Нас поселили в трехкомнатном люксе с евроремонтом. Места здесь были красивые, с нашего балкона открывался превосходный вид на лес. Но Марьяна Шарова не интересовалась красотами природы. По утрам она ходила на процедуры (разумеется, в моем сопровождении). После чего возвращалась в номер и валялась на диване с книгой. Марьяна читала все подряд – романы в обложках, классику, обнаруженную в библиотеке санатория. По-моему, это был просто способ убить время между завтраком, обедом и ужином. А поесть девушка любила. Кормили в «Сильфиде» вкусно, но рацион был тщательно просчитан и сбалансирован. Девушке явно не хватало привычных калорий, и Марьяна страдала.
К моему глубокому изумлению и растерянности врачей, массажи, ванны, обертывания и лечебная гимнастика за двадцать один день нашего пребывания в «Сильфиде» не дали никакого эффекта. Мадемуазель Шарова как весила в день приезда сто десять кило, так и продолжала весить.
И только перед самым отъездом я обнаружила причину. Получив на завтрак половинку грейпфрута, на обед куриную грудку без кожи с гарниром из риса, а на ужин творожок с сельдереем (бр-р, вот гадость-то!), Марьяна у себя в номере догонялась шоколадками. Примерно треть объема ее чемодана занимали разнообразные сладости.
Я посмеялась про себя, но промолчала. Вес мадемуазель Шаровой – не мое дело. Моя работа – охранять девушку. Хотя чего ее охранять – ни танцев, ни прогулок, сидит в номере в одиночестве…
Верная дуэнья тоже почти не покидала номера. Клара Ильинична исправно появлялась трижды в день к завтраку, обеду и ужину, а остальную часть суток проводила взаперти. Иногда от нее слегка пахло спиртным, но пьяной я ее не видела ни разу.
Марьяна сторонилась меня до последнего, разговаривала нехотя и только в случае крайней необходимости. Надо сказать, девушка вела так себя не только со мной, а со всеми. С обслугой – официантами, массажистами и девушками на ресепшен Марьяна беседовала сквозь зубы, а остальных постояльцев «Сильфиды» сторонилась, как будто они были зачумленными. Ну, раз клиент не хочет общаться, так даже лучше. Хотя, признаться, от безвылазного сидения в номере я начала уставать. Я позволяла себе пробежки по лесу только рано утром, еще до рассвета, когда моя клиентка мирно почивала в своей кровати. И только вечером накануне отъезда у нас с девушкой состоялся нормальный разговор.
После ужина я вошла в номер и обнаружила там Марьяну. Девушка сидела на полу перед раскрытым чемоданом и горько рыдала.
– В чем дело? – резко спросила я, оглядывая номер в поисках источника угрозы. – Марьяна, что случилось?
– Ничего не случи-и-илось, – сквозь слезы провыла девушка. – Я не хочу домой возвраща-а-аться…
Я присела рядом с бедняжкой на белоснежный ковролин.
– Слушай, ну не убивайся ты так. Тебя что, дома обижают?
Марьяна подняла зареванное лицо:
– Нет, вы что! Папа меня любит, души не чает. И мама, и братик… У нас хорошая семья.
– Тогда чего ревешь? – напрямки спросила я.
– Понимаете, папа… он тиран! Привык, что все его слушаются, и ко мне относится так же. Никуда меня не пускает. После учебы сразу домой, да еще машину присылает с шофером и охраной. А от меня потом однокурсники шарахаются! У меня и друзей-то нет!
И Марьяна снова залилась слезами. Ну, конечно! Так и представляю картину, как к чистенькому зданию финансовой академии подкатывает гробообразный джип, и из него вылезают гоблины типа тех, что сидели с Шаром в ресторане…
– Ну, так скажи ему, что ты уже взрослая! – предложила я.
– Вы что?! – Марьяна сделала большие глаза и откинула волосы с лица. – Я для него всегда буду «малышка».
– Ну, пусть наймет тебе приличного охранника. Красивого парня, а не этих косорылых орков!
Марьяна робко хихикнула, потом вздохнула:
– Не-ет, он ни за что не согласится. Он даже с однокурсницами в кафе мне запрещает ходить. Говорит: «Где подружки, там и дружки! А девушка должна быть девственницей до свадьбы! Вот выдам тебя замуж, тогда развлекайся на здоровье!»
Марьяна так похоже изобразила папашу, что я невольно расхохоталась:
– Слушай, у тебя прямо талант!
– Теперь еще эту дуру Клару ко мне приставил! – шмыгнула носом девушка. – «Интеллиге-е-ентная»! А она пьет, как извозчик!
– Да, тебе можно только посочувствовать, – вздохнула я. – Папа-тиран – это серьезно.
– Знаете, он ведь хороший! – неожиданно сообщила мне Марьяна. – А вот его окружение… Они все мне противны. Я ведь не дура. Я все понимаю – кто они такие и откуда у папы деньги. Но ведь теперь он честный бизнесмен. Почему его окружают одни уроды?!
Я едва не рассмеялась в голос. Это Шар-то – «честный бизнесмен»? Да за ним до сих пор тянется длиннющий уголовный хвост, и чуть что – его люди хватаются за стволы и биты!
Но я не стала разочаровывать девушку. Пусть любит своего папочку, ведь родителей не выбирают.
Я посмотрела на Марьяну и скомандовала:
– А ну-ка, встань!
Девушка удивленно взглянула на меня, но послушно поднялась.
– Пройдись.
Марьяна заковыляла по комнате. Да, девице двадцать лет, а она одевается, как монахиня, и ковыляет, как уточка! У нее чудесные бархатные глаза и белоснежная кожа, но в целом все печально.
– Слушай, а где ты одеваешься? – поинтересовалась я. Все шмотки криминальной принцессы были дорогими и качественными, но абсолютно неподходящими для молодой девушки.
– Ну, мы ездим в один бутик, его держит жена папиного друга. Там папа сам мне выбирает одежду, – призналась Марьяна.
– Ага, и стрижет тебя он тоже сам, – не удержалась я от шпильки. Роскошные густые волосы девушки копной лежали на плечах.
Глаза Марьяны наполнились слезами.
– Извини, – сказала я. – Не хотела тебя обидеть. Просто если ты не хочешь провести свою юность в запертой комнате, а потом сразу замуж, то придется что-то менять.
Глаза Марьяны вспыхнули.
– А вы… Женя, а вы не могли бы мне помочь? – робко спросила криминальная принцесса.
– Могу! – тряхнула я головой. – Вот вернемся в город и займемся твоим имиджем. А пока беги собираться.
Марьяна взвизгнула, подскочила, чмокнула меня в щеку и убежала к себе.
Из своей комнаты выглянула Клара Ильинична. Дуэнья смерила меня сонным взглядом и поинтересовалась:
– Что у вас тут происходит?
– Ничего. Начинаем новую жизнь, – усмехнулась я. – Отдыхайте, Клара Ильинична, и ни о чем не беспокойтесь…
Похоже, Шар вскоре пожалеет, что доверил мне свое любимое чадо… Сам виноват – до чего довел девчонку!
На следующий день мы вернулись в город, и я с рук на руки сдала господину Шарову его драгоценную «дочу». Папа щедро расплатился со мной, и мы расстались, как говорится, довольные друг другом.
Я заехала домой, расцеловала тетушку, соскучившуюся после долгой разлуки, привела себя в порядок, забила продуктами холодильник в нашей квартире и отправилась проведать Сашу Белкина. Пока я находилась в «Сильфиде», по моей просьбе Мила несколько раз навещала моего бывшего клиента. Дела Белкина шли на поправку, жизнь его была вне опасности. Саша находился в общей палате, вот только навещать его было некому. У парня не было родителей, только старенькая бабушка в Питере. Поэтому Мила, которая обожает заботиться о всех, до кого может дотянуться, раза два в неделю привозила больному апельсины и йогурт.
Саша встретил меня, сидя на койке, одетый в казенную полосатую пижаму, делавшую парнишку похожим на узника концлагеря. Это впечатление особенно усиливала наголо обритая голова с повязкой-шапочкой. Увидев меня, Белкин обрадовался и даже прослезился. Я списала такое сильное проявление чувств на слабость после травмы.
– Здравствуйте, Евгения Максимовна! – Белкин схватил меня за руку и осторожно потряс.
– Знаешь что? – предложила я, усаживаясь на стул. – Поскольку ты больше не мой клиент, можешь называть меня просто Женя. Идет?
И я принялась выкладывать на тумбочку приготовленные Милой продукты.
– Ой, да зачем вы! Такое беспокойство! – застеснялся Саша.
– Ты хочешь спорить с моей тетей?! – грозно спросила я. – Обратно я это все точно не повезу. Ну, как твои дела?
– Неплохо, – пожал плечами Саша. – Через две недели обещают выписать. Вроде бы все обошлось, вот только черепно-мозговая травма была серьезная. А так ничего даже не сломано.
– Ты учиться-то сможешь? – сочувственно поинтересовалась я.
– Наверное. Пока меня головные боли мучают, но врачи обещают, что все пройдет. Я ж молодой еще! – и Саша солнечно улыбнулся.
– Вот что, молодой, пойдем прогуляемся, – предложила я. Саша неуверенно поднялся на ноги, и мы вышли в коридор. В палате находились пятнадцать мужиков с забинтованными головами, а мне нужно было задать Белкину несколько вопросов.
Усадив Сашу под чахлым больничным фикусом, я задала первый вопрос:
– Ты помнишь, что произошло перед тем, как тебя сбила машина?
Саша наморщил лоб:
