Ну чудеса!..
Возле Иванова засуетился портной с перекинутым через плечо матерчатым метром.
- Будьте любезны, поднимите ручки. Иванов поднял руки.
Портной закинул ему за спину метр и соединил его на груди.
- Благодарю вас!..
Генерал Трофимов и майор Проскурин ошарашенно смотрели на Иванова, на портного, на костюмы и на почтенно стоящих подле Иванова молодцов.
Дурдом!..
- А теперь встаньте, пожалуйста, если вас не затруднит, - попросил портной. И обмерил Иванова в рост.
- Пожалуй, вон тот, - показал портной. Двухметровые портняжки сняли с вешалки костюм.
- Да, так будет хорошо, - одобрил свой выбор портной, приложив костюм к Иванову.
- Ты что-нибудь понимаешь? - тихо спросил генерал.
- Понимаю, - ответил майор. - Понимаю, что ни хрена не понимаю!..
И действительно ничего не было понятно!
Иванова осторожно взяли под белы ручки и повели к двери.
Иванова увели, а генерала с майором оставили. Оставили на полу с расквашенными рожами и в полном недоумении.
- И что теперь будет? - тихо спросил майор.
- Что будет? - переспросил генерал. - С ним, - кивнул на дверь, - все замечательно будет. А нам, похоже, кирдык!..
Глава двадцать вторая
Это была очень древняя, заброшенная и загаженная церковь. В ней не было ничего - ни алтаря, ни икон, ни дверей, ни даже крыши. Был голый остов с выщербленным кирпичом, пятнами мха на стенах, с проросшими на уступах молодыми березками. Это были обычные, для средней полосы России, руины. На верхушке полуразрушенной колокольни можно было разглядеть перекрестье сгнивших деревянных балок и крюки, на которых раньше висели колокола. Церковь никто не посещал даже просто из любопытства, и никто не собирался ее восстанавливать, так как она была удалена от ближайших деревень, ставших к тому же в большинстве своем дачными поселками. Эта церковь была не нужна никому.
Но если бы церковь осматривал специалист и если бы он знал, что ему нужно искать, то он мог бы обратить внимание на чуть отличающийся от фона цвет сухого раствора в швах, соединяющих отдельные кирпичи. И мог, заинтересовавшись, простучать кирпичи молотком или подковырнуть раствор монтировкой. И тогда не исключено, что раствор бы подался и кусок его выпал из стены. Хотя если бы это был "родной", окаменевший от возраста раствор, выбить его было бы очень не просто. Под раствором специалист, знающий, что ищет, увидел бы несколько проводков. Он очистил бы шов дальше и понял, что провода идут куда-то вверх и куда-то вниз, змеясь между кирпичами. И очень бы заинтересовался, откуда в церкви, возраст которой три сотни лет, мог взяться вмурованный в колокольню электрический провод. И стал бы ковырять стену дальше, поднимаясь по ней все выше и выше вверх. Вначале бы он лез по лестнице-стремянке, а потом использовал альпинистское снаряжение...
Он забрался бы на самый верх колокольни, где увидел бы уходящий в стену конец провода. Чтобы проверить его дальше, ему бы пришлось перевесить веревку снаружи и, болтаясь на высоте нескольких десятков метров от земли, осмотреть и ощупать внешнюю стену. Очень быстро он наткнулся бы на небольшую дырку в стене, в глубине которой, если посветить фонариком, блеснуло бы стекло. После чего, если бы он был просто любопытствующим прохожим, он бы умер, не успев никому ничего рассказать. И был бы закопан где-нибудь недалеко в безымянной, ничем не помеченной могиле. А если бы был не один, а с охраной, то, выбив несколько кирпичей, увидел бы вмонтированную в стену колокольни видеокамеру. Очень хорошую видеокамеру, цифровую, с просветленным объективом и мощным, дающим чуть не пятисоткратное увеличение трансфокатором. И рядом, буквально в метре, нашел бы еще одну, точно такую же видеокамеру...
Тогда бы он все понял и пошел по проводу вниз и, расчистив от мусора и простукав пол, услышал бы измененный, не такой, как двумя метрами дальше или двумя метрами ближе, звук. Охранники бы взялись за ломы и, расковыривая пол, наткнулись на плиты перекрытий. Поддели бы их, подняли, отбросили в сторону и увидели довольно большую яму. Но не обыкновенную земляную яму, которая вроде погреба, а довольно благоустроенную яму, с полом, застеленным досками и толстым слоем войлока, с фанерными стенами, с добротной лежанкой и столом, на котором, вплотную друг к другу, стояли несколько ноутбуков с раскрытыми экранами. Ноутбуки демонстрировали одну и ту же, но в разных масштабах картинку. Крайний слева - общую панораму какого-то комплекса сооружений: высокий забор, КПП, ворота, а за забором и воротами веселенькие деревянные домики, заасфальтированные дорожки, клумбы, скамейки... На экране другого ноутбука забора уже, видно не было, зато хорошо была видна внутренняя территория...
Тот, кто хотел увидеть больше, мог бы увидеть больше. Достаточно было подвести курсор "мышки" к пиктограммке, изображающей увеличительное стекло, и два раза нажать на кнопку. Тогда внизу экрана появилась бы шкала, двигая по которой туда-сюда виртуальным рычажком можно было приближать или удалять картинку...
Но только вряд ли в эту заброшенную и всеми забытую церковь мог попасть специалист по системам видеонаблюдения. Но даже если бы как-нибудь вдруг, ненароком попал, то вряд ли бы стал приглядываться к цвету раствора и долбить стену молотком. Но даже если бы стал, то почти наверняка у него не было бы охраны. Так что люди, оборудовавшие бункер, ничем не рисковали...
Раз в сутки, глубокой ночью, по грунтовой дороге недалеко от разрушенной церкви проезжал малоприметный "уазик". Метрах в ста от церкви он притормаживал, и из салона выходил водитель и открывал капот. Пока он копался в "забарахлившем"
моторе, из машины выбирался гражданин в темной, практически не различимой в черноте ночи одежде и, изображая скуку, шел в сторону церкви. Войдя внутрь, он сразу поворачивал направо, где в самом дальнем углу была навалена груда мусора. Оттащив в сторону какую-то древнюю кровать и подняв несколько, до невозможности, вернее, до нежелания к ним притрагиваться, досок, он открывал крышку люка. Потянув ее на себя, он попадал в довольно узкий лаз, из которого показывалась голова. Пришедший протягивал руку, и из лаза выбирался примерно такой же комплекции, как он, и точно в такой же одежде человек.
- У тебя все в порядке?
- В полном.
Пришедший нырял в лаз, а человек, который только что оттуда выбрался, закрывал люк, надвигал на него доски и укладывал сверху кровать.
Потом он выходил из церкви и шел к машине, где водитель как раз починил мотор. "Уазик" отъезжал от церкви и, погоняв по пустынным проселкам, выезжал на автостраду. В условленном месте пассажир "уазика" пересаживался в джип, который доставлял его в город. На неприметном перекрестке молодой человек выходил и передавал какому-то, такому же невзрачному, как он сам, типу небольшой сверток. И все разъезжались в разные стороны. Человек из бункера ехал отсыпаться. А тот, второй, вез "посылку" на другой конец города.
На другом конце города "посылку" принимали. В "посылке" были сидиромы, на которых были написаны фломастером цифры. Например, семнадцать тире девятнадцать... Сидиромы вставляли в дисковод и выводили на экран изображение. Изображение той самой, снятой с колокольни "картинки" - КПП, забора, дорожек...
Человек за компьютером увеличивал скорость и "мотал" до момента, пока изображение не менялось.
Стоп!
В кадр быстро въезжала и останавливалась возле КПП машина. Сидевший в бункере "оператор", сдвигая виртуальный рычажок вправо, делал наезд. Машина приближалась и вырастала в размерах. Из-за сильного увеличения изображение начинало размываться, но все равно можно было различить, что это за машина, и рассмотреть вышедшего из домика КПП охранника. "Оператор" давал максимально возможное увеличение, стараясь поймать в объектив номерной знак машины. Прямоугольник номера подрагивал, постоянно вываливаясь из экрана. Цифры на нем разобрать было невозможно, потому что номер слишком маленький и был слишком далеко.
Человек за компьютером останавливал кадр, сбрасывал его в память компьютера и загружал в фоторедактор. Выделяя "мышкой" буквы и цифры, меняя насыщенность тонов и резкость, он добивался наибольшего контраста между фоном номера и интересовавшей его сутью.
