ногу, глядя в деревянную дверь советских времен.
Макс, не спрашивая, открыл дверь.
– Проходи, Женя.
Я юркнула в квартиру, а он запер за мной.
Максим провел меня в зал, где предложил сесть на старенький, но прилично выглядящий диван.
Я села, озадачившись: неужто так мало платят охранникам? И почему Макс, неплохой профессионал, не нашел себе что-нибудь получше? Впрочем, ну его, меня это не касается.
– Чего-нибудь хочешь? – проявил неожиданное гостеприимство Макс.
Выглядел он, надо сказать, на редкость замотанным. На лбу морщины, под глазами темные круги.
– Я только из кафе.
– А, ладно.
Он упал в кресло рядом с диваном, такое же «пожившее», с потрепанной, но чистенькой обивкой и какой-то дерюжкой, накинутой сверху.
– Что еще случилось? – нервно спросил Макс.
– Ты в курсе, что Рудникова убили? – поинтересовалась я, вперившись в него взглядом.
Замешан – должен себя выдать, ну хоть дерганьем мускула или расширением зрачков. Уставший человек – открытая книга, он с трудом владеет эмоциями. Нам это в свое время вдолбили намертво. Тьфу, это дурацкое слово…
Даром что я профессиональный телохранитель. К смертям так и не привыкла. Впрочем, не так часто я с ними сталкиваюсь.
Макс нахмурился и сосредоточенно вперился в меня:
– Подозрения были, Жень. В конце концов, там банальная травма – я довольно-таки близко стоял, на зрение не жалуюсь. Димке кто-то пыром по голени вписал, и сильно, с разбегу. А у того щиколотки – слабое место. Кто – не скажу, там та еще куча-мала была. Может, свои, пытаясь помочь, – а может, и из чужой команды, те норовили мяч отнять. От такого не умирают. К тому же на носилки его еще живым грузили. Матерился, не без того. А с поля… уже труп вынесли… – Макс помолчал.
Я только хотела задать вопрос, как он добавил:
– Но сама видела: в этой суете не до подозрений. Еще Завадский со своим сердечным приступом добавил… Бывший тренер, заслуженный, он, видать, перенервничал – и с сердцем плохо стало, – пояснил Макс в ответ на мой недоумевающий взгляд.
– Кто его уносил с поля? – спросила я.
Скорее всего, укол вкололи именно тогда. Не будут же футболисты бегать со шприцами наперевес! Это все-таки не шпионский боевик. Или… До?
Блин, не знаю я, чем именно его траванули, ни скорости воздействия лекарства, ничего. Вдруг вкололи перед матчем, а тут – травма, ну, и лекарство подействовало быстрее, например.
Ладно, будем исходить из предположения, что отрава срабатывает моментально, и укололи его на матче, либо в процессе игры, либо пока несли в медпункт. Иначе запутаюсь напрочь!
Макс задумался:
– Уносили-то ребята из команды, они ближе всех стояли. Там все равно перерыв был бы, пока запасного со скамейки не вытянут… Но кто конкретно – и не скажу. Я оповещал посты – вдруг кто понадобится? Вокруг, как обычно, толпа, вроде и болельщики были. Жень, не знаю. Кстати, а как его убили? И откуда ты-то знаешь?
– Отравили. Укол в бедро чем-то, что нарушает нормальную сердечную деятельность. Откуда знаю – пока говорить не буду.
Макс пожал плечами, озадаченно глядя на меня.
А я спросила:
– Кого-нибудь из своих можешь представить в этой роли?
– В роли отравителя? Со шприцем наперевес? Нет.
Ответ был категоричным. Слишком категоричным.
– Ну, Макс, ну, подумай, пожалуйста. Кому он мог помешать? И чем, самое главное?
– Да даже думать не стану!
Он обрубил разговор.
Так, в смятении, мы просидели некоторое время в тишине.
– Я могу подозревать кое-кого, но это не из моих ребят.
– И кого же?
– Есть один тип. Лаврентий Лонщаков, помощником вроде значится, но что-то в офисе я его видел не часто.
– Лаврентий? Он что, глубокий дедулечка? – Я мысленно фыркнула, представляя себе убеленного сединами старца, который подкрадывается к молодому игроку с огромным шприцем наперевес. Но такого бы, наверное, Макс запомнил.
– Забавно, конечно, но нет. Он даже младше тебя на пару лет.
Было бы забавно, если бы не было так грустно и запутанно.
– И что ты можешь о нем сказать?
– Ну, что, немного, признаться честно. Лавр очень наглый, везде сует свой нос, постоянно тащит билеты из кассы под свое имя, не объясняя причин. И вообще постоянно крутился возле директора. Часто на играх в вип-ложе был с ним. Хотя, по сути, что с ним обсуждать? Какие дела? Молодой, зеленый, хамоватый.
– Слушай, но как? Он что, на поле был? Ну, в тот момент? – озадачилась я.
– Да нет, конечно. Вроде с директором в ложе сидел… Слушай, Жень, я и не вспомню сейчас – не тем голова была занята. Но ведь необязательно сам сработал, правда? Мог и купить кого? Только вот на фига ему?
– А почему ты его назвал? Потому что он тебе просто не нравится?
– Даже не знаю. Так, прилетело, – погрузился в задумчивость Макс. Внезапно воспрянул. – Слушай, точно! Они же с Димкой не так давно поцапались, из-за Лизы. Тот вроде пустил ее… благо до трибун она не дошла – охрана задержала и выгнала наружу.
Я задумалась.
– Есть его фото?
– Сейчас, – отозвался Максим и вышел из комнаты.
Я сжимала и разжимала пальцы. Что-то, с этими билетами и Лизой связанное, меня тревожило, ныло, как разболевшийся зуб.
Закрыв глаза, я попыталась сосредоточиться.
Лавр. Билеты. Лиза на футбольном поле. Билеты. Хипстер! Вот оно.
И почему я не расспросила девицу, как ее поставщик билетиков выглядит? Не вполне понимаю, правда, что мне это дает…
Макс вернулся, опять сел в кресло и дал мне фотографию.
На ней была изображена вся команда с тренером, директором и помощниками директора.
Максим ткнул пальцем в одного парня.
– Вот она, его наглая рожа.
Я внимательно посмотрела на Лавра. Не сильно высокий, я думаю, ниже меня, в очках, хорошо одет. А вкус у него определенно был. Запомню! Кстати,
