Когда старший из санитаров вернулся к фургону, Станкевич напустил важный вид и подошел к нему. Мужик лет сорока достал из кабины сигареты, шумно закурил и с удовольствием расстегнул халат. Освобожденный живот и пунцовые щеки красноречиво говорили, что их хозяин не дурак поесть и выпить. Станкевич предъявил полицейское удостоверение. Санитар равнодушно выпустил на корочки струйку дыма и заговорил первым.
— Ты насчет жмурика, которого в машине расплющило? Мы в карманы пока не лазили. Месиво. — Он неожиданно подмигнул: — Хочешь, сам покопайся.
Станкевич тоже закурил и решил поддержать панибратский тон.
— По ДТП другие работают. Я из убойного. Меня огнестрел интересует.
— Какой? Вроде на этой неделе без стрельбы обошлись.
— Я старое дело проверяю. Порядок такой есть, чтобы к висякам возвращаться. Вдруг что новое откроется.
— У каждого своя работа, — философски изрек санитар, почесав живот.
— Семь лет назад шестого июля из отеля «Дона» труп вывезли. Я проверял, ты был в той смене.
— Из «Доны»?
— Там шлепнули одного постояльца. Солидного человека. Припоминаешь?
— А как же. Такое редко бывает. Полголовы бедняге снесли. Тут даже Юрок не помог бы. Есть у нас скульптор по разукрашиванию покойников.
— Что так? Лицо сильно попортили?
— Сильней некуда. Затылок остался, а спереди ничего.
— Совсем ничего?
— Ну, может, на бульончик чего-нибудь выскребешь. — Санитар заржал собственной шутке и ловко отщелкнул окурок.
— Стреляли в затылок? — уточнил Станкевич.
— Вроде там дырка была. Или две.
Агент задумался. Он хорошо знал, что особые мягкие пули, когда проникают в тело, плющатся, кувыркаются и наматывают на себя плоть. В результате — на входе аккуратная дырочка, а на выходе кровавый кратер. Пару таких пуль в затылок, и от лица останутся воспоминания.
— И куда потом тело дели?
— Куда-куда. То не моя забота. Вроде денек полежал здесь, да увезли его.
— Родственники?
— Ага, — осклабился санитар. — Такие же, как ты. Только молчаливые.
Станкевич понял, что пора закруглять разговор. Он посмотрел на облачное небо и произнес:
— Дождь будет.
— Ага. А зимою снег, — снова заржал веселый санитар.
30
Второй день, Калининград, 17-30
Я зябко поежилась. То ли от пруда повеяло вечерней прохладой, то ли, пройдя вершину кипения, мой организм скатывался в ледяное ущелье. Коршунов не мог отойти от потрясения. В глубине его глаз под клубами воспоминаний ворочались тяжелые мысли.
— В тот вечер я в человека не стреляла, — сказала я.
— Рассказывай, — прохрипел он.
— Ты позвонил мне и сообщил, что нужно срочно вывести клиента из строя. Степень один, сказал ты. — Я выразительно посмотрела на Коршунова. У нас было три варианта заказа. Степень два — имитация покушения с целью запугивания клиента. Степень один — ранение средней тяжести. И степень ноль — ликвидация. — Ты уточнил, что бег клиенту противопоказан. Я сразу прикинула — колено одной ноги и ступня другой. После таких ранений желание путешествовать пропадает надолго. Задача стандартная, но мне не понравилось словечко «срочно». Помнишь, я спросила: сколько у меня времени?
— Час, полтора, — ответил Коршунов, как и семь лет назад.
— Ты понимал, что первая степень сложнее нулевой?
— Иногда.
— Почти всегда, — возразила я. — Надо стрелять безошибочно и сохранить инкогнито. Клиент обязательно поднимет шум, надо суметь уйти. Лучший вариант — контакт издалека. Но для этого нужна компактная бесшумная винтовка, а не та полутораметровая дура, которую вы мне подкинули. И главное, нужно время, чтобы подкараулить клиента в удобном месте. А тут — полтора часа. Какой у меня был выбор?
— Нам требовалось срочно его обездвижить. Потом бы Назаровым занялись наши люди. Они уже вылетели из Москвы.
— Ты позвонил поздно вечером, клиент находился в отеле «Дона». Единственный вариант — работать в его номере.
Я замолчала, вспоминая тот вечер и свою реакцию на приказ. Терпеть не могу спешку. Но в разговоре с Посредником мое возмущение выглядело бы детским лепетом, ведь я уже четвертый день следила за клиентом и должна была прикинуть разные способы его устранения. Предстояло использовать пистолет. Но он мне тоже не нравился. Одна обойма и без глушителя.
— Что было дальше? — спросил Кирилл.
— Я решила, что войду в отель под видом проститутки. Назаров уже пользовался услугами девочки, и появление новой не должно было вызвать волну вопросов. К тому же за ярким фасадом всегда проще скрыть темные задворки. Все запомнят длинные ноги, высокую грудь и платиновое каре на башке. Был у меня такой парик. В общем, оделась в обтягивающее и короткое. На ноги — шпильки, под лифчик — поролон, в глаза голубые линзы, в сумочку — ствол. И к отелю. Машину поставила у запасного выхода. На случай пожара он должен открываться изнутри, а если нет — разворотила бы замок из пистолета. Почему мне дали ствол без глушителя?
— Недоработка.
— Вот так всегда, когда чужими руками жар загребают.
— Что потом?
— Вихляя бедрами, я направилась к главному входу. По пути разглядела себя в зеркальном фасаде. Яркая сука — то, что надо. Вульгарность ассоциируется с уверенностью. Мне, конечно, задали вопрос. Я на ходу пропищала номер Назарова и его имя. Это сработало, меня не остановили. Я рассчитывала постучать в дверь номера, напеть что-нибудь про вызов и дождаться, когда клиент откроет дверь. В дальнейшем действовать по обстоятельствам. Возможно, сразу стрелять и уходить. Но лучше запугать, уложить на пол и прострелить ноги через подушку. В этом случае оставался призрачный шанс уйти, не поднимая шума.
Коршунов больше не торопил меня. Он понял, что я заново пропускаю через себя пережитое, и напряжено ждал.
— И вот я иду по третьему этажу. Справа стеклянная стена, слева двери номеров, впереди выход на запасную лестницу. В голове ставлю зарубку — выскочив из номера, бежать налево. Попутно отмечаю: отель небольшой, вечером персонала минимум, глупых героев среди них, надеюсь, нет. Останавливаюсь у 308-го, это номер Назарова. Бросаю взгляд за спину. Никого. Впереди тоже. Рука нащупывает пистолет. Я успокаиваю дыхание, изображаю глупую улыбку и…
Кирилл накрыл мои сцепленные пальцы теплой ладонью.
— Я не успеваю постучать. Внутри грохают два выстрела. Я прижимаюсь к стене. Первая мысль — клиент понял, кто я, и перешел в атаку. Но дверь цела. Стреляли не в меня. Самоубийство? Но выстрелов два, так никто себя не кончает. Проходит секунда, а может, десять. В такие мгновения времени не замечаешь. И тут пронзает догадка. Два выстрела — типичная работа киллера! Сейчас он выйдет, а я ненужный свидетель. Пистолет по-прежнему в моей руке. Я смотрю только на дверь, хотя в любой момент в коридоре могут появиться сотрудники или постояльцы. Нужно уходить, но я боюсь подставить спину, все жду, что кто-то выйдет… Но этого не происходит. И тогда я сама открываю дверь…
Я замолчала и выдернула пальцы из ладони Коршунова. Он не выдержал и спросил:
— Что ты увидела?
— На полу лицом вниз лежит труп. Сомнений нет. В затылке красуются две дырки, под головой расплывается лужа крови, мозги по стене. Будь кто другой на моем месте, шлепнулся бы в обморок. Я замечаю открытое окно и переброшенную вниз веревку, привязанную к батарее. И тут понимаю, настоящий убийца ушел через окно, а из коридора уже раздаются испуганные голоса. Я попала в ловушку. Сейчас меня схватят за то, что я не совершала! В моих руках оружие, а под ногами труп! Посредник предал меня. Послал другого киллера, а меня подставил!
— Я этого не делал.
— Даже если ты не знал, тебя использовали.
— Светлая, я впервые слышу, что стреляла не ты!
Мы смотрели друг другу в глаза. Кирилл растерян, а я сосредоточенна. Как в тот ужасный вечер, когда требовалось выбраться из безнадежной ситуации. Я опустила взгляд и продолжила:
— Мне не оставалось ничего, как бежать. Я в коридоре, мне кричат в спину. На лестнице я сбрасываю туфли и скачу босиком через три ступени. А вот и запасной выход. Я с ходу всаживаю в замок пару пуль, бью по двери и вываливаюсь наружу. Машину я не запирала, ключи торчат в замке зажигания. Я завожу «Опель» и выскакиваю на улицу. Дорога свободна, но навстречу улюлюкают милицейские сирены. И начинается погоня. Я чудом отрываюсь. Подсветку номера и задние габариты я отключила заранее. К тому же подправила цифры номерного знака кусочками изоленты. По пути выкидываю ствол и парик, а когда сворачиваю с трассы, бросаю машину, не доезжая до «Усадьбы». Потом превращаюсь в кошку и залезаю в номер через балкон. Дальнейшее ты знаешь. Когда ко мне постучали, я перебежала по балкону в соседний номер и оказалась в твоей постели. Хоть тут ты мне подыграл.
