Осмотрев комнату, я пришел к единственному пока выводу: покойник, мягко говоря, не чурался достижений цивилизации. Фирмы "Грюндиг", "Панасоник", "Джей-ви-си" были широко представлены здесь своими лучшими образцами. Начиная с лазерного проигрывателя и кончая пылесосом и автоответчиком. От комнаты не отставала и кухня: японский холодильник, итальянская посудомоечная машина. В холодильнике водка, шампанское, какой-то недопитый ликер. На полках пустовато - консервы, полусъеденная банка красной икры, заветренный кусок ветчины. Похоже, хозяин предпочитал питаться вне дома. Для очистки совести я похлопал дверцами кухонных шкафов. Ничего примечательного. Выдвинул один за другим ящики разделочного стола. В первом ножи, ложки, вилки, все мельхиоровое. Во втором лекарства, две пачки французских презервативов. В третьем...
Я выдвинул третий ящик, и его содержимое привело меня в состояние некоего ступора. Не помню, сколько я стоял над ним в прострации. Минуту? Две? Больше? Из нее меня вывел Невмянов, войдя на кухню и заглянув мне через плечо.
- Ну что? - спросил он.
- Ничего, - ответил я, задвигая ящик на место. - А скажи-ка, братец, где тут у вас нужник?
- Ты что, и нужник хочешь обследовать? - поразился Шурик.
- Нет, он мне требуется по прямому назначению. Я солгал. Запершись в уборной, я достал из кармана записную книжку и занес туда несколько слов. На свою память я после вчерашнего удара решил не слишком полагаться, а делать записи при Невмянове мне не хотелось. Потом я спустил воду и долго мыл руки под краном, размышляя о том о сем. Размышления, впрочем, были вполне бесплодные. Поэтому я решил перейти к действиям.
- Шурик, - спросил я перед уходом из квартиры, делая вид, будто только что вспомнил о чем-то, - у тебя есть какие-нибудь неформальные связи в ростовском УВД?
- Допустим, - осторожно ответил Невмянов. - А какие проблемы?
- Да навесили тут на меня одну мелкую склоку, - сказал я с досадой. Фиктивный брак, квартирные разборы. Будь другом, узнай там, есть у них что-нибудь на Скачкову Киру Алексеевну.
- Попробую, - пообещал осторожный Шурик, записывая данные в блокнот.
Следующим моим действием был звонок из ближайшего автомата Гужонкину в НТО. Я задал ему вопрос и через тридцать секунд получил ответ. Потом из того же автомата я позвонил по номеру, который оставил мне Черкизов-второй. Подошедшая к телефону женщина пообещала передать Арсению Федоровичу просьбу связаться со мной поскорее. После этого я набрал третий номер и довольно бесцеремонно напросился в гости к председателю кооператива "Луч". Через полчаса я был у него. Возможно, Елизара Петровича удивило, зачем это участковому понадобилось лично являться к нему, чтобы сообщить о своих, прямо скажем, пока достаточно скромных достижениях в выполнении его просьбы, но мне было наплевать. На этот раз Кадомцев не предлагал ни чаю, ни коньяку, поэтому пришлось самому пожаловаться на жажду, после чего мне была предложена минеральная вода. Я со вкусом выпил полный стакан, поблагодарил и откланялся.
Дойдя засим до отделения, я встретил в дверях майора Голубко. Руководство было, как видно, в курсе моих подвигов, потому что, отечески похлопав по плечу, приказало идти домой отлеживаться. Давненько мне не приходилось выполнять приказ с таким рвением. Дома я едва донес голову до подушки и провалился в сон.
Разбудил меня телефон. Звонил Невмянов, с весьма укоризненным голосом.
- Я не знаю, что у тебя называется "мелкой склокой", но, по-моему, ты хочешь втравить меня в историю, - печально начал он и замолчал.
- Не томи! - закричал я в трубку. - Что Скачкова?
- Сама Скачкова ничего, - длинно вздохнул на том конце провода укоризненный Шурик. - Зато "чего" ее папаша...
Прижав трубку ухом к плечу, я нашарил на тумбочке карандаш и какую-то газету.
- Давай, пишу.
- Пиши, - еще длиннее вздохнул Шурик. - Скачков Алексей Петрович, кличка Леха-маленький. Говорят, в нем под два метра росту. Один из главных ростовских мафиози. Вор в законе.
- Все? - спросил я.
- А ты хотел, чтоб я его личное дело затребовал? - огрызнулся Невмянов. И так, если эта твоя самодеятельность дойдет...
- Да какая самодеятельность, - перебил я его. - Говорят тебе - мелкая склока.
- Угу, - хмыкнул он. - Между ворами в законе. Короче, на меня просьба не ссылаться.
- Ладно, - согласился я. - И на том спасибо.
- Нахал, - сказал Шурик и положил трубку. И сейчас же раздался звонок в дверь. Я пошел открывать и увидел, что ко мне пожаловал Черкизов-живой собственной персоной.
- Вы меня искали? - осведомился он, проходя в комнату.
- Искал. Но я не настаивал на личном визите. Можно было поболтать и по телефону.
- Не доверяю телефонам, - проворчал Черкизов, усаживаясь в кресло. - У вас что, есть новости?
- Как вам сказать, - уклонился я от прямого ответа. - Вы разузнали насчет Шкута?
- Разузнал. - Он смотрел на меня насупившись. - Я вообще много чего знаю. Теперь еще и это...
Я понял его и усмехнулся:
- Можете говорить спокойно. Хуже ему уже не будет.
Брови Черкизова вопросительно поползли вверх. Я объяснил:
- Его убили вчера. А перед этим пытали. Ну так?..
Наверное, с полминуты он молчал, разглядывая, мой паркет. Потом процедил:
- Шкут был одним из людей моего брата.
- А Леха-маленький? - спросил я, стараясь заглянуть ему в лицо.
Он поднял на меня тяжелый взгляд.
- При чем здесь Леха?
- Пока не знаю, - честно ответил я. - Но Лехина дочь фиктивно вышла замуж за Байдакова, которому обещали за это тридцать тысяч. Очень удобно было подставить его под убийство, чтобы, во-первых, не платить этих денег, а во-вторых, получить всю его квартиру целиком. Шкут был между Скачковой и Байдаковым посредником, вот я и хотел задать ему пару вопросов. Но не успел. Что скажете?
- Скажу, что этого не может быть! - прорычал он. Я впервые видел Черкизова вышедшим из себя. И понял, что это хороший путь сделать его поразговорчивей. Поэтому произнес с издевкой:
- Вероятно, потому, что этого не может быть никогда?
Однако я недооценил собеседника. Так же быстро, как вспылил, он взял себя в руки. И сказал ровным голосом:
- Мой брат и Леха-маленький были очень близкими друзьями.
В ответ я пожал плечами, показывая, что это весьма сомнительный аргумент. Тогда его тон из ровного сделался снисходительно-усталым.
- И вообще, молодой человек, кое-чего вы просто не сможете понять...
Тут я решил, что настал мой черед разозлиться. И сказал как можно жестче:
- Почему же не смогу? Мы про это проходили. Вор в законе не может убить другого вора в законе без решения воровской сходки. А если он это сделает, то ему одна кара - смерть! Вы об этом, что ли?
Он смотрел на меня во все глаза и молчал. Помолчав немного, встал и произнес так, словно речь шла о расписании автобусов:
- Я наведу справки.
После чего пошел к выходу, стуча палкой.
Позвонила Марина и осведомилась о моем здоровье. Я ответил, что здоровье ужасно и что она должна поторопиться, если хочет успеть со мной попрощаться. Она ответила, что у ее папб какой-то важный прием, полный дом иностранцев, которым ей надо соответствовать, и умоляла продержаться до завтра. Я уныло обещал, что постараюсь. Послонявшись по квартире, я выпил чаю и решил, что самое лучшее, что смогу сделать, - это завалиться обратно в постель и наконец-то выспаться. Что и сделал.
Проснулся я в холодном поту, с сильно бьющимся сердцем. Кругом была полная темнота. В дверь звонили. Светящиеся стрелки показывали половину четвертого утра. Первая мысль была: Господи, почему меня третий раз за сутки будят звонками в дверь?! Вторая: что-то случилось!
За дверью стоял Черкизов. Палку он держал за середину, как жезл тамбурмажора.
- Я все выяснил, - сообщил он, даже не подумав извиниться.
- А что, до утра не могли подождать? - грубо поинтересовался я.
- Не мог! - отрезал он, похоже, даже не собираясь проходить в квартиру. У меня через два часа самолет.
- Ну и что вы выяснили?
- Некоторое время назад Леха-маленький попросил брата устроить так, чтобы его дочь получила квартиру в Москве, предлагал деньги. Брат вскоре ответил, что все сделает, причем без денег, и пообещал, что квартира будет двухкомнатная. Так что на Леху время не тратьте, ему незачем было такое устраивать.
Это больше смахивало на приказ, чем на совет, и я уже было собрался напомнить ему в нелицеприятной форме, что в ихней шайке не состою, но он, не попрощавшись, повернулся и пошел к лифту, бросив через плечо:
- Вернусь через два дня.
- Да хоть совсем не возвращайтесь! - обозлившись, сказал я ему в спину, но он ответом не удостоил.
Сон как рукой сняло. Запахнув халат, я сел за письменный стол, зажег настольную лампу. Мысли играли в чехарду, требовалось призвать их к порядку. Положив перед собой лист бумаги, я начал записывать факты не в порядке их поступления, а так, как они выстраивались логически.
