К матери человека, которого подозревали в убийстве ее, Катиной, дочери….
Другая мать в это время шла к нам, и в ней мало что было от жены-мироносицы. Ольга была скорее разгневана, как Валькирия, и громы и молнии, которые источал ее сверкающий взгляд, явно предназначались нам с Варькой. Я даже поймала себя на мысли, что мне очень хочется сейчас спрятаться за Варькину спину, но это было невозможно сделать, потому что Варька сама уже спряталась за мою.
– Какого черта вы здесь делаете?! – возмущенно прошипела Ольга. – Вас что, на минуту нельзя одних оставить?
– Мы просто хотели помочь, – начала оправдываться я, сама удивляясь, откуда у меня вдруг появился тон ученицы младших классов.
– Чем помочь? И кому? – продолжала наступать Ольга. – Нет, ну что Варька, мол, может среди ночи на кладбище скакать радостно, я всегда знала! У нее разума отродясь не было! Но ты, Тань! Ты!
– Оль, мы услышали крик тети Таи. Испугались, что это убийца…
– Ага, – закричала Ольга. – Они подумали, что это убийца, и помчались среди глухой ночи встречаться с этим убийцей!
– Оль, я понимаю, что мне надо было это сделать самой, – сказала я примирительно. – Но ты же знаешь свою дочь. Она никак не может упустить случая повстречаться среди ночи с каким-нибудь маньяком.
Как ни странно, Ольга сразу успокоилась. Как будто и сама знала про эти странные особенности Варьки.
– Да знаю я, – обреченно махнула она рукой. – Вот не знаю, Варь, в кого ты такая уродилась? Вроде все спокойные, а папаша твой и вовсе был трус еще тот…
– Может, он был маньяк? – задумчиво сказала Варька. – Латентный какой-нибудь?..
– Угу, – кивнула Ольга. – Ладно, девушки, пошли-ка в дом.
Она обернулась, ища взглядом Катю.
Публика уже почти вся разошлась. Машины тоже разъехались. На улочке вновь стало тихо и пустынно, только Тая плакала и что-то говорила обнявшей ее Кате.
– Кать! – позвала Ольга. – Ты идешь?
– Мы позже придем, – отмахнулась Катя. – Чаю нам пока согрейте.
Ольга кивнула, и мы пошли домой. На душе у меня было тревожно, неспокойно как-то. Но когда мы вошли в кухню и включили свет, от сердца немного отлегло.
– Варька, иди-ка ты спать наконец, – сурово сказала Ольга.
– А чай? – попыталась отстоять свои гражданские права Варька.
– Чай утром, – отрезала Ольга. – И так уже третий час ночи, а ты по улицам шастаешь! Вот будет тебе восемнадцать, гуляй сколько хочешь и с кем хочешь. Хоть с маньяками, хоть с драконами.
Прикинув, что ждать до такого несомненного счастья ей еще очень долго, Варька вздохнула. Она попыталась все-таки настоять на своем, но, встретив суровый, непреклонный взгляд матери, поняла, что сопротивление бесполезно. Тихо вздохнув, ребенок отправился в свою опочиваленку. Мне, правда, показалось, что ноут она прихватила с собой. Но не стану же я стучать на сестру по оружию, правда?
В кухне Ольга включила бра. Свет был рассеянным и мягким, и наконец-то в окружающем мире стало тихо. В этой тишине, особенно успокаивающей после ночного шума, было слышно, как где-то далеко, на речке, в камышах поют лягушки.
– Уже скоро светать начнет, – сказала Ольга, поглядев на часы. – Три часа пятнадцать минут… Тебе спать хочется, наверное?..
– Нет, – соврала я. – Просто думаю, как завтра машину вести. Я же в Тарасов собиралась съездить.
– Зачем? – удивилась Ольга.
Я промолчала.
Конечно, с какой стати мне ввязываться в это дело? Меня же никто об этом не просил. Да, мне было любопытно. Но убийцу ведь нашли. И, по логике, он был самым подходящим кандидатом на эту роль, что тут говорить… В Аську он был влюблен. Страстно влюблен. А судя по всему, Аське, уже испытавшей сладости городской жизни и явно не собиравшейся возвращаться в Лопатниково, Витька с его мальчишеской пылкой любовью был совершенно не нужен. Ну никак.
В принципе, я думаю, он бы смирился. Даже, возможно, женился бы на девушке… ну, скажем, из парикмахерской. Он же понимал, этот неуклюжий Витька, что Аська, эта маленькая колибри, совсем не его полета птичка.
Но она приехала. И она читала монолог Офелии. И была такой прелестной, что, я думаю, Витька снова все вспомнил. И понял – она должна быть его девушкой. Только его.
Ну а дальше… Видимо, между ними случился разговор. Тяжелый разговор. Витька не выдержал… Может быть, Аська была слишком резкой. Слишком правдивой…
Может быть, он не смог совладать с собой. Как в известной пьесе – «Иол, так не доставайся же ты никому!». И камень оказался в его руке. Он ударил ее… А потом стащил тело вниз к реке. И украсил цветами. И, может быть, он плакал потом над ней.
Да, Таня, ты нарисовала чудную картину, усмехнулась я про себя. Очень милую! Душевную. Можно прямо сейчас садиться и писать мелодраму для канала «россия».
Вот только… Первое. Ударили-то Асю по затылку. То есть со спины. И Ася, судя по всему, никак этого удара не ожидала. А согласно любимой Варькиной виктимологии – если жертва видит, что человек, находящийся рядом с ней, пребывает в раздраженном состоянии и опасен, она вряд ли спокойно повернется к нему спиной.
Да и Витька… Ну, не мог бы он ударить ее так подло, со спины. Он бы мог ее толкнуть. Просто толкнуть. Но не ударить камнем по затылку.
Потому что я не знаю, встречал ли на своем пути следователь Голубев Николай Петрович любовь, но я, частная сыщица Иванова Татьяна, при всем своем врожденном скептицизме и – местами – цинизме, ее встречала.
И я нисколько не сомневалась в том, что Витька Асю любил. «Как сорок тысяч братьев любить не могут».
А значит, он не мог убить ее вот так. Камнем по затылку.
Или я ничего не понимаю в людях, а вот с этим я – уж простите меня – никогда не соглашусь.
Да и косточки мои гадальные никогда не врут. раз сказали они про «несправедливость» – значит, так и есть. А еще это значит, что я все-таки попытаюсь сунуть свой нос в это дело, даже если меня никто об этом не попросит.
– Так зачем тебе в город-то надо, Танюш? – Голос Ольги прервал логическую цепь моих рассуждений.
Ольга поставила на стол чашки и чайник, а еще она когда-то успела сделать оладушки…
– Сама не знаю, – пожала я плечами. – Хотя бы чтоб узнать, что там у Аси с театром.
– Да мы сами решили с Катей в этот ее театр позвонить. Не беспокойся, Тань.
Я нахмурилась. Мне совсем не нравилось, что Катя узнает сейчас, что в театре «русская комедия» Аська никогда не работала. И вообще лучше бы мне самой этот скользкий вопрос прояснить. Я думала сейчас, что на самом-то деле Аська работала в каком-нибудь супермаркете, кассиршей, скажем. А матери она врала насчет театра, чтобы та не потребовала ее срочного возвращения домой.
– Нет, Оль, давай уж я, мне ж нетрудно.
Ольга пожала плечами:
– Тогда с Сергеем Иванычем поезжай. Он как раз завтра в Тарасов едет. Не тебе же, невыспавшейся, за руль садиться.
– А вернусь я как? Если машину тут оставлю?
– С ним же, – усмехнулась Ольга. – Он же приедет сюда потом.
Я хотела ответить, что успею выспаться, не хочу я с этим надменным жуком ехать на его навороченной тачке, но в этот момент скрипнула дверь.
– Катя пришла, – сказала Ольга. – Тань, давай с тобой сейчас пока про Аську не будем… Мне с таким трудом удалось хоть немного Катю в чувство привести.
Катя пришла не одна. В кухню они вошли с тетей Таей. Обе были заплаканными, выглядели потерянными.
Сели за стол, и Ольга бросилась наливать им чай. Некоторое время мы молчали. Тетя Тая внимательно смотрела – почему-то – на меня. Мне даже стало как-то неуютно от ее взгляда.
Наконец она нарушила молчание.
– Катерина говорит, ты вроде детектив частный? – спросила она, отпивая глоток чая.
– Да, – кивнула я.
– Вот и хорошо… Ты сколько денег-то берешь за свою работу?
– Много, – призналась я.
– Ничего, мы с Катериной наберем, – кивнула Тая. – Ты только не стесняйся, говори как есть, сколько надо…
– Погодите, – наконец поняла я. – Вы хотите меня нанять?
– Да, – сказала Тая. – Ты, Татьяна, убийцу найди – настоящего. Мы для этого никаких денег не пожалеем! Ты сама понимаешь, эти полицаи – они ж на Витьку это убийство повесят и еще пару нераскрытых сверху прибавят…
Я не стала им возражать. Что скрывать, имеется у нашего доблестного полицейского управления такая манерочка…
– Но я ведь не имею права заниматься убийствами, – попыталась я все-таки отказаться от предложенной мне работы. – Понимаете, я могу, например, только за неверными мужьями следить…
– Никто не узнает ничего, – сказала Катя.
– А если узнает?
Тая и Катя переглянулись.
– Мы что-нибудь придумаем, – заверила меня Ольга, вставшая на сторону Кати и Таи. – Ты и в самом деле, Тань, подумай.
И я сказала, что подумаю. Потому что я ведь все равно уже ввязалась в это дело.
Сославшись на то, что завтра мне нужно ехать в Тарасов, я оставила женщин и пошла в свою комнату. Проходя мимо Варькиной спальни, я невольно прислушалась, но у нее было тихо. Значит, все-таки заснула девчонка.
