– Девочка моя, я вполне доволен тем, что у тебя есть, – сказал Кеша. – Не мешай, когда старшие разговаривают.
– Вам нужно будет сделать предоплату. – Людмила уже покончила с картой и теперь выписывала квитанцию. – Семьдесят процентов от стоимости курса. Подобное лечение занимает двадцать один день. Цены вы знаете. Условия великолепные. Палата на одного человека, с телефоном, телевизором, холодильником; ресторанное четырехразовое питание. Компьютерная диагностика, консультации профессоров. Через три недели вернем вам вашу девочку отремонтированную и восстановленную.
– Я буду часто ее навещать, Люся, – поклялся Иннокентий, съедая глазами солидный кусок Люсиной груди. – Очень, очень часто. Вы каждый день здесь?
– Нет, по сменам.
Медсестра поднялась, одернула халатик и вышла из-за стола. Сверкая загорелым бедром, она плавно подступила к искусственной пальме.
– Агнесса, говори «до свидания» своему другу и идем, пожалуйста, со мной.
Иннокентий отечески принял на грудь белолицую, ненакрашенную Несси, поцеловал ее в носик, немного подержал у сердца.
– Веди себя хорошо. Завтра приеду. С йогуртом и яблоками.
– Привезите цветы, – посоветовала Люся. – А йогурт, яблоки и черную икру мы обеспечим сами.
– Кеша, я подумала, ты все-таки купи мне то голубенькое платье, ага? – прошептала Агнесса, едва шевеля бледными губами.
– Ладно, куплю…
Медсестра и пациентка вдвоем удалились по коридору. Кеша проводил девушек долгим взглядом
Худосочная Агнесса едва отрывала ступни от пола, сутулилась, а рядом с ней гордо плыла, покачивая бедрами, Людмила. Два темных силуэта четко вырисовывались на фоне дальнего окна, пока дамы не свернули на лестницу.
– Разоряешься? – заметил Егор, взяв из рук Кеши квитанцию и посмотрев на итоговую цифру. – Смело! Мне капремонт «опеля» обошелся дешевле в три раза. И пол-ГУМа сегодня скупил.
– М-да. Малышка порезвилась. Кожаные брючки от Пако Рабанн за полторы, кашемировая водолазка за 370, пальтишко от Дольче-Габанна. И голубенькое платье к тому же. Между прочим, 250. Сам виноват. Так мне и надо, идиоту. Испортил ребенка, теперь ублажаю. Лишь бы ее мама не узнала.
– С девчонками вообще лучше не связываться. Хлопотно.
Несси теперь как сломанная микроволновка. И в дело не годится, и выбросить жалко. А эту аппетитную сардельку Людмилу я не пропущу. Как она тебе?
– Ну…
– Завтра цветов, шампанского, да подъеду. Ух хороша!
– А вдруг она завтра отдыхает? Не ее смена.
– Точно. Тогда прямо сегодня. Сяду в кафе напротив и буду караулить.
– Время тебе девать некуда.
– Я, кстати, собирался прошвырнуться, купить выпивки на день рождения. Поедешь со мной?
– Давай. У тебя сегодня прямо-таки день дикого шопинга.
– Не говори. И еще хочу заехать в одно местечко. Агентство «Деловой вояж».
– Ты что, собрался в путешествие?
– Нет, не собрался. Но там мне тоже придется оставить энную сумму. Разорительный выдался денек!
***
Егора страстно влекло к дорогим автомобилям, а к девочкам он испытывал арктический холод. Первый факт был вполне понятен, второй – удивлял. Ведь что может украсить автомобиль (шины «Бриджстоун» не в счет), как не симпатичное женское личико рядом с водителем? Тем более если водителю девятнадцать лет и он красив и стремителен, как «опель-тигра».
Но Егор Стручков тосковал в женском обществе и именно поэтому не хотел идти на вечеринку к Зосе Менгер. Штучка с претензиями – Зося устраивала шумный бенефис в честь дня своего рождения, пообещав сокурсникам, что будут официанты на роликах, фаршированные перепела, трепанги и море шампанского. Егор (в чертах института экономики и бизнеса он проходил под кодовым названием «Стручок») не сомневался – кокетливая именинница будет виснуть весь вечер на лацкане его смокинга и требовать поцелуев под видом поздравлений.
С каким удовольствием Стручков сегодня ночью полетал бы по загородным трассам на своей новенькой горячей подруге – «бээмвэшке-восьмерке», подаренной недавно отцом. Несмотря на годы младые, Стручок успел испробовать свои силы на несметном множестве автомобилей: ему безропотно отдались все модели «Жигулей», «омега», «ниссан-максима», «Ауди-А8», джип «тойота-лендкрузер», «лексус» и даже 965-й «Запорожец». В добрых, заботливых руках Егора машина становилась нежным, преданным существом, доверчиво втискивалась в его ладони теплой обмоткой руля и трепетно подставляла любимому хозяину упругие педали сцепления и газа
А надо было идти на менгеровский перепелино-трепанговый сабантуй и всю ночь изображать чудовищную радость на физиономии…
– …Только что поменял краник отопителя, и, представляешь, все равно не герметично, капает. Печка греется. И как раз бабье лето, жара. Страдаю. – Вася Чукин живописал Егору мучения с техобслуживанием своей «Нивы-21213». Вася принципиально не пересаживался с отечественной машины на иномарку, считая «Ниву» оптимальным вариантом для эксплуатации на отечественных колдобинах.
Стручок держал в руке бокал мартини со льдом и был ослепительно хорош в черном смокинге. Он фальшиво улыбался – с другого конца зала, просвечивая сквозь фонтанные струи люминесцентно-желтым платьем с дурацкими перьями, из живописной толпы однокурсниц высовывалась настойчивая Зося и махала ему оголенной до отказа рукой.
– Егор, ты только глянь, – заволновался вдруг Василий, – Ксения-то! О!
Под высокой аркой-входом появились Сапфира и Ксения. Они только что приехали. Сапфира была, как обычно, экстравагантна, и Ксения тоже была экстравагантна, но не как обычно, а наоборот. Что резко выделяло ее из нарядной компании прелестных слушателей института экономики и бизнеса.
Ксюшу Губкину привыкли не замечать. Она была стопроцентно хорошенькой, но чересчур скромна, бледно (хотя и со вкусом) одета, неэнергична и неуверенна. В отличие от других девушек, никогда не делала себе паблисити, не занималась саморекламой – это давало основание предположить, что рекламировать ей было нечего.
Но сегодня Ксюша поразила институтский бомонд. С нее – пурпурно-красное платье, высокий разрез, в котором мелькало идеально-стройное бедро, высокая прическа, декольтированные белые плечи и смелый макияж – не сводили глаз.
Вновь прибывшие дамы поздравили хозяйку бала, и Сапфира тихонько подтолкнула Ксению в сторону Стручкова:
– Давай топай и начинай, как я тебя учила. Ты в центре внимания, все обалдели, смотри, Чукин сейчас рухнет в фонтан, Анищенко уже навострил лапти в нашу сторону – будет брать тебя приступом, а Осеев срочно разводится с Людкой – тоже ради тебя. Ты произвела фурор. Стручков ждет. Он под наркозом, замер, не шевелится. Можно брать голыми руками. Иди.
– Боюсь, Сапфирочка!
– Иди, я тебе сказала! Твой шанс!
На ватных ногах великолепная, пурпурная Ксения медленно двинулась к Стручку, словно к эшафоту.
– О, Ксения! – восторженно начал Вася Чукин, забыв и про возлюбленную «Ниву», и про недопитый джин-тоник, и про друга Стручкова. – Где ты была раньше? Если бы я подозревал о твоем существовании, то ни за что бы не женился. И не говори, что мы уже два года учимся вместе, – я тебе не поверю…
– Егор, я давно хотела спросить, – начала с разбегу Ксюша, не обращая внимания на Чукина и даже оттесняя его плечом от драгоценного Стручка. Она боялась растерять боевой задор и поэтому говорила быстро. – Какой автомобильной сигнализации ты отдал бы предпочтение?
– Спроси у меня, лапочка! Я гений сигнализации, у меня машины угоняли четыре раза! – взмолился Чукин, бесцеремонно обнимая Ксению за царственно-белые плечи. – Ты что, тележку покупаешь?
Но Ксюша ловко вывернулась и бросила на Васю взгляд, пропитанный ядом кураре. Чукин хотя и общался в основном с «Нивой» и видеомагнитофоном («Мордобой в Гонконге», «Чан Пэй – железный кулак», «Кровавая разборка» и т.п.), но еще не совсем отупел и поэтому понял: ему нужно исчезнуть. Отхлебнув хвойно-терпкого джин-тоника, он направил стопы к Сапфире Азизовой, всей в прозрачном «металлическом» кружеве, которая уже пять минут призывно семафорила ему бутербродом с семгой. Преданная Сапфира хотела расчистить операционное поле для своей подруги.
Стручков заливался виртуозной трелью влюбленного соловья. Компания Губкиной была менее обременительна, чем общество нимфоманки Зоей Менгер, а предложенная собеседницей тема для импровизации (противоугонные системы) спасала от необходимости выслушивать женский бред.
Стручок выложил Ксении все, что знал об автомобильных сигнализациях, не давая девушке шанса открыть рот и втянуть его в обсуждение институтских сплетен. Грустно резюмировав: «Если твой автомобиль кому-то приглянулся, его ничто не спасет», Егор с надеждой посмотрел на Ксюшу – не оставит ли она теперь, удовлетворенная таким подробным объяснением, его в покое.
