Ознакомительная версия.
Пока Лена открывала окна и проветривала квартиру, я развернул полиэтиленовый пакет. Внутри свертка оказалась толстая тетрадь. Это был дневник. А на первой странице я обнаружил вот такой текст:
Николай Трофимович! Я посылаю это вам, потому что вы единственный человек, кому доверяю на все сто. Я не прошу вас сделать что-то, знаю – это невозможно. Сохраните, пожалуйста, мой дневник. Может быть, потом, когда-нибудь, кто-то умный и знающий прочитает мои записи и поймет нелегкую жизнь советского разведчика за рубежом.
Ваш Алексей Михайлов. 01.12.80.
Я не поверил собственным глазам. Либо Михайлов ошибся с датой, либо… Черт побери, но ведь его расстреляли! Должны были расстрелять!
Стрелки часов приближались к четырем. Спать сегодня, скорее всего, не получится. Кроме того, а не грозит ли нам с Леной опасность? Судя по всему, владелец этой тетради вроде как носит с собой гранату с выдернутой чекой.
Итак, если я правильно понимаю то, что произошло сегодня, Симоненко каким-то образом узнал, что я занимаюсь делом Михайлова. Имея у себя эту тетрадь, он решил передать ее мне, прибегнув для этого к строгой (и отнюдь, как выяснилось, не бессмысленной) конспирации. Но старик просчитался – его «вычислили». Не знаю, случайностью ли было то, что я проехал остановку из-за контролера, или нет. Но пока я ехал на трамвае и возвращался назад, Симоненко успел позвонить своей племяннице и попал в руки своих преследователей. Те увезли его домой, подожгли квартиру, возможно, убили Симоненко. Потом племяннице все-таки удалось передать дневник Лене, которой, в свою очередь, посчастливилось уйти от погони и приехать домой на такси.
А что, если с минуты на минуту гэбисты нагрянут сюда? Смешно полагать, что в сложившейся ситуации мы, отдав им эти записки, сами останемся целыми и невредимыми. Эти люди действуют по принципу «выжженной земли».
Дым потихоньку стал рассеиваться. Лена вошла в комнату и спросила:
– Ну что там?
Я показал ей тетрадь. Она была явно разочарована:
– Всего то? Я уж думала, там тайные счета КПСС как минимум. Из-за чего весь сыр-бор?
– Солнышко, нам нельзя здесь оставаться.
– Ты думаешь, к нам явятся нежданные гости?
Что мне всегда нравилось в Лене, так это сообразительность.
– Да. Обязательно приедут. И тогда нам не поздоровится.
– А куда мы поедем?
Вот это вопрос. С объемистой тетрадью надо что-то делать, надежно спрятать. И при этом еще подстраховаться от гэбистов, которые будут за ней охотиться. Ну не буду же я с ними постоянно играть в кошки-мышки. То есть не я… Теперь уже мы.
Медлить было нельзя. Но куда ехать? Я подумал и понял, что есть только один человек, способный дать в этой ситуации трезвый совет. Это Александр Борисович Турецкий, старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры, мой учитель и хороший друг.
Только бы он оказался дома.
Я снял телефонную трубку и набрал знакомый номер. Гудок… другой… третий…
Наконец мне ответил заспанный голос. Это был его голос:
– Турецкий слушает.
– Александр Борисович, это Гордеев. Нужно срочно встретиться.
– Приезжай.
Турецкий никогда не задает лишних вопросов. Он знает: если ему звонят в четыре часа утра, значит, есть дело. Важное дело.
Мы выбежали из дома и кинулись ловить такси.
Турецкий ожидал нас свежий и бодрый, словно это не его подняли с кровати ни свет ни заря.
– А-а, – воскликнул он, увидев Лену, – бывшая подзащитная становится боевой подругой?
Он подмигнул, пожимая мою руку.
– Пойдемте на кухню. Выпьем чаю, а ты мне расскажешь, зачем разбудил.
Пока Турецкий готовил чай, я подробно рассказал о сегодняшних приключениях. Потом пришел черед Лены. Во время ее рассказа Турецкий бросил возиться с чайными принадлежностями и опустился на табуретку. Внимательно слушал и с изумлением качал головой.
– Да-а, – протянул он, когда Лена закончила свой рассказ, – ну и ну! Да вам, ребята, Спилберг позавидует. Признайтесь, придумали только что? А тебе, Юра, могу сказать: сегодня Лена тебя обскакала. Ты-то всего лишь в аварию попал. Эка невидаль – без единой царапины из-под «КамАЗа» выбраться! А вот Лена действительно подвиг совершила. Уйти от гэбистов – это вам не хухры-мухры! Это уметь надо. Лена, переходите к нам в следственную часть. Подобные приключения гарантирую еженедельно. Чего вам в этой юрконсультации пылиться?! С такими-то способностями!
Он разлил чай и уже серьезно продолжал:
– Ну вот что, братец кролик, это ты правильно сделал, что приехал ко мне. Здесь тебя с этой тетрадью злосчастной искать не будут. И от нее надо как можно скорее избавиться.
– Как это? – обиженно надула губки Лена. – Я, можно сказать, жизнью рисковала…
– Не беспокойся, милая, не загубим твою добычу. Будем беречь как зеницу ока. Тем более что теперь, может быть, только на этих записках разведчика Михайлова ваши жизни и висят.
– Весело… – прокомментировал я последнюю фразу.
– Ну а ты думал. Играть со спецслужбами опасно для здоровья.
Он хлебнул из чашки и прикурил сигарету. Долго изучал содержимое дневника, а потом произнес:
– Хорошо. Я предлагаю вот что. Дневник разведчика мы отвезем Меркулову. Пусть хранится в его сейфе. Я проглядел записки, а ты прочитаешь прямо там, в кабинете заместителя генерального прокурора. О том, что в деле Михайлова появились новые подробности, нужно дать понять органам внешней разведки. Как можно скорее. И о том, что записки разведчика хранятся в прокуратуре, – тоже. Этим ты себя обезопасишь, а то придут молодцы и начнут утюгом пытать – скажи, дескать, куда тетрадь дел.
– Как же мне органы Службы внешней разведки предупредить?
– Как предупредить? – почесал подбородок Турецкий. – А вот так и предупредить. Прямым текстом. Тебя директор СВР просил сообщать о новых фактах? Просил. Вот и сообщи.
– Так вы думаете, они связаны?
Турецкий усмехнулся:
– Ну что ты, Гордеев, как дитя малое. У нас все связано. В Калининграде свистнешь – во Владивостоке отзовется. Тем более, девяносто девять процентов, вас преследуют люди Теребилова. Я уверен.
Надо сказать, интуиция редко подводит Александра Борисовича…
– Тут важно даже не то, что придется делать с тетрадью. Как выяснить истину? Как доказать возможную невиновность Михайлова в измене Родине? Здесь, Юра, без конкретных свидетелей не обойтись. Придется тебе побегать с высунутым языком, чтобы произвести оживляж этого дневника. Ясно?
– Где же мне найти свидетелей?
– У меня на этот счет мыслишка имеется…
Наутро мы поехали к Меркулову. Лена осталась спать у Турецкого. Меркулов тут же вошел в курс дела, спрятал объемистый пакет в свой личный сейф.
– Я согласен с Александром, – сказал он, пролистав дневник, – тебе, Юра, нужно отыскать людей, которые работали с Михайловым. Они могут дать ценные показания.
– Где же я их найду?
Турецкий выразительно посмотрел на Меркулова.
– Ну хорошо, хорошо, – сказал Меркулов, – я помогу. Есть у меня человечек на Лубянке…
К концу дня я получил бумажку с адресом некоей Зинаиды Аркадьевны Высоковской, которая, по словам «человечка с Лубянки», работала с Михайловым. Трудность состояла в том, что Зинаида Аркадьевна проживала в городе Париже…
Из записок Алексея Михайлова:
"11 июля 1966 года.
В Гонконге убит Нгуен Ли, которого я оставил управляющим головной фирмой. Его машину расстреляли, когда он возвращался из офиса домой. Нгуену повезло – он скончался на месте, не мучился. А вот я попал в настоящее дерьмо.
Оказывается, я так и не понял этого человека до конца. Чего ему не хватало в жизни? У него появился шанс сойти со скользкого пути и стать порядочным преуспевающим бизнесменом. Неужели второе "я", необходимость острых ощущений, получаемых от занятия контрабандой, было настолько сильно в нем, что одерживало верх над здравым смыслом?! Или он сам этого хотел?
У меня две версии его гибели. Первая: с корейцем свели счеты бывшие компаньоны по старым делам (мало ли что он там успел натворить?). Вторая: убийство связано с нынешней аферой, которую он собирался провернуть (само собой, без моего ведома и согласия).
В любом случае это связано с контрабандой. А с прошлой или настоящей – уже не столь важно.
В результате последних событий два моих южноамериканских филиала в Боготе и Рио-де-Жанейро практически разорены. На банковском счету в Гонконге остались ничтожные крохи. Нгуен Ли успел перед смертью вложить практически все деньги в товар, а сам товар благодаря его стараниям исчез в неизвестном направлении. Секрет пункта назначения и конечного результата кореец унес с собой в могилу. И нет никакого смысла что-то проследить и отыскать: в этих делах он был большой мастер.
Итак, посмотрим правде в глаза: я банкрот. В полном смысле этого слова. Фирма «Золотой Китай» прекращает свое существование.
Катя сильно расстроена. Ее можно понять. Сколько времени и сил потрачено, и все в один миг полетело коту под хвост. Мальчики еще ничего особо не понимают. Костя, правда, чувствует, что случилось что-то очень для нас неприятное. А Слава еще слишком мал.
Ознакомительная версия.
