Ознакомительная версия.
– Завтра, Иван Иванович, поздно будет. Завтра нам уже ничего не сыскать. – Антон Максимович Головин вошел в подъезд Мясницкого участка полиции. Придержав саблю, Сорокин поднялся на две ступеньки и тоже вошел туда.
Участковый пристав полковник Покровский встретил их участливо и предложил посильную помощь.
Расположившись на деревянном диване, Головин рассказал о своем деле.
– Нам, любезный Кузьма Ильич, проводник нужен, знающий человек. Так, чтобы Хитров рынок и местные трущобы, как «Отче наш», знал.
– Есть такой. – Полковник встал, прошел до двери и, приоткрыв ее, негромко сказал: – Позовите городового Кулагина.
Через минуту явился младший унтер-офицер, седой мужчина огромного роста.
– Твое сегодня дежурство?
– Уже отстоял, ваше высокоблагородие. Теперь – на подчаске[14].
– Вот тебе поручение, сопроводи господина пристава в «Свиной дом». С вами пойдет надзиратель.
– В «Свином доме» – места трущобные, темные, народищу много. Надобно знать, кого нужно сыскать.
Полковник указал на пристава:
– Его высокоблагородие скажет.
Головин уточнил:
– Искать нужно женщину, лет двадцати пяти. Фигура – стройная, среднего роста, волосы русые, карие глаза, на щеке – бородавка. Этим днем она приехала сюда на извозчике. И, что немаловажно, мошенница одета как дама из общества.
– В квартиры с нумерами нужно идти.
– Мошенница похитила футляр с драгоценностью, – сказал Головин.
– Могу выполнять? – Отдав честь полковнику, Кулагин вышел из комнаты: – Пожалуйте за мной на Хитров.
В сопровождении городового пристав Головин и надзиратель Сорокин спустились по улице к рыночной площади и вплотную приблизились к трехэтажному доходному дому с острым углом.
– Местные зовут его «Утюгом», – сказал Кулагин. – Но, чаще – «Свиным домом». С ночлежника здесь берут пятачок. Меблирашки[15] стоят дороже – двугривенный за ночь. Народ разношерстный. В меблирашках все больше шулера, барышники, аферисты. В ночлежках народец поплоше: налетчики, бандиты и нищие.
– Ад – пуст, – проронил Головин. – Все черти здесь.
В тусклом керосиновом свете одинокого фонаря был виден серый фасад здания и грязные окна с пестрыми занавесками. Из трактира-низка[16] доносились пьяные песни.
Они вошли в дом и двинулись по лабиринту коридоров, лестниц и переходов. Ни на одном этаже не было освещения. Городовой остановился и вдруг забарабанил кулаком по двери у лестницы:
– Открывай!
За дверью послышались быстрые шаги и захлопали окна.
– Бегут, дьяволы! – Городовой еще раз постучал кулаком: – Это Кулагин! Не бойтесь! Не трону!
Дверь отворилась. Худой ночлежник в одной грязной рубашке посветил свечой городовому в лицо:
– Напугал, Степан Федотыч.
– Ты мне и нужен.
– Нешто других у вас нет?
– Говори, Червяк… Приезжала сюда дама в приличном платье?
– Сегодня?
– Днем.
– На извозчике?
– Именно так.
– Молодая?
– Двадцати пяти лет.
– Степан Федотыч, не погубите. Я скажу, а мне завтра пером под ребро. Нешто других у вас нет, кто расскажет?
– Договоришься у меня, вот сейчас в морду получишь! – Городовой сунул под нос Червяку здоровенный кулак.
Тот опустил голову и признался:
– Видел. Приехала на извозчике.
– Где она?
– В двадцать восьмом номере у шулеров обитается.
– Живи покуда, Червяк. И смотри у меня! – Городовой снова погрозил кулаком.
Все трое поднялись на верхний этаж, где хоть и тускло, но был освещен коридор. Городовой обернулся, не доходя до нужного номера:
– Ваше высокоблагородие, товсь!
Головин расстегнул кобуру и нащупал наган, Сорокин вытащил саблю.
Кулагин встал напротив двери и со всего маху двинул ее плечом. Дверь с первого раза не поддалась, но второй удар вынес ее с петель.
– А ну не балуй! – Городовой вломился в комнату. – Не балуй, говорю!
Он подбежал к распахнутому окну и глянул вниз. Головин тоже заглянул в темноту и увидел двоих мужчин, пересекающих двор.
– По водосточной трубе спустились, мошенники.
Околоточный надзиратель окликнул их:
– Господин пристав, попрошу вас сюда!
Головин поспешил к нему и, оказавшись в другой комнате, увидел молодую даму в домашнем платье. Она замерла у стола, на котором закипал самовар, стояли три чашки, а на блюдцах лежал сахар и хлеб.
Подоспевший Кулагин остановился за спиной участкового пристава.
– Она! – убежденно сказал он и перечислил: – Стройная, среднего роста, русые волосы и бородавка при ней.
– Сударыне угодно предъявить документы? – любезно спросил Головин.
– С кем имею честь? – с вызовом спросила она.
– Участковый пристав Антон Максимович Головин. Готовы ли вы представиться нам?
Дама встала, прошла к обшарпанной шифоньерке[17] и вынула из нее документ:
– Вот, прошу.
Головин развернул бумагу:
– Блювштейн Софья Ивановна… – Он поднял глаза: – Верно ли то, что в преступной среде вас называют Сонькою Золотой Ручкой? – Не дождавшись ответа, он отдал приказ: – Немедля все обыскать!
Кулагин взялся за дело, к нему подключился Сорокин. Спустя пять минут ими был обнаружен и предъявлен приставу ювелирный футляр красного бархата. Головин показал его Соньке:
– Вещь принадлежит вам?
Она молча пожала плечами.
– Так чья же она? – снова спросил Головин.
– Мне почем знать.
Пристав открыл футляр, заглянул в него и на глазах побледнел.
– Желаете сделать вопрос? – с издевкой спросила Сонька.
– Извольте сообщить, где драгоценный камень, который был в этом футляре.
– Его там нет? – беспечно спросила она.
– Укажите, где спрятан бриллиант. Чистосердечным признанием вы можете облегчить свое положение.
– Не знаю, про что говорите.
– Могли шулера утащить, – догадался городовой Кулагин.
– Иван Иванович! – Головин не отрывал глаз от мошенницы. – Найдите любую особу женского пола и приведите сюда.
– Слушаю!
Околоточный надзиратель вышел из номера и скоро вернулся с потрепанной дамой неясного возраста. Головин велел ей обыскать Соньку. Та обыскала, однако ничего не нашла, кроме нескольких ассигнаций, спрятанных за корсажем.
Сорокин и Кулагин еще раз проверили комнаты. Все перевернули, но черного бриллаанта «Нуар Де Ла Рош» не обнаружили.
– Что ж, сударыня, собирайтесь. – Головин приказал надзирателю: – Арестуйте и препроводите даму в участок. Завтра же предъявите ее Ферапонтовой.
Уходя, Сонька погрозила обыскавшей ее особе:
– А ты, Лоретка, чаю не пей и сахар не тронь!
В десять часов утра в кабинете Сергея Дуло раздался вежливый стук.
– Войдите!
Дверь открылась, и на пороге появился Евсеев.
– Ну что? – грозно спросил Сергей. – Почему прячетесь от меня?
– Ничего я не прячусь. Вы сказали прийти, я пришел.
– До этого мне пришлось тридцать пять раз позвонить.
– Вот я и явился.
– Садитесь.
Дождавшись, пока Евсеев пройдет и сядет на стул, Дуло сообщил:
– Есть версия, что гранатометный обстрел ресторана могли организовать ваши компаньоны по бизнесу. В чем суть ваших разногласий?
– С компаньонами? Уже ни в чем.
– Что это значит?
– Я вышел из состава учредителей фирмы.
Сергей поинтересовался:
– Насколько давно?
– Месяца четыре назад.
– С чего это вдруг?
Евсеев спросил:
– Вам известно, что мне угрожали?
– Видел ваше заявление. Вы написали его в прокуратуру полгода назад, – заметил Сергей.
– Я решил не искушать судьбу и отдал им все, что просили.
– Значит, у них нет оснований для того, чтобы захотеть вас убить?
– Никаких.
Сергей что-то отметил в блокноте.
– Теперь о вашей любовнице…
– Имеете в виду Ольгу Козлову?
Дуло усмехнулся:
– У вас их несколько?
– Не нужно язвить, – обиженно заметил Евсеев. – Вижу, к чему клоните. Ее бывший муж не стал бы расстреливать нас из гранатомета.
– А почему вы так в этом уверены? – удивился Сергей. – И почему назвали его бывшим?
– Ольга развелась. И, кстати, с позавчерашнего дня мы с ней женаты.
– Дайте мне пропуск! – Сергей протянул руку и, расписавшись, сразу вернул. – Свободен…
Евсеев не заставил себя уговаривать, в следующее мгновение его уже не было в кабинете.
Дуло поднял трубку:
– Нина Витальевна, можешь зайти?
Курочка явилась с объемной папкой в руках. Сергей недовольно спросил:
– Что это?
– Вы же просили копии документов по делу Шешеля.
– Здесь все по взрыву его машины?
– Все.
– Сама просмотрела?
– Конечно.
– Что можешь сказать? На что обратила внимание?
– На то, что обгорелое тело Шешеля опознавала только жена. В протоколе написано: она узнала его по залысинам.
Ознакомительная версия.
