Ознакомительная версия.
Едва его пальцы коснулись руки Графини, как по ее телу пронеслась горячая волна. Это было так неожиданно, что Эллина испугалась. Думала, давление подскочило. Но в следующий же миг жар исчез, зато по коже побежали мурашки.
– Очень приятно, – проговорил Егор. Голос его оказался чувственным и глубоким. – Вы очаровательны…
Услышь Эллина этот комплимент от кого другого, посчитала бы его даже оскорбительным. Это она-то очаровательна? Да она просто красавица! Но когда его произнес Егор, Эллину опять жаром обдало. Щеки ее запылали, а по коже вновь пробежали мурашки.
«Я влюбилась!» – с радостным удивлением подумала Эллина. Сердце ее ухнуло куда-то вниз и с болью вернулось на место.
– Вам нравится Шагал? – хрипло спросила она у Егора. Тот согласно кивнул. – У меня есть две его картины. Хотите посмотреть?
Конечно, он хотел посмотреть. Но не на Шагала, о котором даже не слышал, а на грациозную фигуру этой роскошной женщины, скрытую сейчас свободным пальто. Они удалились в комнату Графини. Она достала Шагала и, присев рядом с Егором на софу, подала ему две небольшие акварели. Он их взял. При этом пальцы их соприкоснулись, и Эллина вновь почувствовала, как по телу словно разряд тока прошел. Судя по тому, как вздрогнул ее гость, он ощутил нечто подобное. Оторвав взгляды от акварелей, Эллина и Егор посмотрели друг другу в глаза. Несколько секунд они жадно вглядывались в зрачки друг друга, потом в один миг, не сговариваясь, подались вперед и слились в страстном поцелуе.
Роман с Егором у Эллины закрутился просто фантастический. Это было не похоже на прежние ее отношения с мужчинами. Если раньше она всегда думала о том, что именно тот или иной поклонник сможет ей дать, то теперь сама отдавалась чувствам без остатка. От Егора Эллине не нужны были ни деньги, ни подарки, ни покровительство, ни услуги, да и не мог он ей дать ничего такого. Малыш (она стала называть его так с самого первого дня, и он не обижался) был студентом-пятикурсником и работал в Министерстве иностранных дел секретарем-переводчиком. Он получал повышенную стипендию и более-менее приличную зарплату, но так как одеваться любил с шиком, питался в ресторанах, ездил на такси, денег ему постоянно не хватало. При этом он никогда не брал их у Эллины, хоть она не раз предлагала. Он был слишком горд и независим, и за это Графиня любила его еще больше. Впрочем, не только она! Малыша любили многие, в том числе сама жизнь…
Про Егора Данченко говорили: этот парень в рубашке родился. И были правы. Маленький Егорка действительно появился на свет весь опутанный плодным пузырем – «рубашкой» – и едва не задохнулся в нем. Даже когда мальчонку освободили из плена, он был так слаб, что принимавший роды акушер решил – не жилец. Думал, он умрет следом за матерью, юной княжной Савойской. Девушка, выросшая в роскоши фамильного особняка, в богатстве и неге, но лишившаяся всего после революции (шел 1917-й), не имела ни сил, не желания бороться за свою жизнь. Она так устала от голода, холода, унижений, так исстрадалась, что смерть была для нее избавлением от мук этого нового страшного мира. И княжна Савойская тихо ушла, едва исторгнув из чрева замотанное в «рубашку» чадо. Егор в отличие от нее, хрупкой, изнеженной аристократки, пошел в отца – княжеского конюха, изнасиловавшего маменьку, – здорового, крепкого крестьянина. И выжил!
Его бойцовский характер был оценен бездетным главврачом Данченко, а синие глазищи Егорки докторской супругой, и мальчишку усыновили.
Красивый, смышленый, заводной Егор был любимчиком не только семьи Данченко, но и всего двора. Дети тянулись к нему, взрослые одаривали сахарком. В школе он был отличником и командиром пионерского отряда. Потом комсомольским вожаком. И первым школьным сердцеедом. Окончив десятилетку, Егор без труда поступил в МГИМО. Учился он блестяще. Был лучшим студентом на курсе. А потом, когда смог устроиться на работу, стал любимчиком самого министра…
Егору легко давалось все, за что он брался, но было у него два главных таланта: первый – поразительная способность к языкам и второй – умение влюблять в себя женщин. С детства Данченко привык к вниманию слабой половины человечества. За ним, школьником, вечно бегали девчонки. В институте у него в поклонницах ходили и сокурсницы, и преподавательницы. Поступив на службу, он стал объектом любви практически всех работниц министерства. Чтобы добиться расположения женщины, ему достаточно было улыбнуться. То, что другие получали только после долгих ухаживаний, он брал в первое свидание. И, уложив женщину в постель, Егор терял к ней всякий интерес. Он мог, конечно, еще пару раз встретиться с особо горячей дамой, но долгих отношений не заводил ни с одной…
Так продолжалось до тех пор, пока Егор не познакомился с Эллиной Берг. Эта женщина его заворожила! Она была так не похожа на всех, с кем его судьба сталкивала до нее, так загадочна, так непредсказуема и так хороша собой, что он впервые в жизни влюбился.
Чувство это было настолько ново для него, что Егор поначалу даже растерялся. Он не знал, что делать со своей любовью: холить и лелеять ее или бороться с нею. С одной стороны, это было так головокружительно здорово – обожать кого-то, но с другой… Егор чувствовал, что слабеет и глупеет, когда Эллина рядом. Ему не хочется ничего, только держать ее в объятиях. Это было минусом, поскольку Егор оказался очень честолюбив и намеревался сделать головокружительную карьеру. А до нее ли, когда каждую свободную минуту посвящаешь той, кого любишь?
Надо сказать, что Эллина испытывала те же чувства, что и Егор. Она то наслаждалась своей любовью, то мучилась из-за нее. Правда, причина ее мучений была несколько другой. Если Егор опасался, что любовь помешает карьере, то Эллина страшилась другого – она панически боялась его потерять. Стоило ей представить, что Егор погиб, как ее прошибал холодный пот. Так же ее организм реагировал на мысли о его предательстве, не о физической измене, к которой она отнеслась бы с привычным пониманием, а об измене духовной. «Если он полюбит другую, – думала Эллина, – я не переживу. И никогда не прощу его. Никогда!»
Чувств своих Эллина, естественно, Егору не показывала. Она привыкла скрывать свои слабости от всех, а тем более от мужчин. Для них она желала оставаться загадочной и неуязвимой. А еще Эллина обожала, когда ее ревновали, и очень жалела, что времена рыцарских турниров и дуэлей из-за прекрасных дам миновали. Вот почему постоянно кокетничала с другими мужчинами на глазах у своих поклонников. Те злились, закатывали скандалы, а иной раз устраивали драки с теми, кого Эллина одарила своим вниманием. И только Егора такое поведение Графини совсем не трогало. Он был настолько уверен в себе, что чувство ревности было ему чуждо. Когда же он видел, как его дамой сердца восхищаются другие, только радовался. Выходит, он сделал правильный выбор, значит – он молодец.
Новый, 1939 год Егор с Эллиной встречали в банкетном зале министерства. Народу было много, особенно женщин, но Графиня, бесспорно, оказалась самой шикарной из всех присутствующих дам. Все мужские взгляды были прикованы к ней. Среди тех, кто не сводил с Эллины восторженных глаз, был очень интересный иностранец, вокруг которого вилось несколько министерских дамочек, мечтавших с ним потанцевать.
– Кто это? – спросила Эллина у Егора.
– Хайнц фон Штайнберг. Он военный историк. Читает лекции в Высшей партийной школе. А сюда, к нам, его пригласил сам министр.
– Красивый мужчина, – заметила Эллина вслух.
– Да, – согласился Егор. – К тому же барон.
Услышав об этом, Эллина прониклась к немцу еще большей симпатией – она с детства была неравнодушна к особам «голубых кровей».
– Малыш, не возражаешь, если я с ним потанцую? – поинтересовалась Эллина у Егора.
– Конечно, нет, – улыбнулся он в ответ. – А я министершу приглашу, она таращится на меня вот уже битый час, надо уважить…
Тут как раз зазвучал очень красивый вальс. Егор направился к жене министра, а Эллина… Нет, она не сделала ни одного шага в сторону фон Штайнберга, но посмотрела на него так маняще, что он бросился к ней через весь зал и пригласил на вальс. Эллина благосклонно кивнула в ответ, и они пошли танцевать.
Фон Штайнберг по-русски говорил плохо, Эллина так же плохо по-немецки, но они при этом вполне сносно друг друга понимали. Проболтав весь танец, они сели на диванчик и продолжили беседу. Эллина сообщила немцу, что поет, и назвала место, где ее можно услышать. На следующий же день он сидел за столиком возле сцены, держа в руках букет белых лилий (о своем пристрастии к этим цветам Графиня ему не говорила, Хайнц узнал об этом у метрдотеля).
Фон Штайнберг слушал ее как завороженный, а после выступления пригласил прогуляться. Эллина приняла его приглашение. Ей нравился этот образованный, остроумный мужчина с безупречными манерами. В нем было столько аристократизма, столько достоинства, что Эллина не могла им не восхищаться. Ах, если бы она не была так страстно влюблена в Малыша! Фон Штайнберг оказался именно таким мужчиной, какого она всегда хотела видеть рядом с собой. И дело было не только в его уме, воспитанности и благородном происхождении, но и в полном его равнодушии к плотским радостям. Хайнц мог быть очень нежным, он любил касаться шеи Эллины, дуть ей на волосы, дотрагивался до ее кожи, но никогда не переходил к более откровенным ласкам и уж тем паче – не склонял к интиму. Он сам признался, что находит половой акт отвратительным. Когда-то он, еще совсем юный, стал свидетелем того, как его мать, баронесса, в отсутствие супруга совокуплялась с конюхом. Его безупречная мамочка, истинная леди, эталон сдержанности и хороших манер, отдавалась неотесанному мужику прямо в конюшне. Тело ее при этом так выгибалось, а ноги дрожали, что Хайнцу сначала показалось, будто у нее эпилептический припадок. Когда же он увидел ее перекошенное от вожделения лицо, то не сразу узнал в этой похотливой бабе свою аристократичную мутер…
Ознакомительная версия.
