— Но зачем они убили Сэма?
— Наркотики.
Неужели правда? Так это все не болтовня, все эти истории с наркотиками?
— Болтовня? Как бы не так… Вы что там в своем Томинтоуле совсем отупели или с неба свалились?
— Неужели это так вредно, как болтают?
— Если хотите себе представить, что это такое, выпейте стаканчик в «Святом Георге», что на Ромелли-стрит. Что за рожи у них! Сами увидите! А еще вам совет дам, потому что с виду вы мне кажетесь добрым малым, пошлите подальше «Гавайские пальмы» и мисс Поттер, это не для вас.
— Я люблю мисс Поттер.
— Что любовь, что наркотики — хрен редьки не слаще.
Эдмунд разбудил Малькольма часов в одиннадцать. Проспав два часа, шотландец поднялся довольно свежим и бодрым, во всяком случае достаточно отдохнувшим, чтобы энергично взяться за дела предстоящего нелегкого дня. Незадолго до полудня, вопреки своему отвращению к ненужным тратам, он взял такси, чтобы добраться до Блюмсбери, ибо идти туда пешком у него не было никаких сил. Когда он добрался до площади Музея, Патриция его уже ждала. Он извинился:
— Я опять провел ночь в полицейском участке!..
— Не может быть!
— Да… но на этот раз меня удостоили отправить в Скотланд-Ярд!
— Но за что?
— Убили Сэма Блюма.
— Нет?!
— Да…
Они оба замолчали, и каждый из них знал, о чем думает другой. Наконец Пат спросила совсем слабеньким голосом:
— Это… они, да?
— Питер Девит.
— А как вы узнали?
Он объяснил и в заключение сказал:
— Теперь вы прекрасно видите, Патриция, что не можете оставаться с этими людьми.
— Они меня убьют, как убили Сэма!
— Я не дам им этого сделать!
— Несчастный Малькольм! Вы так наивны, так безоружны перед этими людьми… Они вас настигнут так, что вы и не заметите, и глазом не успеете моргнуть!
— Ну что вы говорите!
— Да я уверена в этом.
— Я так легко не даюсь в руки, и потом, Дункэн мне обещал, что, если я схожу для него за этим свертком в док, он отпустит вас со мной.
— Он врет!
— Не думаю.
Послушайте, Малькольм… Вы не знаете их планов, Они чудовищны. Они решили, что когда вы им принесете наркотики в «Гавайские пальмы» и все пройдет без осложнений, там они вас и пристукнут!
— Почему?
— Во-первых, чтобы быть спокойными, что вы их не предадите. Во-вторых, потому что Джек никогда не согласится, чтобы вы меня увезли.
— Он любит вас?
— Он? Да он никогда никого не любил… Он не способен любить кого бы то ни было… Он любит только деньги…
— И что из этого следует?
— А то, что он считает меня своей собственностью и не терпит даже прикосновения к тому, что ему принадлежит.
Шотландец заколебался на какое-то мгновение, потом отрицательно замотал головой.
— Простите меня, Патриция, но я вам не верю… Дункэн мне обещал… Я уверен, что он сдержит слово… В Томинтоуле всегда держат слово.
Она готова была его поколотить! Но, сознавая, что не сможет его убедить, что Лондон несколько отличается от Томинтоула, она совсем разволновалась и ударилась в слезы. Вконец смутившийся Макнамара только и знал, что повторять:
— Но что случилось? Что случилось?
Какой-то пожилой джентльмен, который наблюдал за ними уже некоторое время, вдруг подошел:
— Извините, сэр, что я вмешиваюсь в то, что меня не касается… Но лучше не заставлять их плакать, потому что… когда их с вами больше нет… вы себя замучаете упреками… все их слезы, на которые вы раньше не обращали внимания, приобретут страшный, трагический смысл… Если бы я был на вашем месте, сэр, я бы ее обнял, пока рядом нет никаких полисменов, и поцеловал, чтобы показать, что очень ее люблю, а все остальное не имеет никакого значения.
— Вы действительно так считаете?
— Я в этом убежден… — И пожилой джентльмен удалился.
После некоторого замешательства Малькольм спросил:
— Вы слышали, Пат?
— Разумеется, я слышала. Но только я задаю себе вопрос: почему вы не следуете его совету?
Именно так Малькольм и Пат обменялись своим первым поцелуем. Когда они оторвались друг от друга, шотландец сказал:
— Я жалею…
Патриция подскочила:
— Вы жалеете?
— …что я не принес свою волынку, а то я бы вам сыграл «Я сдаюсь».
Она не могла удержаться от смеха:
— Я бы с этим смирилась. А теперь, Малькольм, мне нужно возвращаться. Дункэн уже, наверное, удивляется, куда это я подевалась.
Он проводил ее до такси. Перед тем как сесть в машину, она оглянулась:
— Вы еще не раздумали, Малькольм?
— Не беспокойтесь за меня… Мы еще увидимся, крошка!
Инспектор Блисс ворвался на всех парусах в кабинет суперинтенданта Бойлэнда.
— Полный порядок, супер!
Бойлэнд, будучи человеком уравновешенным, терпеть не мог, когда к нему так бесцеремонно вторгались. Это не просто выбивало его из колеи, но еще и шокировало. Он был уже преклонного возраста, и до пенсии оставалось недолго, а посему был особенно приверженок хорошим манерам, строгим костюмам и к шляпам-котелкам. Он не признавал также этих привычек — весьма фамильярных с его точки зрения — пользоваться уменьшительными словами, в которых он улавливал оттенок неуважения. За эти новые нравы суперинтендант позорно клеймил американцев, усматривая в этом вредоносное влияние вседозволенности. Он вообще не любил американцев, ибо они оставались в его глазах бунтовщиками, предавшими Корону. Все это нисколько не мешало Бойлэнду быть великолепным полицейским и даже при необходимости сотрудничать со своими коллегами из ФБР и ЦРУ.
— В чем полный порядок, мистер Блисс?
— У меня есть доказательство, что этот шотландец водит нас за нос!
— Это что-то новое!
— Вы мне не захотели верить, супер, но этот тип входит в банду Дункэна, я только что получил подтверждение этому.
Непонятно почему, Бойлэнд улыбнулся, а это случалось с ним редко, поэтому инспектор Блисс слегка растерялся.
— Слушаю вас, мистер Блисс.
— Что-то около полудня я снова пошел наблюдать за передвижениями вокруг «Шик-модерна».
— Вы что, никогда не спите, мистер Блисс?
— Редко, супер, тем более когда я разматываю крупняк!
Бойлэнд особенно не выносил таких вульгарных выражений, но главное, несмотря на некоторые положительные качества инспектора, в целом он был все-таки ему мало симпатичен.
— Итак, что же вы увидели?
— Незадолго до полудня шотландец выскочил сломя голову из «Шик-модерна», схватил такси и помчался. Мне повезло, что машина была рядом, и я — за ним. Так, один на хвосте у другого, мы доехали до Блюмсбери, а точнее — до Британского музея.
— До Британского музея?
— Если еще точнее, то до площади Британского музея. А там его ждали.
— Ну, ну… И кто же?
— Мисс Патриция Поттер всего-навсего! — И торжествующий инспектор откинулся на спинку своего кресла.
— И что из этого?
Блисс посмотрел на своего шефа с изумлением, с каким смотрит человек с нормальным интеллектом на умственно отсталого.
— То есть как это — и что из этого? Вам неизвестно о роли мисс Поттер в махинациях Дункэна?
— Вот именно, что неизвестно, мистер Блисс.
— Во всяком случае, свидание шотландца с подругой шефа «Гавайских пальм» доказывает, что они в сговоре, а она явилась, чтобы просто-напросто передать ему инструкции.
— На площади Британского музея?
— А почему бы и нет? Кому придет в голову там их искать?
— Кроме вас.
Полицейский снизошел:
— Кроме меня. — Он произнес это с таким видом, будто шотландцу и Патриции крупно не повезло, что на их пути встал инспектор такого калибра.
— Скажите, мистер Блисс… Вы никогда не были влюблены?
— Не было времени, супер!
— А жаль!
— Жаль?
— Это бы вас избавило от ненужных поступков, потому что вы тогда бы знали, что влюбленные назначают свидания в самых невероятных местах. Макнамара любит мисс Поттер и, более того, мечтает увезти ее в свои края. Но помеха этому — Дункэн… Вот они и постарались, чтобы избежать его надзора, встретиться в таком месте, куда Дункэн никогда не догадается пойти.
— Это только гипотеза!
— Мистер Блисс, вы не видели ничего такого, что могло бы подтвердить мою теорию?
— То есть, что… в общем, они целовались, но это еще ничего не доказывает!
— О да, мистер Блисс! И позвольте мне дать вам совет: не спускайте глаз с этого шотландца, идите за ним по пятам, потому что мне кажется, именно с этого момента ему начинает грозить опасность.
— Опасность?
— Опасность, мистер Блисс, и было бы прискорбно, в первую очередь для него, ну а затем и для вас, если бы с ним случилось что-то серьезное. Вы поняли меня?
— Так точно, супер.
— Тогда хорошо. И главное — оставьте его в покое, не предпринимайте каких-либо шагов, не уведомив меня заранее. И еще, мне кажется, мистер Блисс, что этот овцевод, со всей своей наивностью, вторгаясь в мир Дункэна й Девита, неизбежно вызовет некоторое замешательство, а мы как раз и воспользуемся этим.
