Ознакомительная версия.
Впрочем, сейчас, приехав в отделение милиции, на территории которого было совершено преступление, старший оперуполномоченный Сидорчук к своим фокусам не прибегал, не было нужды – его тут многие знали, и он сам знал почти всех, как и в других отделениях милиции, расположенных в центре Москвы.
Он поговорил минут пятнадцать с хлопцами из уголовного розыска, и вроде ничего нового они ему не поведали.
– Да чего ты нас пытаешь-то, Николаич? – спросил его один из местных оперов. – Думаешь, дурнее вас?
– Та ни, – тут же вспомнил Сидорчук про мову, – просто у моего шефа было трудное детство. Сам никому не верит и нас усих к тому ж приучает. И главное дело, хлопцы, знаете как строжит? Ты мене, каже, ненавидь, но делай, як я казав!
Ну посмеялись и посмеялись – надо ж, какой суровый начальник. Сидорчук хотел уже было отбывать: сделал, мол, что велено, – и с плеч долой, как вдруг один из здешних оперов, капитан Лебедев, которого Сидорчук держал за очень толкового мужика, сказал задумчиво:
– А ведь знаешь чего, Николаич, есть тут одна закавыка… Этот водила-то, которого ухлопали, он ведь не из мэрии оказался… не из их гаража. И машина за ними не числится. А что в бумажках сразу не отразили – тут наша недоработка…
– Ага! – перебил его другой опер. – Насчет недоработки это ты зря, а машина, конечно, вообще-то дурная. Машина-то, Николаич, с правым рулем! Их когда еще Черномырдин запретил ввозить, помнишь, все потешались? Еще на Дальнем Востоке чуть не до забастовок дошло…
– Та шо ж вы такое говорите, хлопцы! – изумился Сидорчук. – И шо ж, выходит, нигде в деле це не отражено?
– Я ж тебе и говорю – наша недоработка, – грустно подтвердил капитан. – У вас, что ли, такого не бывает? Ты уж того, Николаич, ты нам соль на рану-то не сыпь, ладно? Так вот и вышло, что сразу по спешке этот факт нигде не зафиксировали.
Сидорчук согласно кивнул: понял, мол, могила. Хотя подумал, что, конечно, разгорись вокруг этой промашки скандал, промолчать ему не удастся.
– А дадите, хлопцы мне взглянуть на этот самый «ниссан»? – спросил он у капитана. – Или к начальству надо идти за указивкой?
Тут опера исторгли дружный вздох облегчения – машина была не у них, ее уже отправили в гараж на Петровку.
– А владелец? – спросил Сидорчук у бравых оперов. – Владельца установили?
Насчет владельца опера ничего сказать не могли: владельца устанавливали в МУРе. Так что пришлось Сидорчуку в спешном порядке двигать туда, на родную Петровку, 38.
Ему не терпелось увидеть расстрелянный «ниссан», хотя он и сам толком не знал, что именно ожидает увидеть. Скорее всего, просто хотел подсознательно лишний раз убедиться, что машина именно с правым рулем. Если это действительно так, расследование, похоже, могло сделать приличный рывок. Во-первых, это с ходу объясняло, почему контрольный выстрел был произведен в водителя, а не в пассажира, который должен был больше интересовать киллеров. Во-вторых, это давало ниточку к тому, чтобы узнать, какого черта такая шишка, как пострадавший, ехал не в положенном ему служебном лимузине.
Машина предстала перед Сидорчуком во всей своей красе: простреленное ветровое стекло, пулевые отверстия с сошедшей по краям пробоин краской на крыльях и капоте, выбитое стекло передней двери. Вместе с экспертом-криминалистом ЭКУ ГУВД он произвел осмотр машины – вещдока по делу. Они заглянули в салон – зловещие бурые пятна на сиденьях, на полу; изнутри на дверце справа отчетливо видны какие-то подозрительные грязно-розовые ошметки, присохшие к уцелевшей части тонированного стекла…
– Ось? – спросил Сидорчук у эксперта-криминалиста.
– «Ось», «ось», – передразнил эксперт. – Мозги разлетелись, сам, что ли, не видишь?
– Га-а… – выдохнул Сидорчук – все, мол, понял.
Вместе с экспертом Сидорчук оформил протокол осмотра вещественного доказательства. Два шофера расписались в документе как понятые.
Сидорчук положил протокол в портфель, упрямо сосредоточившись, постоял, еще полюбовался на машину на прощанье. Ну что ж, руль действительно правый, номера частные…
Да, похоже, смотреть тут больше и впрямь не на что – машина изучена криминалистами из экспертно-криминалистического управления ГУВД досконально. Пробоины, пятна крови, осколки стекла и сам характер его разрушения, типы застрявших в обшивке пуль, их идентичность тем пулям, что были извлечены из тел пострадавших, – все это будет указано в акте криминалистической экспертизы, который сейчас готовится в ЭКУ.
И все же что-то словно не давало Сидорчуку покоя. Он обошел машину раз и другой, присел на корточки, заглянул зачем-то под днище, посмотрел, цел ли глушитель. Все вроде было цело. Тогда он зашел спереди, со стороны капота, полюбовался еще раз на строчку пулевых отверстий в ветровом стекле и понял наконец причину своего беспокойства. Странно возникшее в нем чувство какой-то незавершенности осмотра было связано именно с этой пулевой строчкой, а вернее, с предположением начальника следственной части Мосгорпрокуратуры старшего советника юстиции Калинченко о том, что стреляли непрофессионалы, случайные люди. Ему бы самому, чудику, полюбоваться на эту вот роспись. Отверстия шли ровненько, на одном расстоянии друг от друга – так ровно мог бы прострочить лобовик какой-нибудь фантастический робокоп. Или «калаш», зажатый в станок, с помощью которого проверяют оружие на пристрелочных стендах.
– Ось! – не то задумчиво, не то восхищенно сказал Сидорчук, сняв перчатку и проведя пальцем от дырки к дырке.
– Ага, – понятливо отозвался криминалист из ЭКУ. – Класс. Как еще стекло-то осталось цело. Вот что значит японцы!
– Нет, братцы, – протянул, словно про себя, Сидорчук, – это никакой не дилетант стрелял. Это стрелял очень большой умелец!
– Профи высокого класса стрелял, – подхватил эксперт. – Ты видишь этот вот подъем? – спросил он Сидорчука. – Видишь, трасса – слева вверх направо с небольшим подъемом?
– Ну вижу, – кивнул Сидорчук. – И что?
– А то, что по этой вот строчке можно с большой степенью достоверности говорить: у стрелка приличный боевой опыт.
– Это еще почему? – заинтересовался Сидорчук.
– Потому что такая вот дуга при стрельбе навскидку – на шорох, на взблеск оптического стекла – дает максимальный эффект. Не зацепит ноги – зацепит туловище или голову. Если, конечно, человек не успеет распластаться на земле.
– Кто, значит, не успел, тот опоздал, – снова словно про себя пробормотал Сидорчук.
– Конечно, – завершил эксперт, – стрелял этот спец в Москве, а не в Аргунском ущелье, но раз рука у человека поставлена – это уже навсегда…
Они оба зашли в гараж, под крышу, остановились недалеко от ворот, греясь в потоке, который гнал и гнал компрессор тепловой завесы, закурили…
– Может, даже какой из нашего брата, из ментов, и стрелял, да? – задумчиво сказал Сидорчук. – Вполне ж может такое статься…
– Может, – легко согласился эксперт. – Нахлебался малый в Чечне, опыта набрался, вот теперь его здесь и применяет. Сейчас сплошь и рядом такое, газеты все время пишут…
– Так шо это за машинка-то? – переменил тему Сидорчук. – За кем она, зараза, числится? Не в курсе?
Эксперт старательно заплевал свой окурок, прежде чем бросить в большую, затейливо сваренную из стальных листов мусорницу.
– Один раз кинули незагашенный, так представляешь – загорелось. Масло ж кругом, ветошь вся пропитанная… как порох… – Он помолчал немного. – Насчет того, за кем она числится, тебе там, наверху, твои муровские коллеги лучше скажут. Слышал я только, что никакого отношения к мэрии. Какой-то не то продюсер, не то менеджер – черт их теперь разберет! Раньше-то, по-русски-то, они все приказчиками звались, да и конец. А теперь нет, теперь приказчик – это вроде как говно какое-то, а менеджер – это ого-го! – Он ехидно усмехнулся, спохватился: – Да, и водила этот подстреленный – тоже его, того менеджера. Водитель-охранник. При нем и пушка была, между прочим. По доверенности ездил…
Наверху в МУРе, где он числился, Сидорчук узнал, что машина принадлежит продюсеру шоу-бизнеса Валерию Григорьевичу Плотникову и что Плотникова сейчас нет в городе – в ночь на 19-е отбыл на гастроли на Урал.
– Какие-то у них там Рождественские встречи, что ли… Мы его найдем, конечно, там, на Урале, но только вряд ли с этого будет толк. Это, пожалуй, только сам подстреленный, Топуридзе, скажет – почему он на каком-то леваке на службу ехал, а не на своей персональной, – объяснил подчиненным замначальника МУРа полковник милиции Владимир Яковлев.
Георгий Андреевич чувствовал себя совсем обессиленным после визита следователя, однако с мыслями, которые тот пробудил в его голове своими вопросами, ничего поделать не мог. Как не мог забыть и того, что должен во что бы то ни стало додуматься, кто его заказал. Итак, кому вдруг понадобилось убивать человека, занимающегося «всего лишь» инвестициями в столичные стройки?
Ознакомительная версия.
