Ознакомительная версия.
Мы говорили о тех же делах, что и накануне, вдаваясь в мельчайшие подробности.
Доктор сказал, что ему придется прыгать с парашютом, не скрывал и того, что прыжок этот его не радует. Он признался, что к этому виду спорта он питает отвращение гораздо большее, нежели к охоте, но понимает, что прыжок неизбежен.
- Придется прыгать, - невесело сказал он. - Другого выхода нет. Парашют даст возможность избежать встречи с прифронтовыми особыми отделами, разными контрольно-пропускными пунктами и прочими неприятностями.
На инженера Саврасова Доктор возлагал большие надежды, считая занимаемое им положение очень удобным для "чертовски интересных дел".
Потом он спросил мое мнение о Брызгалове. Я охарактеризовал его как хитрого и злопамятного человека.
- Он просто-напросто дурак! - заявил Доктор. - Между прочим, это кандидатура самого Гюберта. Великим людям тоже свойственно ошибаться! - И Доктор задребезжал трескучим смехом. - Я, повидав два раза этого типа, предупредил Гюберта, что Брызгалов глуп, малоразвит, истеричен, что его нельзя допускать к делу. Но уж раз допустили, надо умно использовать. А как на него смотрит Саврасов?
Я объяснил, что Саврасов еще не видел Брызгалова.
- А Брызгалова теперь придется как-то устраивать, после больницы, - с досадой заметил Доктор.
Я сказал, что Саврасов уже беседовал со мной на этот счет, но решение вопроса отложил до встречи с самим Брызгаловым.
- Его надо определить на такое место, где бы он не соприкасался с деньгами и ценностями. Проворуется... Мы все любим деньги, но он из-за денег погибнет и нас провалит, - сказал Доктор.
- Может быть, лучше от него отказаться? - предложил я.
- А через кого же держать связь? - удивился Доктор.
- А при чем здесь Брызгалов? - еще более удивился я.
- Как - при чем? Он же радист. Он окончил радиошколу. Не бог весть как успешно, но все же окончил. Разве он вам этого не сказал?
Значит, Брызгалов не все нам рассказал. Он утаил эту деталь, и она меня чуть было не подвела.
- Ничего не сказал. Кроме того, у него нет рации, - проговорил я.
- Неважно. Это уж дело техники. Рацию для него теперь повезете вы.
Так прошел второй день моего пребывания в гостях у Доктора. Третий день был похож на минувший: небо затягивали тучи и лил надоедливый дождь. В комнате стало холодно, и Доктор попросил хозяйку истопить печь.
Доктор по-прежнему был откровенен со мной. Если бы он пытался вызывать на откровенность меня, я счел бы его многословие военной хитростью, но Доктор больше говорил о себе, о своем прошлом и не проявлял никакого любопытства к моей биографии. Я узнал, что он сын русского видного чиновника царской службы, человека состоятельного, владельца богатого имения на Украине. Во время гражданской войны доктор был офицером деникинской, а потом врангелевской контрразведки. Кличка "доктор" стала его вторым именем. Получил он ее в кругах белогвардейцев, потому что в свое время окончил два курса Военно-медицинской академии в Петербурге.
Настоящего своего имени он мне не назвал. Когда я спросил, как его называть, он невозмутимо ответил:
- Так и называйте "доктором"...
После разгрома Врангеля и бегства из Крыма Доктор жил в Турции, Югославии, Болгарии, Польше, Франции, Германии. В эмиграции его услугами пользовались генералы Улагай и Врангель, Кутепов и Миллер. Он сотрудничал с польской дефензивой и с украинскими националистами. Именно через националистов, при содействии полковника Коновальца, он после прихода Гитлера к власти вошел в связь с германской секретной службой.
Доктор не раз нелегально пробирался в Советский Союз, выполняя различные, как он выразился - "деликатные", поручения, и все сходило ему с рук. Жаловал он на нашу сторону под видом транзитника, туриста, корреспондента иностранной прессы, сотрудника Красного Креста.
У него была темная и сложная жизнь белоэмигранта-авантюриста, человека без родины, слуги многих хозяев... Я не заметил, чтобы он гордился своей биографией. Наоборот, в его рассказах нет-нет, а прозвучит нотка циничной издевки над самим собой.
Накануне моего отъезда, за вечерним чаем, Доктор спросил:
- Вы решили, очевидно, после первого вечера, что я завзятый алкоголик, а? Скажите честно.
Я сказал честно, что именно так и думал.
- Я догадался. Иначе вы подумать не могли, - заметил Доктор, и лицо его стало хмурым. - А я не пьяница. Но без встряски не могу. Собачья жизнь!.. И один пить не могу. Ни за что. А вот так с кем-нибудь в хорошей компании могу нализаться до чертиков. В тот день, когда вы приехали, мне особенно хотелось выпить, и я был рад вашему приезду. Вы спросите: почему? Я не буду скрывать. Смотрите, любуйтесь! - И он резким движением снял с рук замшевые перчатки.
Я внутренне содрогнулся и отвел глаза. Кисти рук были изуродованы сплошными струпьями землистого цвета.
- Красиво?.. - со злой улыбкой спросил Доктор и, быстро расстегнув ворот рубахи, обнажил грудь. Там была такая же картина. - Теперь ясно?
Я молчал.
- Нервная экзема. Ест она меня, подлого, как ржа железо. Я не знаю от нее покоя. Но вы не бойтесь, это не заразно, не передается другим. Это страшная штука... Проклятый зуд может довести до сумасшествия, а когда одурманишь себя алкоголем, зуд пропадает дня на три-четыре, а то и на неделю. Я говорил об этом врачам, они смеются. Говорят, что я внушил себе. Возможно... Вот полковник Габиш и послал меня сюда подлечиться.
- И как? - приди в себя, спросил я.
- Как будто немного лучше.
- А когда это у вас началось?
Доктор ответил не сразу. Он надел перчатки, отхлебнул чая и тихо проговорил:
- Давно... После одной ночи... У меня сдали тогда нервы, как-то сразу, мгновенно. Я влип в неприятную историю. Очень неприятную... Вы не были террористом?
Я отрицательно покачал головой.
- Ну да, вы же были "интеллигентным вором"! Чистенький, Убивал-то глупый Брызгалов. Ну ладно... Так вот: в двадцать девятом году в Белграде мне поручили ликвидировать бывшего врангелевского поручика Якобсона. Он доводился мне дальней родней. Поручили это мне, как бывшему контрразведчику. Военные круги нашей белой эмиграции заметили, что поручик стал быстро "краснеть" и часто посматривал в вашу сторону. Это было опасно - он слишком много знал, этот поручик. Я согласился убрать его, но мне чертовски не повезло. Вместе с ним мне пришлось пристрелить его жену, дочку десяти лет и прихватить за компанию горничную. Другого выхода не было. Понимаете?
Я кивнул, стараясь не выдать охватившего меня волнения.
- Для одного раза это многовато. Или нервы поистрепались... Я, помню, целую неделю ходил как очумелый, хлестал водку. Меня душили кошмары. Я готов был повеситься на первом суке, даже пытался это сделать, но меня успели снять. И вот с этого началось... - Он выдержал долгую паузу и продолжал: - А вообще наше дело собачье! Я так смотрю: если Гитлер своего добьется и удержит за собой хотя бы то, что взял, - мы еще поживем, а полетит он - полетим и мы к чертовой бабушке. Другое дело Гюберт! Ему что? Он ничего не потеряет ни в том, ни в другом случае. Денег он нахватал тьму-тьмущую и обеспечен на свой век. У него в Италии прекрасный особняк, своя яхта, солидный счет в банке. А я? Что я имею за двадцать лет преданной службы? Из крох, которые перепадают, капитала не составишь.
Я молчал. Разговор принимал щекотливый характер, и тут легко было поскользнуться. Доктор мог умышленно пересолить, в надежде прощупать мое настроение. Я молчал и продолжал пить чай.
Доктор не ограничился этим и продолжал откровенничать. Я узнал, что до войны он выполнял функции резидента в одном из наших крупных промышленных городов. Узнал также, что он, как и Гюберт, еще в тридцать пятом году начал работать агентом гитлеровской службы безопасности, известной под сокращенным наименованием "СД". Она была организована в тридцатых годах при имперском руководителе "охранных отрядов" Гиммлере.
Доктору дважды довелось встречаться и беседовать в Берлине с самим Кальтенбруннером, обергруппенфюрером СС и начальником службы безопасности, консультировать представителей главного штаба.
Через таких людей, как Гюберт, Робуш и Доктор, служба безопасности пыталась создать на территории Советского Союза активную диверсионно-шпионскую организацию.
Доктор был вызван в Берлин перед самой войной, потом заболел и вот уже полтора года болтается в тылу, консультирует. Теперь полковник Габиш торопит Доктора: надо опять пробраться в Советский Союз, найти потерянных людей, восстановить связи, приобрести новую агентуру в новых районах.
Я, закончив специальную подготовку, должен помочь Доктору в этом. Меня, как я понял, выбросят с радиостанцией, на которой будет работать Брызгалов. На мою ответственность ляжет подбор наиболее удобного и безопасного места для выброски Доктора...
Поздно ночью Доктор проводил меня на вокзал, помог купить билет, усадил в поезд. И я отправился в обратный путь.
Ознакомительная версия.
