Повариха ойкнула и села на диван. Тамара, Олег, Вера и Юра с Мишей уставились на меня, а я спокойно продолжала.
– Когда Раиса Андреевна сообщила мне про бурундука-енота, я подумала: «У пожилой дамы начались возрастные изменения в мозге», предполагаю, что те же мысли возникли у всех, кому хозяйка рассказала о своих беседах со скунсом-хомяком. Ведь так, Надежда Федоровна?
Повариха кивнула.
– Народ думал, что Звягина того, ну, извините, умом тронулась.
Я жестом ее остановила.
– Поэтому никто бы не удивился, обнаружив тело пенсионерки на дне оврага. Смотрите, я фокус покажу.
Я встала, приоткрыла дверь в коридор, вынула из кармана пульт и нажала на кнопку. В гостиную въехала белка и отчаянно запищала:
– Кто убил Раису? Он здесь! Здесь! Здесь!
Тамара посерела, Юра с Мишей отшатнулись, Вера схватила мужа за руку, Олег выдернул ладонь и чуть ли не отшвырнул от себя супругу.
– Круто, да? – воскликнула я. – Знакомьтесь, это белка из «Страны говорунов». Именно на такую постоянно натыкалась Раиса Андреевна. Все дорожки в саду заасфальтированы, некто стоял в кустах и управлял игрушкой, которую пенсионерка считала енотом-бобром – морской свинкой. Преступник специально тянул время, ждал, пока Раиса расскажет как можно большему числу людей о говорящей зверушке. Мерзавец все верно рассчитал, побежит Звягина за обидчиком, скатится в овраг, и есть свидетели, которые скажут: «У бабки были галлюцинации, она, видимо, поспешила за одним из своих глюков и упала».
Но тут, как назло, на месте происшествия очутилась я, и Раису Андреевну своевременно спасли. Так кто постановщик спектакля? Каждый из вас имел мотив для убийства Раисы. Тамара обожает Юру, тот мечтает о дорогой иномарке, а противная бабка не спешила дать ему тридцать тысяч евро. Вере хотелось приобрести драгоценности и шубы, но Олег мало зарабатывает, Миша давно влюблен в одну девушку, однако жить вместе с ней не может, все упирается опять же в отсутствие денег. Смерть Раисы для вас – большая удача. А теперь, милая белочка, покажи нам, кто тебя купил.
Повинуясь пульту, игрушка подъехала к Олегу и пропищала:
– Ты, ты, ты, только ты.
Сын Звягиной вскочил.
– Не стоит лгать, – предостерегла его я, – вас опознал продавец.
Олег заорал:
– Да! Я купил! И записал этот текст! Достала она меня! Сидела на деньгах, ни копейки нам не давала, лишь поучала! Но я не хотел убивать маму! Просто решил пошутить! Пару раз ее подразнил. А потом белка пропала, я понятия не имею, где она сейчас.
– Олег! – прошептала Тамара. – Как ты мог?
– Не выпендривайся, – заорал брат, – сама мечтала от мамашки избавиться! Не изображай тут из себя святую. И повторяю: белка пропала. Если кто-то с помощью игрушки заманил мать в овраг, то это сделал вор.
– Он врет! – закричала Надежда Федоровна. – Белка спрятана у него под кроватью, там есть ящик.
Олег кинулся в коридор, мы побежали за ним и через пару минут увидели игрушку, лежавшую там, где указала повариха.
– Она пропала, – дрожащим голосом проговорил Олег, – а сейчас внезапно объявилась.
– Барабашка ее на место положил, – ехидно заметил Юра.
– Сядьте, – попросила я и повернулась к поварихе, достав из пакета журнал «Вышивка». – Что это?
– Хватит задавать загадки, – заорала Вера, – Олег не виноват! Он просто хотел пошутить.
Я сказала:
– Отличная забава, прикольно доводить мать до умопомешательства. Но вот вам новая история. Раиса Андреевна, рассказывая мне о своих подругах, которых она взяла в отель на работу, упомянула, что Надежда Федоровна раз в месяц уезжает из деревни на три дня. Звягиной это не очень нравилось, но, поскольку повариха ездила к врачу, Раиса не делала замечаний старой приятельнице. Звягина ее жалела. У Надежды Федоровны есть сын Илья, удачно устроившийся в США, он живет в Майами, женат на американке, имеет свой дом на побережье. Но вот странность: парень не приезжает, не присылает матери подарков, не зовет ее в гости. Надя не обижается, она носит в кошельке фото сына, невестки и внука и показывает всем этот снимок. Ничего странного в этом нет. Но вот журнал «Вышивка», очень старый, сейчас его невозможно найти в продаже. Внутрь издания вложен купон на розыгрыш путевки, его украшает фото счастливой семейной пары и малыша. Надежда, это же ваш сын!
Повариха дернулась, а я проговорила:
– Мне в голову пришла мысль: что, если Илья никогда не пересекал границу США? А раз в месяц Надежда Федоровна ездит не к врачу делать уколы, у нее другая причина для поездки в город. Вот я и попросила нашего сотрудника Диму навести справки. Выяснилось следующее: Илья Андреевич Богатов отбывает срок на зоне за убийство. Мать не бросила сына в беде, снабжает его продуктами, но признаться односельчанам в своем позоре она не в силах. Надежда Федоровна боится пересудов и, чтобы избежать ненужных вопросов об Илье, придумывает сказку про Америку и для убедительности демонстрирует вырезанное из журнала фото. Глупая история, но жители деревни в нее поверили. Когда Раиса узнала правду, когда поняла, что «американские» платья, якобы присланные вам любящим сыном из Майами, вы приобрели в секонд-хенде?
– Уж не знаю, кто ей нашептал, но в прошлом месяце она сказала: «Хватит убийцу сгущенкой подкармливать. Нехорошо все деньги на мерзавца тратить, хотя это твой сын и тебе решать, но более потакать тебе и по трое суток в месяц готовить я не стану», – зашмыгала носом Надежда.
– И вы испугались, что Раиса проболтается, – подхватила я, – вы видели, как Олег дразнит мать?
– Да, – прошептала повариха.
– И решили воспользоваться его идеей, – продолжила я, – взяли белку, заманили Раису в овраг, а потом положили игрушку на место. Отличный план, вы не покупали плюшевое чудовище. Олег весь в долгах, и у него жадная жена. Кому выгодна смерть Звягиной? Ясное дело, ее наследникам, а не поварихе, которая ни копейки не получит по завещанию.
– Как вы догадались? – заорала Тамара.
Я показала на ноги Надежды в плотных чулках.
– Сейчас жаркий май, но почему она не босиком? Потому что поранилась, убегая с места преступления через кусты. В тот день, когда Раиса упала в овраг, я обратила внимание на темные пятна на ногах поварихи, но решила, что Надежда испачкалась, потом случайно наткнулась на журнал, вспомнила, что в последние дни дождя не было, грязи нет. И уж больно Надежда Федоровна старалась, рассказала мне про «Страну говорунов», охарактеризовала детей хозяйки с самой худшей стороны и навела нас на белку, спрятанную под кроватью Олега, прямо ткнула всех в нее носами.
– Господи, как мне повезло, что вы оказались на даче, – прошептал Олег, – поверьте, я не хотел причинить маме вред, просто… ну… пошутил.
– И я не собиралась убивать Раю, – зарыдала Надежда, – думала, что она ногу сломает или руку, я за ней поухаживаю, и она в благодарность об Илье молчать будет. Это же какой позор, иметь сына на зоне! Вам не понять! А еще у вас против меня нет улик!
– Раиса жива, – напомнила я, – она скоро сможет рассказать, кто столкнул ее в овраг.
– Дура! – фыркнула Тамара.
– На себя посмотрите! – завизжала повариха. – Суки вы, а не дети.
Я молча слушала нелицеприятные реплики, которыми обменивались участники событий, и осталась сидеть, когда в комнату вошли Чеслав с двумя мрачными мужчинами в милицейской форме. Если вы, в надежде сохранить свою тайну, решили лишить жизни другого человека, помните: все тайное непременно становится явным. Всегда остаются следы и найдутся люди, способные их увидеть.
Марина Крамер
За неделю до свадьбы
Женщина в сбившемся набок черном платке выла в голос. Толпа сочувствующих притихла, все смотрели на обезумевшую от горя мать и на молодую светловолосую девушку в снежно-белом платье, лежащую в обитом розовым атласом гробу.
– Наташа-а-а! Наташенька, деточка моя-а-а! – бился в небольшом дворике голос женщины. – Вставай, солнышко мое-о-о!
Рядом стояла девушка лет двадцати, с такими же светлыми, как у покойницы, волосами и бледным лицом, покрытым едва заметными веснушками. Черный траурный наряд старил ее, заплаканные глаза с тревогой наблюдали за матерью.
– Лёлька, слышь, Лёлька, поднимай мать-то, ехать пора! – прошептала за спиной соседка, и девушка встрепенулась, обняла мать за плечи и забормотала:
– Мама, мамочка, ну, хватит, хватит… Нужно ехать на кладбище, мам…
Женщина подняла на дочь невидящие, опухшие и какие-то словно вылинявшие от слез глаза и прошептала:
– За что? Господи, за что – ее-то?
– Мама, ну мама, хватит уже, – взмолилась Леля, стараясь удержать на ногах обвисающую на ней мать.
– Да будь же проклята та тварь, что родила этого ублюдка! Чтоб ей на том свете…
– Так, все, Лиза, хватит! – решительно проговорила высокая, худая дама в затемненных очках и кружевной черной наколке на сахарно-белых волосах. – Вставай, автобус ждет.
