— Сикорский возвращался в Англию из Египта накануне высадки там войск союзников. В Гибралтаре, на английской военной базе, была промежуточная посадка, после которой его самолет, американский бомбардировщик «Либерэйтор», взял курс на Лондон. По британским данным, погода стояла хорошая, но вскоре после взлета внезапно остановились два из четырех двигателя. Самолет упал в море. Из 17 человек на его борту выжил только один летчик. Англичане тогда провели расследование, которое никаких результатов не дало. Версию о теракте никто не рассматривал. Сикорского похоронили в Англии.
— Ну и? — уже грубовато спросил Ледников. — Зачем ты мне это сегодня рассказываешь?
Отец словно не заметил его тона.
— А в 1969 году вдруг очень понадобилось повторное расследование. Оказалось, английские джентльмены уже не исключают возможности теракта. И разумеется, причастности НКВД к катастрофе. Но так как никаких доказательств не было, большого шума не получилось. Останки Сикорского в 1993 году, уже в постсоветские времена, в саркофаге перенесли на родину, в Краков. И вот вдруг теперь полякам понадобилась эксгумация останков Сикорского.
— Основания для нового расследования были?
— Видишь ли, в Гибралтаре в 1943 году работал знаменитый советский разведчик Ким Филби… Польские паны вдруг поняли, что именно ему и могли поручить исполнение «акции»… Ну и понесли прочий бездоказательный политический вздор. Вокруг гибели Сикорского всегда было много слухов. Мол, его убили еще на берегу, а в разбившийся самолет подкинули труп. Еще 15 человек, включая дочь Сикорского Софию, убили для создания правдивой легенды. Еще говорили, что в краковском саркофаге лежат останки другого человека. Была еще версия: убийство санкционировал Лондон, чтобы устранить в лице Сикорского серьезную проблему — своими действиями он угрожал развалить антигитлеровскую коалицию. Между прочим, англичане засекретили свои архивы после гибели Сикорского на 50 лет. А в 1993 году продлили «секретность» еще на столько же… Кстати, в самой Польше многие убеждены, что это дело рук англичан. Но нынешним властям нужен именно «русский след». Ради этого сегодня все и затевается… Пришло время.
— Понятно, — вздохнул Ледников. История, надо признаться, показалась ему слишком далекой от всего, что волновало его теперь. Слава богу, она подошла к концу.
Отец проницательно посмотрел на него.
— Я рассказал тебе это не потому, что на меня напала старческая болтливость. А чтобы ты помнил — даже случайную смерть можно использовать для вполне конкретных политических целей. Если таковые имеются. Поэтому подумай, не могла ли смерть Разумовской кому-то понадобиться и для этих целей.
Ледников смял пустой пакет из-под картошки и вдруг почувствовал, что пальцы его сжали какой-то твердый шарик на самом его дне. Он уже хотел посмотреть, что это, когда вспомнил про телекамеру. Пожалуй, разобраться с содержимым пакета лучше так, чтобы наблюдавшие за ним ничего не заметили. Для этого надо было встать под самый глазок, но лучше было сделать это не сразу.
Он несколько раз показательно прошелся по камере — четыре шага в одну сторону, четыре в другую — потом буквально прижался к стене и быстро достал шарик из пакета. Это был плотно скатанный промасленный обрывок газеты размером в ладонь. С одной стороны реклама какой-то газонокосилки, с другой фотография — групповой снимок.
Снимок был довольно мелкий, да и план слишком общий, но одного человека на фотографии Ледников узнал сразу — это был господин Абрамов собственной персоной. Еще трое мужчин рядом с ним были совершенно незнакомы, а вот женщина чуть сбоку и сзади от них… Ну, конечно, приземистая фигура, светлые волосы, снисходительная улыбка… Это несомненно была госпожа Элис Грюнвальд.
Фотография была оборвана и подписи под ней не оказалось, так что понять, где, когда и по какому поводу сделали снимок, было невозможно.
Ледников смял обрывок и сунул в карман, благо его не раздели догола с целью морального давления. Теперь можно было завалиться на кровать, уставиться в потолок и попытаться осмыслить случившееся. Тем более, что ничего другого делать он не мог.
Что же у нас получается? Кто-то дает знать Ледникову, что между Абрамовым и Грюнвальд существует какая-то связь. Во всяком случае — знакомство. Но зачем это знать ему, Ледникову? Он-то занимался делом Разумовской… Значит, Разумовская каким-то образом вписана в историю с Абрамовым, в которой замешана Грюнвальд… Как? Господи, да весьма просто! Если представить себе, что Абрамова заманивали в Берн, наехав на его дочь, то появление Разумовской смешало все карты и остановило игру. И потому ее надо было убрать, чтобы не мешала… Когда ее удалили, давление на Женю и отца стало еще более сильным.
Ледников вскочил и заметался по камере. Все складывается. Все складывается! Вот только возникает вопрос: а кто же это переправил ему фотографию? Этот кто-то не только знает, где Ледников находится, как его тут содержат, но и знает, чем он вообще занимается в Берне, с кем встречается… Но знать это может только тот, кто его сюда за-казематил. Следовательно… Следовательно, это может быть просто провокация. Ему подкидывают дезинформацию, чтобы направить по нужному им, этим провокаторам, следу. Однако какого дьявола тебя куда-то направлять, усмехнулся он про себя, если ты заперт в этой барокамере!
Глава 18
Gladiator in arena capit consilium
Гладиатор принимает решение прямо на арене
Следователь не должен полностью не доверять показаниям подозреваемых.
Абсолютно ложных показаний не бывает. Искажаются лишь отдельные факты.
Он в возбуждении метался по камере, когда дверь вдруг неслышно открылась. Пожалуй, Ледников даже не сразу это заметил. Просто неожиданно понял, что дверь чуть распахнута. И замер. Ну вот, мелькнула мысль, сейчас все начнется. Посмотрим, кто же к нам пожалует в гости… И с какими подарками.
Но ничего не начиналось. В камеру как будто никто и не собирался входить. Прошло какое-то время, и Ледников решил, что ждать бессмысленно, пора рискнуть. В конце концов, если бы ему хотели влепить пулю в затылок, то давно бы это сделали. Судя по всему, идет какая-то более сложная игра.
Он выглянул наружу и увидел узкий и короткий коридор, в конце которого стоял стол с двумя работающими мониторами. За столом сидел человек, уронив голову на грудь. Видимо, заснул на посту.
Ледников, осторожно ступая, подошел к столу, примериваясь, как ударить сидящего, если тот вдруг проснется. Но человек, молодой мужчина в темной униформе, не спал. Судя по всему, он пребывал в глубокой отключке. Ледников почувствовал сладковатый запах хлороформа.
Пора было выбираться, чтобы не пристроиться подремать рядом с неудачливым охранником. Краем глаза он заметил, что на одном из мониторов была его камера, а на другом пустынный незнакомый дворик, окруженный металлической оградой. Рядом с этим монитором лежали его, Ледникова, бумажник, телефон и часы. Неведомый спаситель был чертовски предусмотрителен.
Прямо напротив поста охранника была тесная винтовая лестница. Ледников поднялся по ней и увидел приоткрытую дверь. За ней виднелся тот самый дворик, что он видел на мониторе. По-прежнему пустынный. Ледников огляделся. Дом, в подвале которого находилась его камера, оказался совсем небольшим одноэтажным строением. Входная дверь в него располагалась с противоположной стороны. Она была заперта. Конечно, было бы любопытно узнать, что там внутри, но пора было покидать сию таинственную обитель, пока не явились друзья заснувшего охранника. Вряд ли с ними удастся разойтись так же мирно…
И в это же мгновение калитка распахнулась. В ней появился человек. Ледников метнулся за угол. Человек, шедший к дому, что-то насвистывал. Одет он был в куртку и джинсы. Но Ледников узнал его сразу.
Это был Джеймс Бонд — разбитной разбойник, который ночью влез в дом Жени, чтобы напомнить о выкупе. От его удара у Ледникова пару дней ныла челюсть. Это уже было интересно.
Бонд, по-прежнему что-то насвистывая, к счастью, направился к двери, ведущей в дом. Ледников наконец распознал мелодию, это был марш сталинских времен «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», звучавший в данной ситуации совершенно дико. Бонд открыл дверь, и в этот момент Ледников, неслышно вынырнув из-за угла, со всем удовольствием от избытка накопившихся за время сидения в камере чувств, вломил ему чуть ниже затылка подобранным с земли булыжником. Бить прямо по затылку не стал, чтобы не убить ненароком.
Бонд ухнул головой вперед прямо в открывшуюся дверь. Ледников перешагнул через него, подхватил неподвижное тело под мышки и отволок в комнату. Потом закрыл распахнутую дверь, быстро обыскал нежданного гостя, нашел сзади за ремнем пистолет, сунул себе в карман.
