— Что бы вы хотели у нас приобрести? — проворковал он, обращаясь ко мне.
— Я бы хотела увидеть вашего заведующего, Александра Севастьяновича, — пропела я ему в ответ.
— О, простите, но он только что вышел! — ответил продавец, прижав ладонь к груди. Он был просто очаровашка!
— А когда он будет? — спросила я, замечая, что моя интонация начинает смахивать на его. Вот что значит вежливое обращение с клиентом.
— Только завтра утром, — вновь услышала я высокие нотки.
— Простите, а в котором часу?
— Не раньше десяти. Может быть, что-нибудь купите у нас? — с мольбой в голосе спросил очаровашка.
Я не могла отказать ему и купила «Сникерс». Для Юльки.
В половине десятого утра я уже поджидала возле «России» Шурочку Луганова. Ровно в десять, как мне и обещал продавец, директор подкатил к магазину на серебристой «девятке». Одет он был в узкие коричневые джинсы, светлую рубашку с короткими рукавами и белые кроссовки. Заперев машину, Шурочка поспешил на работу.
Я перехватила его у самых дверей.
— Вы Александр Луганов? — спросила я, хотя и так была в этом уверена.
Он резко остановился и внимательно посмотрел на меня. В его прозрачно-голубых глазах я прочитала любопытство и немного паники. Мне показалось, что он видит меня не впервые.
— Ну? — проронил он с некоторым вызовом, слегка качнув при этом гордо поднятой головой.
— Мне нужно с вами поговорить. Где это можно сделать? — спросила я, уступая дорогу входящему в магазин покупателю.
— А ты кто? — поинтересовался Шурочка и тут же добавил: — Я страшно занят.
Его интонация очень смахивала на женскую. В ней чувствовалось некоторое кокетство.
— Это плохо, что ты страшно занят, — ответила я, тоже переходя с ним на «ты». — Дело в том, что зовут меня Татьяной, фамилия моя — Иванова, и разговор нам предстоит скорее всего долгий и очень серьезный.
Шурочка высоко вздернул брови, делая вид, что ничего не понимает, но это ему не очень удалось, паника в его глазах усилилась. Теперь я не сомневалась, что он меня знает и именно он побывал с обыском в моей квартире, а стало быть, является обладателем кассеты-оригинала. Я решила не разыгрывать спектаклей и сразу приступить к делу.
— Это в твоих же интересах, Шурочка! — перешла я в наступление. — Ну же, не делай вид, что ты ничего не понимаешь.
— Чиво тебе на-адо, подруга? Я не по-онял, — нараспев проговорил он, сопровождая свои слова плавными жестами правой руки, на которой красовался золотой браслет.
— Короче, пошли ко мне в машину, — предложила я. — Там и поговорим.
— Это вон в ту, что ли? — указал он в сторону Юлькиного «Москвича», сиротливо прижавшегося к тротуару. — Нет уж, лучше в моей. — Взгляд его выражал сейчас полное презрение к собеседнику, то есть ко мне.
— Согласна, — кивнула я.
Шурочка слегка ухмыльнулся и направился к своей машине. Я пошла следом.
Когда мы устроились на передних сиденьях, он включил стартер и отъехал метров на сто от магазина, завернув в какой-то дворик.
— Ну, слушаю тебя. Только давай покороче, — сказал он, притормаживая возле подернутой желтизной молоденькой березки.
— Начнем с того, что ты не будешь делать вид, что не знаешь, кто я. Игра в кошки-мышки только отнимет твое драгоценное время, — сказала я и села вполоборота к нему.
Шурочка тоже повернулся, ожидая продолжения, но я молчала. Слово теперь было за ним. Через несколько секунд, видимо взвесив все «за» и «против», он, обиженно поджав губки, произнес:
— Да узнал я тебя, узна-ал. Арестовывать, что ли, меня пришла? Рыжий мне еще вчера сообщил, что меня менты разыскивают.
— Глупости, Саша. Я не имею права никого арестовать. Просто искала тебя для разговора, а мент, как ты выразился, мой давний приятель. Если бы рыжий сразу сказал мне, где тебя найти, то не пришлось бы обращаться к нему за помощью.
— Ка-ароче, — махнул рукой Шурочка.
— Ну, если короче, то где кассета?
Возникла продолжительная пауза, прежде чем Луганов решился ответить:
— У меня.
— Вот и отлично, — не без облегчения в голосе сказала я. — Мне она нужна. И причем срочно.
— Неужели?! — взвизгнул Шурочка. — Какое совпадение! Мне она тоже нужна.
— Зачем?
— Наверное, за тем же, зачем и тебе. Любоваться порнофильмом, — захихикал он, радуясь своей удачной, на его взгляд, шутке.
— Ну а если серьезно? Ты собираешься шантажировать Тимофеевского?
— О! Боже упаси! Какая грязь! — продолжал он восклицать, позвякивая браслетом.
Я поняла, что начинать мне придется все-таки первой.
— А вот мне она нужна для шантажа, — честно заявила я.
— Вот это да! Ну, ты даешь, подруга! — изумился Луганов.
— Теперь твоя очередь признаваться, — усмехнулась я.
Шурочка мне начинал нравиться. В нем чувствовалась женщина-неврастеничка, способная на дружбу с ей подобными. У меня нервы в последние дни тоже явно расшатались. — Да ты не бойся, у нас ведь с тобой примерно одна цель, насколько я догадываюсь?
— Вот уж не думаю, Танечка, — впервые назвал он меня по имени, видимо начиная проникаться доверием. — Тебе нужно денежки отработать для клиента, а у меня другие планы на этот счет.
— Поделись, — предложила я.
— С какой стати?
— Хорошо. Тогда поделюсь я. Денежки я уже отработала. Теперь другое. Не нравится мне твой любовник. Ой как не нравится.
Тут лицо Шурочки приняло совсем иное выражение. Из надменно-наивного оно вдруг стало злым и некрасивым.
— А вот здесь наши взгляды совпадают, — совсем по-мужски, без фальцетных нот, буркнул он. — Я Венечку просто ненавижу!
— Прекрасно. Значит, мы можем быть союзниками. Ты поможешь мне, я — тебе. Будешь моим союзником, Шурочка?
— А откуда я могу знать, что ты меня не подставишь? Может быть, тебя подослал сам Вениамин? Заплатил тебе нормально, попросил дело обтяпать. А? — снова по-женски заговорил Луганов, поправляя белокурую прядь.
— Понимаю твое отношение к частному детективу, конечно, такой вариант не исключен. Только я себя и так презираю, за то, что взялась за это дело, — ответила я, стараясь изображать из себя жертву, хотя примерно так все и обстояло. Мне было необходимо втереться в доверие к Луганову, ибо он один мог помочь мне выпутаться из создавшегося положения. — Но ведь я не знала, что дело окажется таким грязным. Прости, я не о ваших сексуальных отношениях, — спохватилась я, видя, как Шурочка наморщил носик. — У каждого свои вкусы на этот счет. Я — о другом.
— О чем же?
— Дело в том, что Тимофеевский является уголовным преступником, — не колеблясь отрезала я.
— Ты шутишь, подруга? — спокойно спросил Луганов.
— Никоим образом.
— А с чего ты это взяла? — спросил он и достал из кармана рубашки длинную черную сигарету. Пальцы его слегка дрожали.
— Не забывай, кто я.
— И это факт?! — вдруг воскликнул Шурочка, буквально подпрыгивая на месте.
— Несомненный.
После минутной паузы, когда он наконец переварил услышанное, я добавила:
— Надеюсь, теперь ты понимаешь, что мы можем друг другу пригодиться. Я примерно представляю себе, с какой целью ты стащил кассету. Просто горишь желанием, чтобы Тимофеевский от тебя отстал. Я правильно мыслю?
— Погоди, погоди. Ты хочешь сказать, что Веня уголовник? Ты имеешь в виду взяточничество? Двести девяностую статью?
Я не ожидала, что Шурочка так хорошо знаком с УК. Но почему он сразу спросил о статье, предусматривающей уголовную ответственность должностных лиц за взятки? Хотя, конечно. Разве можно предположить, что Тимофеевский не берет взяток? Знает ли об этом Шурочка? «Было бы неплохо получить дополнительный материал», — подумала я и ответила:
— Да.
— Я так и понял, — усмехнулся он, выпуская изо рта струйку ароматного дыма и стряхивая пепел в открытое окно. Теперь он на меня не смотрел.
— А почему так саркастически? — спросила я, заметив, что Шурочка находится в явном замешательстве. — Ведь если это доказать, его можно упечь за решетку.
— В этом деле я тебе не помощник. Разговор окончен, — резко отозвался он и щелчком двух пальцев выбросил сигарету. Это у него вышло неловко, и окурок приземлился на капот серебристой «девятки». — Черт! — выругался он и выбежал из машины спасать свое добро.
Стряхнув окурок на землю, Шурочка послюнявил пальчик и потер им испачканное место.
— Чего расселась? Выходи! — крикнул он, искоса бросив взгляд в мою сторону.
Я не спешила выполнять его указание и махнула ему рукой, чтобы он снова сел рядом.
Луганов немного постоял, щурясь от яркого солнца, и, видимо сообразив, что от меня ему просто так не отделаться, вернулся. Глаза его метали молнии.
— Все, значит, вынюхала, ментовка! — зло выкрикнул он и забарабанил ногтями по рулю.
