Интерес же контрразведки был связан с попыткой Горобца заняться контрабандной торговлей. И тут его сумели отмазать. Но ФСБ знала о Сергее Станиславовиче много интересного, поскольку занималась в свое время его разработкой. В частности, Олег сообщил, что Горобец слаб на передок.
– Любит женщин, понимаешь… Любит. В основном, понимаешь, бррюнеток! – проговорил Лавров.
«Значит, я не гожусь никоим образом», – подумала я, будучи, увы, натуральной блондинкой.
– Любовницы у него все гррудастые, – Лавров выложил на стол передо мной две фотографии.
«Тем более не гожусь, – мысленно вздохнула я. – Можно даже волосы не красить!»
На фотографии были изображены знойные женщины с пышными формами. «Странно, – подумала я. – Геля под любимый женский тип Горобца не подпадает. Тощая, светловолосая… Абсолютный антипод».
– А про заявление об изнасиловании ты что-нибудь знаешь? – спросила я.
– Какое еще заявление? – удивился Лавров.
– Не знаешь, – констатировала я.
– Это ты в милиции спрашивай, – отрезал майор. – Мы этим Горобцом уже несколько лет не занимаемся. Он теперь вне поля нашего зрения.
– Ну что ж, спасибо и на этом, – поблагодарила я.
* * *
Разговор с майором Лавровым неожиданно натолкнул меня на одну мысль. Оставшись одна, я пришла к выводу, что для того чтобы познакомиться с Горобцом – так, чтобы не вызвать подозрений с его стороны, – мне нужна помощница. Поскольку на меня Сергей Станиславович вряд ли клюнет, нужно найти женщину, которая сыграла бы роль приманки. И теперь я перебирала в памяти всех своих знакомых, которые могли бы соответствовать идеалу Горобца. Но кто конкретно?
Светка-парикмахерша? Этот вариант я отмела сразу. Ленка-учительница? Тем более. Во-первых, женщине должно быть лет двадцать пять. Во-вторых, она, естественно, должна быть брюнеткой. Желательно эффектной. И в-третьих, она должна иметь склонность к авантюризму, иначе ее трудно будет уговорить пойти на такое дело. И в то же время она должна быть хладнокровной. То есть искомый вариант должен обладать во многом теми качествами, которые присущи мне самой. Пока такая знакомая на ум не приходила, все отпадали по тем или иным причинам.
Неожиданно я вспомнила про свою недавнюю знакомую, Жанну Анатольевну Коростылеву, работавшую в фирме у Пивоварова. Внешне эта женщина очень даже подходила. И авантюрная жилка в ней, кажется, присутствует. Но… Поразмыслив, я отвергла и этот вариант. У Жанны Анатольевны семья, дети. Вряд ли ей захочется участвовать в такой довольно сомнительной истории. К тому же муж ее наверняка будет категорически против. Нет, нужно искать кого-то другого.
Я размышляла об этом, пока не заснула. Надо признать, что я так и не нашла женщины, которая могла бы стать моей напарницей.
Утром, едва я проснулась, все эти мысли тут же вернулись в мою голову. Стоя в ванне под тугими струями душа, я вспомнила об Ольге Романцовой, девушке, которая написала на Горобца заявление об изнасиловании, а потом забрала его.
Нет, не нужно никакой приманки Горобцу, никакой подсадной утки. Ведь Горобец, если он виновен, не станет рассказывать о содеянном своей новой знакомой. И вообще разговор с ним ни к чему, скорее всего, не приведет. По свидетельству Лаврова, Горобец довольно осторожный, поэтому отвечать на какие-то провокационные вопросы постороннего человека просто-напросто откажется. Поэтому нужно действовать через Романцову.
– Через Романцову, – повторила вслух я. – Именно через нее.
Но сейчас было утро, а у Горобца только что закончился рабочий день в его ночном клубе и он, скорее всего, отсыпается дома. А мне совершенно не нужно было, чтобы он видел меня у себя и слышал беседу с его женой. Значит, разговор с Ольгой откладывался до вечера.
Дождавшись, когда часы пробьют восемь вечера, я прошла в гараж и завела свою «девятку». Я поехала по тому адресу, который был указан в документах Сергея Горобца на «Ланчию».
Прежде всего в разговоре с Ольгой я наметила для себя определить, какие отношения сложились у нее с Горобцом. Я была практически убеждена, что брак, завязанный на заявлении об изнасиловании, вряд ли может быть удачным. Скорее всего, здесь речь идет о сделке. И нужно попытаться найти такой аргумент для Романцовой, чтобы она сочла более выгодным для себя нарушить условия этой сделки. А такой аргумент мог определиться только в ходе беседы.
Я остановила машину возле недавно выстроенного девятиэтажного кирпичного дома с башенками и балкончиками и вызвала по домофону квартиру Горобца. Через некоторое время женский голос спросил:
– Кто там?
– Извините, мне нужно побеседовать с Ольгой Геннадьевной, – сказала я и добавила: – По личному вопросу.
Дверь открылась, и я поднялась на лифте на шестой этаж, где и увидела наконец Ольгу Романцову. Да, она полностью попадала внешне под идеал своего супруга. Не очень высокая, яркая брюнетка с длинными распущенными волосами. Глаза у нее были большие и почти черные. Персиковый цвет лица, приятные черты, очень выразительные формы: у Ольги Романцовой был и большой бюст, тонкая талия и пышные бедра. Ее можно было назвать красавицей. Она была в коротком домашнем платье темно-зеленого цвета, из мягкой ткани, открывающем прямые стройные ноги.
– По личному? – удивленно подняла она темные брови, словно нарисованные угольком.
– Да. И очень важному, – твердо ответила я.
– Н-ну-у-у… Проходите, – протянула девушка, пропуская меня в квартиру. – Но мы ведь с вами незнакомы. Что же за личные дела?
– Незнакомы, – проходя и разуваясь, подтвердила я. – Но это мы сейчас исправим. Меня зовут Татьяна Александровна, и я занимаюсь одним делом, в котором мне нужна ваша помощь.
– А откуда вы знаете, как меня зовут? – продолжала Ольга.
– Сейчас объясню, – успокоила ее я, проходя за Романцовой в комнату.
Мы сели в кресла, и я сразу же решила прояснить ситуацию.
– Ваше имя я узнала в милиции. Я занимаюсь расследованием одного дела, которое, возможно, касается вашего мужа. И вы можете мне помочь. Скажем, если подтвердите его алиби. Вы ведь хотите помочь собственному мужу?
Говоря все это, я внимательно всматривалась в лицо девушки, пытаясь определить ее отношение к происходящему. И, произнеся последнюю фразу, поняла, что Ольга Романцова не очень-то хочет помочь своему мужу…
В ее глазах не отразилось ни испуга, ни даже озабоченности, только явная заинтересованность и даже, как показалось мне, надежда. Ольга встрепенулась и, быстро выхватив из пачки сигарету и закурив, оживленно сказала:
– Продолжайте, продолжайте… Мне очень интересно, что именно за дело?
– Дело очень, скажем так, деликатное… И тем не менее серьезное, – осторожно подбирая слова, проговорила я. – Речь идет об изнасиловании…
Ольга моментально вспыхнула, и я подумала, что она, видимо, решила, что речь идет об истории, связанной с ней самой, и тут же прояснила этот момент:
– Это не то, о чем вы подумали. Того дела ведь не существует как такового.
– Кто вы? – пуская дым в потолок, спросила Романцова. – Откуда у вас такая осведомленность? Вы из милиции?
– Нет, я не из милиции, – призналась я. – Я расследую это дело частным образом. Я детектив, моя фамилия Иванова, – я достала свое удостоверение и показала Ольге.
– А с какой стати вы занимаетесь всем этим? Чем вам-то не угодил мой муж? – усмехнулась Романцова уголками губ.
– Он может быть виновен в изнасиловании, – повторила я. – И поэтому мне нужно знать, где он был в конце мая нынешнего года? Точнее, меня интересует двадцать восьмое мая. Вы не могли бы вспомнить?
– Мой муж, – отчеканила Ольга, – очень часто не ночует дома. А по вечерам пропадает в своем клубе. Так что вполне возможно, что его и не было дома двадцать восьмого мая. Но я не помню. Сами посудите – прошло столько времени.
Ольга смотрела в сторону, и я видела, что девушка о чем-то сосредоточенно и напряженно думает, что-то взвешивает и решает для себя. Я попробовала надавить на нее:
– И все-таки… Вспомните, может, в конце мая было какое-то запоминающееся событие или дата, которые могли бы прояснить в памяти именно двадцать восьмое число?
– Я уже сказала, я не помню, – несколько нервно ответила Романцова. – Мне больше нечего сказать.
После короткой паузы Ольга вдруг добавила:
– Впрочем, если я вспомню, то могу вам сообщить, вы оставьте мне свой телефон.
Я кивнула и, достав свою визитку, протянула ее Ольге. Я обратила внимание, что девушка убрала ее в блокнот, а его в свою очередь спрятала в нижний ящик письменного стола, между какими-то тетрадями. Это означало, что она не хочет, чтобы кто-либо увидел визитку, а также то, что она будет ее хранить. И хранить бережно. Я была уверена, что Ольга позвонит, что она что-то знает и теперь лишь взвешивает все «за» и «против». Но сейчас она точно ничего больше не скажет, и настаивать – означает спугнуть девушку. Поэтому лучше просто подождать. В конце концов, заняться отработкой других версий. Ведь пока еще нет полной уверенности, что виновник трагедии Гели Синицыной именно Сергей Горобец.
