- Приехали, мистер, - сказал шофер.
Я просунул в окошко деньги и вышел, ища знакомую голубую форму. Я собирался найти Беннета кратчайшим путем. Полицейский шел мне навстречу, и я уставился в витрину, пока он не миновал меня, а потом ленивым шагом направился вслед за ним.
Люди привыкли к полицейскому. Для них он незаметный постовой или заурядное лицо в патрульном автомобиле. Они забывают, что у полицейского есть глаза и уши, и он может думать. Они не догадываются, что иногда полицейскому может нравиться его работа. Улица - его владения. Он знает каждого, знает, кто чем занимается и как проводит свободное время. Иногда ему даже не хочется принимать повышение, потому что оно отрывает его от друзей и приковывает к столу. Мой полицейский походил именно на такого человека. В его походке чувствовалась устремленность, в осанке - гордость. Он здоровался с женщинами, сидящими у дверей, и кивал малышам. Когда-нибудь, если случится беда, они будут кричать и звать его.
Полицейский зашел в бар, вскарабкался на табурет, а я занял место рядом с ним. Он снял фуражку, заказал корнбиф с капустой. Я взял то же самое. Ели мы оба в молчании. Вскоре двое сидевших рядом парней расплатились и ушли. Это была возможность, которую я ждал.
Развернув перед собой, как экран, газету, я достал удостоверение и значок. Полицейский, увидев их, нахмурился.
- Майк Хаммер, частный детектив. - Я говорил тихо, не переставая жевать. - За меня может поручиться Пат Чамберс. Мы работаем вместе по одному делу.
Он еще больше помрачнел, и на его лице появилось недоверие.
- Мне нужно найти Кобби Беннета, - продолжал я. - Немедленно. Вы знаете, где он?
Полицейский разменял мелочь, прошел в телефонную будку и закрыл за собой дверь.
Через минуту он вернулся и вновь принялся за корнбиф. Затем отодвинул тарелку, придвинул к себе кофе и, казалось, впервые заметил меня.
- Прочитали газету, приятель?
- Да.
Я передал газету. Он выбрал из кармана очки в роговой оправе и углубился в бейсбольные счета. Губы его шевелились, как бы при чтении:
- Кобби Беннет прячется в доме кварталом западнее. Испуган до смерти.
У нас забрали грязную посуду. Я взял пирог и еще кофе, не спеша поел, потом заплатил и вышел из бара. Полицейский все еще читал газету. Он ни разу не оторвал от нее взгляда и будет сидеть так вероятно еще минут десять.
Я нашел дом, а Кобби Беннет нашел меня. Он выглянул из окна" и я заметил белое, искаженное ужасом лицо.
- Сюда, сюда, Майк!
Теперь я внимательно смотрел, куда иду. Здесь было полно подозрительных углов. Едва я добрался до площадки, как Кобби схватил меня за рукав и втянул в комнату.
- Господи, как ты меня нашел?! Я никому... Кто тебе сказал, что я здесь?
Я оттолкнул его.
- Тебя не трудно найти, Кобби. При достаточной сноровке можно найти любого.
- Не говори так" Майк! Боже, ты меня нашел, это плохо. Предположим...
- Заткнись! Ты хотел меня видеть? Я здесь.
Кобби задвинул засов на двери и забегал по комнате, теребя руками лицо и волосы.
- Они меня ищут, Майк. Я вовремя убрался.
- Кто "они"?
- Ты должен мне помочь. Господи, Майк, из-за тебя я влип, ты меня должен и вытянуть. Меня ищут понимаешь? Надо смыться из города!
- Кто "они"? - повторил я.
До него, наконец, дошло.
- В городе, что-то готовится... Не понимаю, что однако одно: мне каюк, потому что меня видели с тобой. Что делать, Майк? Здесь оставаться нельзя. Ты их не знаешь. У них не бывает осечек.
Я встал и потянулся, стараясь показать, что мне это надоело.
- Ничего не могу тебе посоветовать, Кобби, пока ты все не расскажешь. А не хочешь - пошел к черту.
Он схватил мой рукав и повис на нем.
- Нет, Майк" не надо... Я все скажу, только я ничего не знаю. Я просто что-то почувствовал. Насчет Рыжей. Прошлым вечером видел в городе кое-каких людей. Не местные. Они приезжали сюда прежде, когда были неприятности, и после этого исчезло несколько парней. Ясно, зачем они явились - за мной... и за тобой, возможно.
- Продолжай.
- Существует рэкет, понимаешь? Мы платим за защиту, и платим немало. Пока мы платим, все идет гладко. Но, черт побери, кто-то видел, как я с тобой болтаю, и вот...
- Как они узнали, что ты мне говорил?
Лицо Кобби стало мертвенно-белым. - Кого это волнует? Я связан с тобой, а ты связан с этой, Рыжей!.. Почему она не сдохла раньше?!
Я ухватил его за рубашку и подтащил к себе.
- Заткнись, - процедил я сквозь зубы.
- Ах, Майк, я не хотел... Я только пытаюсь рассказать...
Я отпустил его, и он попятился назад, вытирая лоб рукавом. В слезинке, покатившейся по щеке, блеснул лучик света.
- Я не хочу умирать, Майк. Ты можешь что-нибудь сделать?
- Не исключено.
Кобби с надеждой посмотрел на меня и облизал пересохшие губы.
- Да?
- Думай, Кобби, думай. Думай о парнях, которых ты видел. Кто они такие?
Морщины на его лице углубились.
- Убийцы. Мне кажется, из Детройта.
- На кого они работают?
- Наверно на того, кто заправляет всем рэкетом.
- Имена, Кобби.
Он беспомощно покачал головой.
- Я маленькая сошка, Майк. Откуда мне знать? Каждую неделю я передаю четверть выручки парню, который передает ее дальше по цепочке. Я даже не хочу знать. Я... я боюсь, Майк. Ты единственный, к кому я могу обратиться. От меня теперь будут шарахаться, как от чумы.
- Кто-нибудь знает, что ты здесь?
- Ни одна живая душа.
- А домохозяйка?
- Я не представлялся. И ей все равно. Как ты нашел меня, Майк?
- Не беспокойся, этим способом твои знакомые не воспользуются. Вот что нужно тебе сделать: сиди тихо из комнаты носа не высовывай, даже на лестницу. И к окну не подходи и убедись, что двери заперты.
Кобби схватил мою руку, глаза его расшились.
- У тебя есть план? Ты думаешь, я смогу выбраться?
- Посмотрим... Еды достаточно?
- Консервы и две бутылки пива.
- Хватит. Запоминай: завтра вечером ровно в девять тридцать ты должен отсюда выйти. Спускайся по улице, заверни направо и иди себе, будто ни в чем не бывало. Здоровайся с каждым знакомым. Только все время иди. Понял?
Маленькие капли пота выступили у него па лбу.
- Господи, ты хочешь, чтобы меня убили? Я не могу...
- Тогда тебя пристукнут здесь... если не подохнешь раньше с голоду.
- Нет, Майк я не возражаю! Но, боже, идти по улице!..
- Ты согласен? У меня нет времени, Кобби.
Он рухнул в кресло и закрыл лицо руками.
- Д-да. Да. В девягь тридцать. - Его голова дернулась, на глазах навернулись слезы. - Что ты придумал!? Ты можешь мне сказать?
- Не могу. Делай, что велено. Тогда исчезнешь из города и спасешь свою шкуру. Но я хочу, чтобы ты кое-что хорошенько запомнил.
- Что?
- Никогда не возвращайся.
Я оставил его плачущим и дрожащим.
На город спустились преждевременные сумерки, небо застилали тяжелые тучи. Не успел я дойти до станции, как вновь зарядил дождь. Поезд только что ушел, и в оставшиеся пять минут я позвонил Лоле. Никто не ответил. Тогда я набрал номер конторы, и Вельда сообщила, что день выдался на редкость спокойный. Трубку пришлось повесить, прежде чем она начала задавать вопросы: уже подходил поезд.
На Пятьдесят девятой я схватил такси и приехал к стоянке, где бросил машину. Мне показалось, что навстречу идет знакомый, и ничего не оставалось делать, как спрятаться. Неприятно все-таки играть покойника.
Усилился ветер, больно хлестали косые струи дождя. Редкие незадачливые пешеходы пытались ловить неостанавливающиеся такси и жались под навесы. Каждый раз, стоя перед светофором, я видел размытые очертания бледных лиц за витринами магазинов. Все с тоской глядели на низвергающиеся потоки воды...
Дождь мог сильно затруднить поиски камеры, а время так дорого! Проклятая камера. Зачем она вообще понадобилась Рыжей? Стоп! Лола говорила о работе в каком-то ателье, вроде "Момент"... Я подъехал к магазину, дождался секундного затишья, выскочил из машины и пробился через небольшую толпу, собравшуюся у входа.
В телефонном справочнике ничего похожего па "Момент" не оказалось. Я купил сигарет и спросил у продавца, нет ли у него старого манхеттенского указателя. Он сперва покачал головой, потом скрылся в задней комнате и вернулся с потрепанной книгой, покрытой пылью.
- Обычно их забирают, - пояснил он, - но эту забыли. Вчера случайно заметил ее на полке.
Я принялся листать. Вот телефон и адрес на Седьмой авеню. Когда я набрал номер, раздались потрескивания, и оператор сообщил, что такого абонента нет.
Вот и все. Почти. Может быть контора еще существует только без телефона.
Узнав, что я еду в центр, один парень попросил подвезти его. Всю дорогу он развлекал меня непрекращающейся болтовней, которую я не слышал, затем поблагодарил меня и, шлепая по лужам, исчез в дожде.
Сзади прозвучали сердитые гудки и предупреждающий свисток полицейского. Я очнулся и стал внимательнее смотреть по сторонам. А через минуту не сдержал грязного слова: в киоске у метро продавали вечерние газеты, и каждая кричала на весь мир, что полиция начала чистить город.
