- Ты слушаешь?
- Да. Я думаю... Ну ладно, - решительно произнес Мейсон. - Где сейчас Гарвин?
- В конторе прокурора.
- Звони туда и скажи, что я скоро буду.
Он положил трубку и выскочил из телефонной будки.
- О шеф, - восторженно встретила его Делла Стрит, - у меня прямо слюнки текут.
- Обед откладывается - Гарвин-старший у прокурора, его хотят допрашивать и я лечу к нему.
- Вы поедете?
- Да.
- А вдруг это ловушка, - испугалась Делла.
- Тем не менее отступать некуда. Садись в мою машину, поезжай на работу и жди меня. Я вернусь, как только освобожусь, и тогда мы непременно пойдем и пообедаем. Я возьму такси. Пока, Делла!
Мейсон сунул Делле ключи от машины, бросился к выходу, вскочил в стоявшее у входа такси.
- К прокурору, и поскорее, я очень тороплюсь! Знаете, где это?
Такси сорвалось с места и вихрем помчалось по улицам, лавируя среди машин.
Вскоре водитель затормозил у тротуара, Мейсон сунул ему пять долларов, бросив на ходу:
- За оперативность. Сдачи не надо. - Затем выскочил из машины и помчался к лифту.
У входа в здание дежурил офицер в форме.
- Я - Мейсон. Меня должны ждать.
- Проходите. Гарвин в кабинете Гамильтона Бюргера. Последняя дверь налево.
Мейсон толкнул вращающуюся дверь, прошел в холл, заполненный представителями власти, и толкнул дверь с табличкой: "Гамильтон Бюргер, окружной прокурор. Посторонним вход запрещен".
- Добрый вечер, джентльмены!
За столом, скинув пиджаки, расположились лейтенант Трэгг из отдела по расследованию убийств, еще один полицейский, стенографистка, Гомер Гарвин и Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, похожий на гризли.
В комнате было не продохнуть из-за клубов сизого дыма. Гамильтон Бюргер многозначительно откашлялся и кивнул стенографистке.
- Мистер Мейсон, - начал он. - Мистер Перри Мейсон. Пожалуйста, входите и присаживайтесь. Пусть занесут в протокол, что явился мистер Перри Мейсон. Итак, мистер Гарвин, вы заявили, что будете говорить только в присутствии вашего адвоката. Поскольку он здесь, прошу ответить на следующий вопрос: "Чем вы объясняете тот факт, что ваш ботинок испачкан в крови и отпечаток этого ботинка имеется в квартире Джорджа Кассельмана, убитого вечером в прошлый вторник?"
- Постойте, джентльмены, - произнес Мейсон. - Если мой клиент собирается давать показания, я хочу сперва переговорить с ним.
- Мы сидим здесь уже достаточно долго, - заметил прокурор.
- Если мне не будет предоставлена такая возможность, - предупредил Мейсон, - я просто-напросто рекомендую ему воздержаться от каких бы то ни было ответов, и тогда вы сможете продолжить свое ожидание.
- В таком случае мы не гарантируем конфиденциальности нашей беседы, пригрозил Гамильтон Бюргер. - Мистер Гарвин - видный бизнесмен. Я уже сказал ему, что нам не хотелось бы поступить с ним несправедливо и пока еще можно избежать нежелательной огласки в этом деле.
- Пусть занесут в протокол, - заявил Мейсон, - что я обратился с просьбой предоставить мне возможность переговорить с клиентом перед допросом и что в ответ на мое справедливое требование прокурор пригрозил, что он вызовет репортеров и предаст имя моего клиента огласке.
Гамильтон Бюргер вскочил на ноги, лицо его потемнело от гнева.
- Одну минуту. - Трэгг поспешно поднялся, подошел к окружному прокурору и что-то зашептал ему на ухо.
- Хорошо. Даем вам десять минут, - сказал Бюргер через минуту. Можете пройти в отдельный кабинет по коридору налево.
Мейсон кивнул Гарвину:
- Пошли.
Тот живо вскочил со своего места, и они вышли в коридор. Затем адвокат открыл дверь приемной, где стояли стол с пишущей машинкой, канцтоварами и несколько стульев. Мейсон быстро оглядел комнату, подошел к другой двери и открыл ее. Это был гардероб.
- Залезаем.
Они протиснулись в небольшую каморку. Мейсон включил свет.
- Кабинет наверняка прослушивается, - объяснил адвокат. - Мне что-то не понравилось выражение лица Бюргера. Уж больно легко он сдался. Ну, говори, только тихо. Отвечай, что стряслось, черт возьми, да поскорее!
- Мне следовало все рассказать раньше, - вздохнул Гарвин. - Я... проклятие... дело в том, что я разочаровался в собственном сыне.
- Случается. Ты здесь не оригинален.
- Да... но теперь все в порядке. Я полагал, что он женился не на той девушке, а сейчас вижу, что с девушкой все в порядке.
Ты хочешь сказать, что Стефани замешана в убийстве?
- Я хочу сказать, - ответил Гарвин, - что я люблю Стефани... люблю с самого первого дня, когда увидел ее. Я хотел, чтобы младший женился на ней... то мя есть мне казалось, что я так хочу. Но когда он выбрал другую... Знаю, что я должен был сожалеть об этом... но... но... я страшно обрадовался.
- Ты ничего не говорил Стефани?
- Боюсь, что намекнул... и все. Я ведь гожусь ей в отцы.
- Это так, хотя некоторые женщины предпочитают пожилых мужчин...
- Сейчас, - Гарвин нетерпеливо вставил, - это не важно, Мейсон. Я говорю об этом, чтобы ты лучше понял ситуацию...
- У нас времени в обрез, - в свою очередь перебил его адвокат. Поэтому излагай одни голые факты. И чем скорее, тем лучше. Итак, ты взял этот злосчастный револьвер, из которого стреляли в Кассельмана, и положил его в стол сына. Я пытался отвести подозрение от оружия, которое ты оставил у Стефани, и решил сделать то, что сделал. Таким образом, все запуталось...
- Погоди, погоди, ты ошибаешься. Я не клал никакого оружия в стол сына.
Мейсон возразил:
- Но ведь ты был на квартире у Кассельмана, прежде чем поехал к себе на работу. Ты убивал его или не убивал?
- Не будь идиотом. После меня у него побывала Стефани.
- Что же ты у него делал?
- По дороге на работу я заехал к Кассельману. Я только что вернулся из Лас-Вегаса. Было начало девятого. Ключом я открыл замок парадной двери. Сам знаешь, Перри, какие замки стоят на входных дверях. Их можно открыть практически любым ключом. Ну, таким образом я проник в дом. Поднялся наверх и постучал. Он открыл дверь, но не стал приглашать войти. И вообще, когда я представился, он повел себя как-то странно. Заявил, что не один и у него нет времени вести беседы, и предложил приехать к нему снова в одиннадцать часов. Потом захлопнул дверь прямо перед моим носом... Я одно не пойму, Перри, откуда тебе известно, что я там был? Ни одна душа не знает, что я был у Кассельмана.
- Не имеет значения, откуда я узнал, - ответил Мейсон.
- Куда ты поехал от Кассельмана, к себе в контору?
- Не сразу. По пути я останавливался, чтобы заправиться и позвонить в Лас-Вегас, а потом уже поехал к себе. Перед этим я предварительно позвонил Еве и попросил подготовить для меня кое-какой материал.
- Хорошо, ты приехал в контору. Что произошло дальше?
- Я принял душ и переоделся. Потом спросил у Евы Эллиот, какого черта она отказалась сообщить тебе, где я нахожусь? В общем, одно за другим, и я уволил ее. Остальное тебе хорошо известно.
- Не уверен.
- Ну, я поехал к тебе, потом мы вместе отправились к Стефани Фолкнер, и...
- Но ты остался у Стефани после того, как мы уехали.
- Очень недолго. Я просто хотел объяснить ей, как мне хотелось, чтобы она вошла в нашу семью.
- А что с револьвером?
- Ты знаешь, что я ношу оружие с собой. Так вот, я вынул его из кобуры и отдал Стефани.
- С целой обоймой?
- Конечно.
- Из него стреляли?
- Из него не стреляли несколько месяцев, Перри. Говорю тебе откровенно. В Лас-Вегасе я зарядил новую обойму, так как хотел припугнуть Кассельмана. Имея дело с такими, как Кассельман, оружие может весьма пригодиться.
- Понятно. Что дальше?
- В сейфе у меня всегда лежал второй револьвер. От Стефани я вернулся в свой офис и, прихватив второй револьвер, отправился к Кассельману.
- Это было в одиннадцать?
- Минут пять - десять двенадцатого. Я опять открыл дверь своим ключом, поднялся к нему и постучал. Никто не подошел. Тогда я толкнул дверь, и она легко открылась. Войдя в квартиру, я наткнулся на Кассельмана. Он был мертв. Я осмотрелся и внезапно увидел след в луже крови. Каблук отпечатался очень четко. Я ни секунды не сомневался, что это след Стефани. Но надо было проверить, потому я бросился к ней, оставив дверь незапертой. Я не стал ей говорить, где был и что видел. Только сказал, что страшно нервничаю и очень хочу ее увидеть.
- А что она?
- Я пытался как-то выразить свое отношение к ней, не заходя слишком далеко. Предложил свою помощь как друг. Я заметил, что мой револьвер лежит у нее под подушкой. Когда она отвернулась, я быстро открыл магазин и увидел, что в нем не хватает одного патрона. В коридоре я заметил ее туфли. Одна была еще совсем мокрой, словно ее недавно мыли. На каблуке стояла металлическая набойка. Она в точности совпадала с отпечатком, оставленным в квартире Кассельмана.
- Ты ни о чем не спрашивал?
- Нет. Мы проговорили до полуночи, потом я стал прощаться - нужно было успеть еще кое-что сделать.
