Слово «троих» было зачеркнуто, и вместо него вписано «двоих». Этот вариант тоже не устроил Таню, и она оставила пустое место.
«То, что произошло на приеме, — кара за мой грех. Я ухожу вместе с ним. Жалко тебя, Эдика и папу — я ему все рассказала. До встречи на небесах. Молись за меня почаще, мамочка».
И подпись.
«Вот такие пироги, — подумала я, пряча письмо в карман. — Какой, однако, любвеобильный был покойник! Недаром Нина так взвилась во время нашей встречи. Наверняка она уже знала про связь дочери со Штайнером. И фраза пьяного Петровского про страсти почище, чем у Шекспира, теперь тоже становилась понятной. Да-да, ведь именно об этом он говорил своей бывшей жене на приеме».
Я задумалась. Выходит, Вадим был уверен, что это Нина порешила спонсора-любовника, приревновав его к собственной дочери.
Нет, что-то здесь не вытанцовывается. Во-первых, самодельное взрывное устройство. Ну да, конечно, Нина могла купить его с рук. Но с какой стати выбирать именно такой способ?
И потом, ведь она действительно собиралась порвать с Генрихом и уехать вместе с дочерью из города! Перебраться в Москву и начать новую жизнь.
Значит, товарищ Петровский ошибается, и ему можно завязывать пить горькую, поскольку покрывать вину бывшей жены нет никакого резона. Она просто-напросто не убивала Генриха, вот и все.
«Стоп, Женя! — осадила я себя. — А не слишком ли ты упрощаешь? Кто знает, может быть, все обстоит куда серьезнее? И тот, кто кажется не виноватым, потому что не подходит один мотив, вполне может снова попасть под подозрение, если будет найден мотив новый. Так сказать, по вновь открывшимся обстоятельствам. Так что не стоит торопиться с выводами».
Из комнаты тем временем слышались уже два завывания — Таня пришла в себя и присоединилась к Эдику, смешав его слезы со своими.
Парочка сидела обнявшись и причитала. Собственно, хныкала Таня, а Эдик ее утешал.
— Он… он казался мне таким мужественным! Хотел, чтобы я наряжалась в мамин костюм из спектакля, где она играла «Золушку». Помнишь, я тогда не пришла в кафе, в четверг? Я была с ним. И на другой день тоже. Это ужасно, ужасно! Я какая-то потерянная. Но теперь я все поняла и буду только с тобой. Господи, зачем же я тебе все это рассказываю! Ты же не поверишь!
— Бредит после обморока, — поднял на меня глаза Эдик. — Но вроде обещает себя больше не резать и не травить. Спасибо вам большое.
— Ну-ну, — кивнула я. — А ты ее утешай и поменьше позволяй быть одной. Приезжай в Москву, пересечемся. Пойду я, пожалуй.
И я вышла из квартиры Петровской, тихо прикрыв за собой дверь. Не люблю мешать влюбленным. Да и делать мне там больше нечего.
На другой день я созвонилась с Людвигом и приехала в офис фирмы. Выслушав мой отчет о вечерних событиях, Попофф озабоченно покачал головой.
— Вот это да! Кто бы мог подумать! Генрих Штайнер — ловелас, каково!
— Думаю, что ваш компаньон был не такой уж светлой личностью, каким казался окружающим, — серьезно сказала я. — Такие эскапады — это уже за гранью морали. Но, как бы там ни было, факты свидетельствуют о том, что многие из ближайшего окружения Генриха могли желать его смерти. Смотрите сами — Нина могла приревновать его к дочери. Дочь — к матери. Регина — к ним обеим.
— Да, ну и нравы здесь у вас, — пробормотал Людвиг, но тут же осекся. — Прошу прощения, Женя, я как-то запамятовал, что Генрих тоже немец.
— А что там с нашим сумасшедшим? — поинтересовалась я. — Ваш источник информации сообщает, как продвигается расследование?
— Все точно так, как мы и предполагали, — сказал Людвиг. — Дело намерены закрыть, списав убийство на этого психа. Даже готовят материал для прессы. И, кстати, расширенный вариант предложат «Шпигелю».
— Значит, дело решенное?
— Значит, так, — развел руками Людвиг. — Но мне от этого не легче. Что у вас есть по поводу заявления, которое собирался сделать Генрих?
— Я как раз собиралась поговорить об этом с его секретаршей, — поднялась я со стула. — Регина сейчас у себя? Вы отдадите ее мне на полчаса?
— Хоть на час, если вам удастся из нее хоть что-нибудь выудить, — милостиво разрешил Людвиг. — Если что-то серьезное — сразу ко мне.
— Непременно, — пообещала я и направилась на беседу с секретаршей.
Я попросила, чтобы нас поместили в тот самый приват-кабинет, где произошло убийство.
Когда Регина вошла, я сидела за столом Штайнера и перебирала бумаги.
— Вы хотели снова встретиться со мной? — спросила Юматова. — Неужели теперь, когда убийца уже арестован, нужно изводить меня расспросами?
— Арестован вовсе не убийца, — отозвалась я. — И все обстоит гораздо серьезнее, чем вы думаете.
— Господи, да разве такое может быть? Не хочется в это верить!
— А верить и не надо, — посоветовала я. — Давайте обратимся к фактам. Меня интересует один вопрос — Штайнер в своем так и не оглашенном заявлении должен был говорить о том, что в будущем квартале он покупает весь драматический театр, я не ошибаюсь?
— Что? — выпучила глаза Регина. — О Господи, этого еще не хватало! Да наша фирма не выдержала бы такой обузы! Нет, вы ошибаетесь! Речь должна была идти совершенно о другом…
— Да? Значит, вы знали, что собирался обнародовать Генрих?
Регина поняла, что проговорилась и упираться бессмысленно. Она попросила у меня сигарету и начала объяснять ситуацию. Говорила Юматова очень тихо и постоянно оглядывалась на дверь, как будто нас могли подслушивать.
— Вы, может быть, думаете, что игрушки — это так, раз-два и готово. Отнюдь, Женя. Это очень серьезный бизнес, который таит в себе немало подводных камней. Приходится постоянно лавировать между государством, конкурентами и требованиями компаньона.
— В принципе понятно. Но пока я что-то не врубаюсь в суть.
Регина снова оглянулась на дверь и, еще снизив тон, продолжала почти шепотом:
— Дело в том, что фабрика планировала новую серию игрушек — «семейство экзотических птиц». Понимаете, это требование рынка — серийность. Когда игрушек несколько, они уходят гораздо быстрее.
— Ну да, можно продавать порознь, можно в комплекте, можно дополнять удачные серии, — согласилась я. — И что с этими предполагаемыми экзотическими птичками приключилось такого особенного?
— Ворох проблем, — отозвалась Регина. — Во-первых, утверждение комиссии по визуальности. Вы себе не представляете, какая это морока.
— Комиссии по визуальности? — переспросила я. — Это что еще за зверь?
— Самый настоящий зверь, причем очень хищный, — развернула мой образ Регина. — Сидят чиновники и решают, не влияет ли форма игрушки, ее внешний вид, расположение цвета и его насыщенность на психическое здоровье ребенка. Очень своеобразная контора!
— Но ведь дети могут просто не покупать те игрушки, которые им не нравятся! — возразила я. — Они же понимают что к чему!
— Ну, — развела руками Регина. — Чиновникам тоже кушать хочется.
— Понятно. То-то участились кампании в прессе про какие-то сумасшествия в Японии после просмотра мультиков, — припомнила я.
— Вот именно. Все из той же оперы. Вернее — трагедии. Для нас, разумеется, трагедии, — пояснила Регина. — В общем, эта комиссия проходит отдельной строкой в бюджете фирмы. Мы долго пытались найти способы уменьшить поборы, и не так давно у нас это получилось. Но есть еще и химический контроль.
— Красители?
— Вот именно! — кивнула Юматова. — Это долгая и упорная блокада практически любых начинаний. Вы себе не представляете, как достают они нас.
— А экзотические птицы, естественно, должны быть очень яркими.
— Совершенно верно! — похвалила мою догадливость Регина. — И Генрих только недавно, буквально несколько дней назад, установил нужный контакт с человеком, который будет лоббировать в этом химическом контроле наши интересы. Впрочем, лоббировать — громко сказано. Речь идет просто о ежеквартальных выплатах.
— Так о чем все же хотел поведать собравшимся Штайнер? О том, что он подкупил чиновника? — спросила я, пока еще не соображая, каков будет ответ.
Все оказалось закручено куда более сложно. Регина поведала мне еще об одном обстоятельстве, которое явилось для фирмы серьезной проблемой.
— Экология, — мрачно произнесла она. — Сейчас экологический контроль — приоритетная область государственных интересов. Это и деньги в качестве штрафов — надо же пополнять местную казну, а уж местные чиновники придраться смогут к чему угодно.
Она перевела дух и вытерла пот со лба. Было видно, что Регина полностью в курсе проблем фирмы и забот руководства, большинство которых наверняка лежит именно на ее хрупких плечах.
— Короче, назревал крупный скандал, — продолжила Юматова. — В Германию ушла утечка о предыдущей партии. Это были «крокодильчики в колясочках». Дурацкая, на мой взгляд, игрушка, но покупали.
