Я не удержалась от комплимента:
– Выглядите просто потрясающе!
– Спасибо, Танечка. Вы тоже.
Да уж. Это с забинтованной-то головой и с пластырем на щеке. Красавица!
– Издеваетесь, Виктор Иванович?
– Что вы, что вы, Танечка! Вас боевые раны только украшают, делают вас более беззащитной, что ли. Ну, не знаю. Только вы очаровательны. Правда, Таня.
– Ну, спасибо. Учту, что надо почаще на кулак нарываться, чтобы выглядеть более женственно.
– Не поверили. Ладно, бог с вами. Тут у меня бутылочка. Давайте выпьем, поговорим. У меня есть что вам сказать. – Он извлек из полиэтиленового пакета бутылку токайского.
Надо же! Неслыханная щедрость. Такого от Виктора Ивановича я никак не ожидала. А он из того же пакета еще и шоколадку извлек!
– Проходите, пожалуйста.
Он снял у двери свои начищенные до блеска ботинки, резко пахнувшие гуталином, и прошел в кухню.
– Присаживайтесь. Я только что картофельное пюре приготовила, специально к вашему приходу.
– Очень-очень тронут. Спасибо за заботу.
Виктор Иванович осмотрелся, оценивая обстановку:
– А квартирке бы уже ремонтик не повредил, Танечка.
Это я и сама знала. Только, во-первых, когда этим заниматься? А во-вторых, не так уж часто я тут бываю. Пока штукатурка на голову не посыпалась, сойдет и так.
Я беспечно махнула рукой:
– Да бог с ней, с квартирой. Лучше расскажите, как вы все узнали.
Не обращая внимания на мои слова, он продолжал:
– Я бы мог вам сделать ремонт. Я же на все руки, собственно говоря. Могу даже навесной потолок сделать или перепланировку.
У меня от удивления рука с тарелкой так и зависла над столом. Он что, сюда пришел, чтобы в работники ко мне наниматься?
Виктор Иванович расценил мое замешательство по-своему:
– Вы не думайте, я бы с вас денег не взял. Хорошему человеку всегда хочется что-нибудь приятное сделать.
Вот это да! Оказывается, ему не чужды благородные порывы. Не ожидала.
Я наконец пришла в себя, накрыла на стол и села.
– Угощайтесь, Виктор Иванович. Мы с вами, по-моему, уже второй раз за сегодняшний день пьем.
– Да, – он разлил вино, – сегодня у вас выдался очень длинный и очень трудный день. У меня, собственно говоря, тоже. И, кажется, я наношу сегодня своему здоровью непоправимый вред.
– Так и не надо пить. Уберите бутылку, вот ваше здоровье и будет сохраннее, – съехидничала я и улыбнулась. – А бутылка пригодится как-нибудь в следующий раз.
– Вы, Таня, по-моему, меня просто жадиной считаете, да? Так уверяю вас, что вы не совсем правы, честное слово.
Я, конечно же, глаза удивленные сделала: «Что вы, что вы! Как можно!» И т.д. Однако, если уж честно, именно так я и считала. Мало того, он мне казался просто патологически скупым… Хотя как сказать: ведь подарил же он мне ручку, тройник и кассету пожертвовал. Я, кстати, даже не расплатилась за них до сих пор, а на человека наговариваю.
Он словно мысли мои читал и, разглядывая вино на свет, сказал неожиданно:
– Таня, насчет аппаратуры можете не волноваться: считайте это подарком.
– Да нет, что вы, Виктор Иванович, ни в коем случае. Слишком дорогие подарки. Я не могу их принять.
– Это для вас они дорогие, а мне ничего не стоит сделать новые.
Что-то я никак не могла понять. С чего это он так расщедрился?
А Виктор Иванович стал доказывать мне, что бережливость и жадность – вещи разные, и не надо их путать.
– Я, Танечка, не от жадности ту куртку-то штопал. Ведь будь я таким жадным, каким вы меня считаете, я бы у приятеля взял его куртку, которую он мне взамен предлагал. Я просто ужасный консерватор и не люблю никаких перемен. Может быть, я поэтому и остался холостяком. Я люблю свои вещи и с трудом привыкаю к новым. Вот так вот. Хотите верьте, хотите нет, только я вас не стал бы обманывать.
Может быть, все действительно так, но при чем я-то здесь? Мне до его привычек глубоко фиолетово. Мог бы и не отчитываться. Мне даже захотелось как-нибудь культурненько от него избавиться. Сколько можно всякую чушь слушать? И с чего бы этот философ, с позволения сказать, решил мне в подробностях доложить о своем образе жизни? Я вздохнула:
– Виктор Иванович…
– Я понял, Таня, извините. Вообще-то я по делу пришел.
Он налил в опустевшие фужеры вино:
– У меня все доказательства вины Колокольцева имеются. Ему ни за что не отпереться.
Я смотрела на него во все глаза и не знала, верить или нет. Такая удача ни с того ни с сего. Неужели такое бывает иногда?
– У вас ведь же есть видеомагнитофон?
– Сейчас я только картошку доем, и мы займемся этой кассетой.
– Кассетой?!
– Ну да. А что вас так удивляет?
– Я просто не поняла. Какой кассетой?
Виктор Иванович засмущался, как будто его поймали на каком-то неблаговидном поступке. Покраснел, как красна девица.
– А вы не обидитесь на меня, Таня?
Цирк, ей-богу. Пришел предложить свою помощь да еще боится, не обижусь ли я на это. Ну, очень странный тип. Потрясающий крендель.
– Я скорее очень даже обрадуюсь! Давайте мы приятное с полезным совместим: я принесу видик сюда.
Я принесла видеомагнитофон и подключила его к маленькому черно-белому телевизору.
– Давайте вашу кассету.
Он встал, вышел в прихожую и вернулся с кассетой.
– Я это для себя записывал, на память о нашем с вами знакомстве. Я ведь не знал, что все так обернется.
* * *
Ну и удивил он меня! На кассете было записано все, что произошло сегодня в квартире Серого. Я даже узнала кое-что новое.
К примеру, я увидела, как эти мерзавцы прибыли и откуда у Косого фингал появился.
Потом на кассете я могла наблюдать свой собственный приход: Таня Иванова ловко обезоруживает одного противника, явно не подозревая о других. А дальше – появляется милиция, но четверо бандитов успевают исчезнуть. Причем один из них стреляет в Таню. И знаете кто? Тот самый, кто ей пылко объяснялся в любви совсем недавно.
По-видимому, ее голова в крови убедила Колокольцева, что Таня мертва. Да и не было у него времени проверять, так ли это. Он сунул пистолет Серому и тоже исчез. Только после этого Серый пошел открывать дверь.
Да, изобретение Виктора Ивановича было поистине уникальным!
– Но откуда это у вас? Господи, этому же материалу просто цены нет.
– Я знаю.
– Откуда, Виктор Иванович? Как вы могли догадаться, что кассета с вмонтированной видеокамерой в квартире у Серого?
– Я не догадался. Я об этом просто знал.
– ???
Я просто онемела. Как он мог узнать? Есть только один способ… Я молча смотрела на него, а он опять почему-то покраснел.
– Я боюсь, что вы обидитесь. Пообещайте спокойно меня выслушать. Обещаете?
– Обещаю.
– Я все время с того момента, как вы ушли от меня, слушал вас. И я знал, что вы кассету Елене передали.
Вот так крендель! Не так уж он и прост, как хочет иногда казаться.
– Та-ак. А еще что вы знали?
– Ну вот, я же говорил, что вы обидитесь.
Если бы его любопытство не оказалось так кстати, я бы, пожалуй, причесала этому паршивцу шевелюру. Но, во-первых, победителей не судят, а во-вторых, я пообещала…
– Нет-нет, я не обиделась, просто интересно, как вы это сделали.
– Да вы же с собой все время радиопередатчик таскали, вот и вся хитрость.
Виктор Иванович замолчал, сосредоточенно ковыряя вилкой уже почти остывшую картошку.
Я молча ждала продолжения, изумленная по самое некуда.
– Он в ручке, которую я вам подарил. Вы только на меня не обижайтесь. Ладно?
Ну и лопушина же я. Ловко он меня вокруг пальца обвел, как пионерку. А все-таки верно говорят: «Что бог ни делает, все к лучшему». Я сходила в прихожую, достала «виновницу» моего чудесного спасения, раскрутила ее и убедилась в правдивости моего спасителя. И как только я раньше до этого не додумалась? Вот тебе и гениальный детектив. Простой любитель переплюнул и сто очков вперед дал.
– И что ж, теперь я всегда буду под наблюдением с помощью этой штуки?
– Если регулярно менять батарейки.
Этого я, конечно, делать не буду, хоть и разживусь батарейками у Виктора Ивановича. Но такая вещь мне еще пригодится. Я ее кому-нибудь при случае передарю.
– Так это же вы, наверное, милицию вызвали?
– Да. Когда я понял, что без крови там не обойдется, я позвонил и сказал, что слышал выстрелы в квартире по такому-то адресу, благо Елена его назвала. Только их пока дождешься! Их заранее дня за три вызывать надо. Я так волновался за вас, Танечка! Так молил бога, чтобы они успели! Слава тебе, господи, все закончилось благополучно для вас.
– Ну и хитрюга же вы, Виктор Иванович. Вы что же, за всеми детективами, которые у вас аппаратурой разживаются, следите?
– Что вы, что вы! Бог с вами.
