Выждав несколько секунд, я продолжила слежку. Я была рада, что домогательства грузина и лысого толстяка вынудили меня облачиться в третий вариант раньше времени. Кожаный плащ и высокие каблуки стесняли бы меня сейчас. В спортивном же костюме ходить и даже делать короткие перебежки было удобно, мешали только немного несколько слоев ткани, обмотанной вокруг талии. Зато упругая подошва кроссовок позволяла передвигаться бесшумно, что делало возможным максимальное приближение к злоумышленникам для наиболее качественной съемки. Камера у меня была наготове, я чувствовала приближение решающего момента, упустить который было бы верхом легкомыслия, недопустимого при моей работе.
Я вспомнила предсказание магических «косточек», выпавшее сегодня утром, когда перед выходом из дома я испросила у них совета и напутствия. Выпавшее сочетание 24+33+9 означало следующее: «Вы сможете поправить свое положение лишь двумя способами: с помощью собственной ловкости или благодаря чужой глупости».
Напутствие звучало как-то туманно и не совсем определенно, но я не сомневалась, что со временем узнаю, что имели в виду мои двенадцатиграннички. Максимально сконцентрировавшись, я следила за псевдоблондинкой в стальном плаще, которая удалялась в противоположную от автовокзала сторону. Выйдя за пределы привокзальной площади, она свернула в боковой проулок и подошла к такси, из которого выскочил высокий мужчина в темных очках и черном осеннем пальто. Я притаилась за углом ближайшего дома и вытащила из дорожной сумки видеокамеру. Лукьянов — а это был именно он! — внимательно посмотрел по сторонам, после чего принял из рук женщины сумку с деньгами. Перебросившись с ней несколькими короткими фразами, в которых речь шла о сумме сегодняшнего «заработка», он сел в машину и занялся пересчетом денег. Дверца машины была приоткрыта, и благодаря моей супервидеокамере с мощным увеличивающим эффектом я смогла наблюдать за процессом расплаты.
Несколько купюр он протянул женщине. Видимо, это был причитающийся ей процент от выручки, после чего она удалилась. Лукьянов кивнул водителю такси, тот завел мотор и медленно стал разворачиваться в узком проулке, заполненном машинами.
Отсняв все это в довольно удачном ракурсе, я запомнила номер такси на случай, если потеряю его из вида, и бросилась со всех ног к своей «девятке», которую, на свое счастье, оставила утром буквально в двух-трех десятках метров от этого проулка. Такси Лукьянова выехало на основную трассу в тот момент, когда я уже заводила мотор. Успела! Теперь они от меня никуда не денутся!
Выжимая сцепление, я бросила взгляд в зеркальце заднего вида, которое отражало часть привокзальной площади. Так и есть! «Работа» на сегодня была закончена — полосатую палатку уже убрали, чтобы она не попала в поле внимания служителей порядка, которые могли и документы у «крупье» потребовать. Хотя, наверное, липовые лицензии у жуликов имелись, но вдруг бы попал дотошный мент… От него просто так не отвяжешься, а давать на лапу накладно, в их деле каждая копейка дорога.
Жаль, что я не могу разделиться надвое или натрое. Одна бы осталась следить за палаткой и женщиной — «крупье», вторая бы выяснила личность «подсадной утки», перевоплотившейся в стройную блондинку, а третья, так уж и быть, поехала бы за Лукьяновым. Но… Пришлось выбирать из трех пунктов один, наиболее важный.
* * *
Лукьяновское такси двигалось на умеренной скорости вниз по улице Московской. Мне было легко следить за светлой машиной, выделяющейся на мрачно-сером фоне осеннего города. Жулик-новичок не удосужился даже проверить, нет ли за ним слежки. Спустившись к Музейной площади, такси притормозило. Лукьянов расплатился и вышел из машины с сумкой. Я припарковалась в десяти метрах и приготовила камеру к очередной съемке. Материал тут же представился.
Лукьянов направился к неприметной двери, над которой висела выгоревшая на летнем солнце вывеска «Пункт проката». Я последовала за ним, оставив дверцу «девятки» приоткрытой на случай стремительного бегства. Неслышно проникнув внутрь помещения, я притаилась за большим холодильником, который предназначался для проката, и из этого закутка мне удалось записать на пленку важнейшее доказательство того, что многоступенчатая система жуликов действительно имеет место. В глубине комнаты Лукьянов передавал сумку плюгавому лысеющему заведующему прокатным пунктом, который расплатился с актером.
Тут бы мне развернуться и тихонечко уйти, но мой каверзно-язвительный характер не позволил этого сделать. Мне жутко захотелось нарочно выдать себя и тем самым спровоцировать неумеху-злоумышленника на защитные действия. Ну-ка, посмотрим, голубчик, как ты себя поведешь в экстренной ситуации…
Если Лукьянов имеет отношение к убийству бывшей любовницы, то факт обнаружения слежки заставит его переполошиться и разволноваться не на шутку: по сравнению с убийством жульничество — невинная детская шалость. В таких ситуациях преступники и допускают ту самую оплошность, которая разоблачает их окончательно. В этом я неоднократно убеждалась на собственной прак — тике.
Плюгавый заведующий, не догадываясь о моем присутствии, скрылся за занавеской в соседней комнате, а Лукьянов повернулся и остолбенел: прямо на него смотрел объектив видеокамеры. Запись, кстати, вышла чудесная — мой красавец-подозреваемый крупным планом смотрелся превосходно! На мгновение он опешил, а я, не теряя драгоценных секунд, выбежала на улицу к родной «девятке». Когда актер появился в дверном проеме, я уже взяла с места, с каждым мгновением набирая скорость. Он понял, что гнаться за мной — дело бессмысленное, тем более что такси он отпустил.
Откуда взялась эта баба с камерой? И на кого эта баба работает? Наверняка именно такие вопросы закрутились в его голове.
Оставив начинающего афериста наедине с подобными размышлениями, я скрылась из виду, поднимая пыль и отчаянно свистя шинами. Пусть думает, что я на всех парах помчалась сдавать добытые улики его незаконной деятельности. На самом же деле для меня гораздо важнее было проследить, что он предпримет в первую очередь ради спасения собственной шкуры. Ясное дело, заведующему прокатом он о бабе с камерой ни слова не скажет. Погибать от руки разъяренного работодателя прямо сейчас ему не захочется, подумает — а вдруг все еще и обойдется.
Поскольку Лукьянов видел мою бежевую «девятку», в дальнейшей работе по делу Зориной ее «участие» исключалось. Сейчас мне нельзя было медлить, поэтому пришлось временно бросить верную «ласточку» на произвол судьбы в ближайшем закутке и, прихватив сумку с документами и деньгами, а также драгоценную камеру, срочно ловить такси. Район набережной — место довольно людное, поэтому и такси здесь проезжали частенько. В одну из свободных машин я вскочила буквально на ходу и, сунув водителю под нос лицензию, бросила:
— Быстро на Музейную и следуйте моим указаниям. Плачу по двойной цене!
Таксист покорно согласился, подавленный бумажкой с печатями и моим непреклонным тоном. Но я-то не сомневалась, что последний довод сработал лучше всяких документов и требований.
Возле углового дома, прилегающего к Музейке, я велела водителю притормозить и, пригнувшись на заднем сиденье, наблюдала, как Лукьянов пытается поймать машину. Но немногочисленные легковушки проезжали мимо, оставаясь равнодушными к поднятой руке взбудораженного мужчины. Валентин явно нервничал. Вот он, взглянув на часы, оглянулся, нет ли в дверях проката плюгавого заведующего, и побежал вверх по Московской. Там ему повезло больше — водитель допотопного «Москвича» согласился его подвезти.
— Следуйте за этим красным «Москвичом», — сказала я «своему» водителю, распрямляя затекшую от согбенного положения спину. — Но постарайтесь ехать так, чтобы пассажир не заподозрил слежки.
— Понял, — кивнул таксист, краем глаза заметив две сотенные купюры, которые я положила на переднее си — денье.
Смышленый мне попался водитель — за весь путь ничем себя не выдал, держался на приличном расстоянии от преследуемого объекта, но и не упускал его из виду, а в довершение ко всему умудрялся в точности соблюдать правила дорожного движения. И это при том, что путь нам пришлось проделать немалый — в один из самых отдаленных районов города. Интересно, куда это направился мой подозреваемый?
Красный «Москвич» постепенно начал замедлять ход и через несколько метров притормозил у обочины. Лукьянов выскочил и бодрым шагом направился в сторону кирпичных многоэтажек. «Мой» таксист высадил меня на троллейбусной остановке, и я осторожно пошла за актером, строго выдерживая расстояние между нами. Но эта мера предосторожности была излишней — напуганный жулик и не думал оборачиваться, будучи уверен в том, что баба с камерой подалась в ментовку. А сейчас он спешил замести следы и явно рассчитывал на чью-то помощь.
