Я закончила рисунок и посмотрела на часы. Так, если ее и теперь нет…
Ольги и теперь не было. Весь результат общения с пяльцами сразу стал равен нулю. Я просто откровенно занервничала.
Успокаивая себя тем, что у Ольги, возможно, просто сдломался телефон, я уже натягивала на себя шорты и ярко-желтую футболку. Придется ехать и узнавать, что там случилось.
Я вывела машину из гаража, дав себе слово больше никогда не ставить ее туда раньше одинадцати часов вечера, и поехала к Ольге.
Свет у нее не горел, хотя летом вечера светлые, можно и без света обойтись.
Поднявшись, я позвонила в дверь три раза. Мне никто не открыл. Я прислушалась. За дверью было тихо.
Ничего не оставалось, как достать из сумочки ключи и отпереть самой.
Пройдя в квартиру, я убедилась, что в ней никого нет. Как всегда, царил беспорядок, но это совершенно ни о чем не говорило.
Я подняла трубку телефона: он работал. Значит, Ольги не было дома все это время! Куда же она провалилась? Ведь я просила ее никуда не ходить! Неужели она настолько недисциплинированна?
Если честно, то меня бы в данный момент больше устроило то, что Ольга недисциплинированна, чем то, что с ней что-то случилось.
Я походила по комнате туда-сюда, машинально подняла с пола какой-то обрывок и вдруг заметила, что на нем что-то нацарапано.
Я посмотрела.
«Поля, я уехала к Веронике по срочному и неотложному делу», – было написано на нем Ольгиной рукой.
Так вот оно что! Она поехала к Веронике! А что, позвонить разве было нельзя? Даже если очень спешила – от Вероники можно было позвонить сто раз!
Разозлившись, я разорвала листочек и, спустив его в унитаз, вышла из квартиры.
На улице, садясь в машину, я решила сама доехать до Вероники и узнать, что эта бестолочь – моя сестра – там делает. И если мартини пьет… То я ей не завидую!
Доехав до Вероникиного дома – адрес у меня был, я его у Ольги узнавала, – я увидела милицейскую машину и машину скорой помощи. Рядом стояла толпа зевак, состоящая преимущественно из старушек.
Из подъезда вынесли носилки, на которых лежало чье-то тело, с головой укрытое простыней.
Господи… Я почувствовала, как у меня подгибаются коленки. Что же там могло случиться?
Я огромным усилием воли взяла себя в руки и кинулась к подъезду, повторяя себе по пути: не волноваться, только не волноваться, еще ничего неизвестно, может быть, это вообще не связано ни с Вероникой, ни с моей сестрой.
Подбегая, я увидела высокую фигуру Жоры Овсянникова, и мне сразу немного полегчало.
– Жора! – кинулась я к нему. – Что случилось?
– Полина? ты как здесь оказалась? – Жора изумленно смотрел на меня.
Я вцепилась в него обеими руками и начала трясти.
– Жора, отвечай сразу, в чем дело? Кто там на носилках?
– Успокойся, Поленька, – Жора приобнял меня за плечи. – Все в порядке. Просто…
– Что, что, что? – закричала я отчаянно.
– Убили Веронику Караваеву!
– А Ольга где?
– Ольга? – взгляд у Жоры стал недоуменным. – А при чем тут Ольга?
– Вот эта девушка тут была, – заявила вдруг одна из вездесущих бабулек, толпившихся около подъезда. – Только одета по-другому была, в юбку.
– Что? – Жора круто повернулся к старушке.
– Она, она, – закивала бабка. – На машине подъехала на белой. Я на первом этаже живу, мне все хорошо видать. Я ее сразу узнала!
– Жора… – я подняла на Жору глаза. – Это Ольга… Ольга была здесь! Боже мой, куда же она делась? И что вообще произошло? Ты можешь мне объяснить?
– Никуда не уходите, – хмуро сказал Жора бабульке, «опознавшей меня».
Он подозвал молодого оперативника, что-то тихо сказал ему, и тот отвел бабульку в сторону, которая с рабостью засеменила за ним.
Мы сели в милицейскую машину.
Я достала пачку сигарет из сумочки, долго не могла достать сигарету – руки тряслись, потом несколько раз безуспешно пыталась прикурить, затем, отчаявшись, отшвырнула сигарету подальше и закрыла руками лицо.
Жора аккуратно подобрал сигарету с сиденья, прикурил ее и сунул мне в рот.
Я с жадностью затянулась и отвернулась к окну. Жора принялмя рассказывать:
– Поступил вызов, что по этому адресу совершено убийство. Мы подъехали. Девушка молодая лежит на спине посреди комнаты, на груди ранение, произведенное острым предметом, похожим на нож, – Жора говорил каким-то сухим языком милицейского протокола. – Тут же установили, что это Вероника Караваева. В руке у девушки была зажата цепочка из желтого металла…
Жора достал небольшой пакетик и показал мне цепочку. Я почувствовала, как потемнело у меня в глазах: это была Ольгина цепочка.
– Дай сюда… – я бессильно вытянула руку.
Ничего не понимающий Жора протянул мне пакетик.
Сомнений нет – это та самая цепочка, которую я дарила Ольге на двадцатипятилетие. Боже мой! как же такое могло случиться? Как она попала в руки Вероники? Конечно же, я ни на секунду не могла поверить, что это Ольга ее убила, но что же там произошло, черт подери?
– Жора… – я беспомощно подняла на Овсянникова глаза. – Это же Ольгина цепочка…
– Что? – не поверил Жора своим ушам. – Но как…
– Я и сама об этом думаю – как? Как же так? Как это могло произойти? Что происходит, Жора, что?
Я просто кричала изо всех сил, чувствуя, как подступают к горлу рыдания.
– Успокойся, милая! – Жора обхватил меня за плечи и стал укачивать, как маленького ребенка, гладя по волосам. – Все обойдется, мы во всем обязательно разберемся, Поленька, ну хочешь, вместе разберемся?
– Да, да, – плача, кивала я головой.
– Не волнуйся, я тебя не оставлю в этой ситуации!
– Жора… – я подняла зареванное лицо. – Ты ведь не веришь, что это сделала Ольга?
– Что ты, что ты! – замахал руками Жора. – Да как ты могла такое подумать? Все будет в порядке, я тебе гарантирую! Это же просто ерунда!
По бегающему Жориному взгляду я догадалась, что он-то как раз не думает, что ээто ернуда, и что на этот раз Ольга вляпалась крепко… Конечно, Жора не верит в ее виновность, но попробуй докажи в данной ситуации обратное!
Я быстро приходила в себя. Мысль уже вовсю работала в голове, и плакать я больше не собиралась. Нужно было действовать.
В первую очередь меня волновал вопрос, куда делась Ольга?
Именно его я и задала Жоре:
– Жора, как ты думаешь, где она сейчас может быть?
– Да откуда же я знаю? – пожал плечами Жора. – Но мы обязательно ее найдем, не волнуйся. Давай рассуждатьь логически…
– Давай, – подхватила я. – Скорее всего, она поднялась в квартиру. Кстати, дверь былал открыта, когда вы приехали?
– Да.
– Так, значит, труп она видела. Непонятно только, почему она не забрала свою цепочку? Такую улику?
– Ну, может, она просто растерялась? Или не заметила?
– Хорошо, допустим… Она поняла, что нужно сматываться отсюда. Куда?
Я в упор посмотрела на Жору. Тот снова только пожал плечами.
– Домой у нее хватило ума не хеать, ко мне тоже… Господи, ну почем уона даже не позвонила? – простонала я. – Где она, а, Жора? – я схватила Овсянниколва за пуговицу и умоляюще заглянула ему в глаза, словно ожидая, что он сейчас выложит мне ответы на все вопросы.
– Поленька, может быть, она пошла к матери? Или к бабушке?
– К бабушке… – повторила я. – К бабушке, к бабушке! Вот! Скорее всего, она поехала именно туда! Жора, едем!
– Куда? К Евгении Михайловне?
– Конечно!
– Поленька, но я еще не закончил здесь. И потом, можно же просто позвонить!
– Ты что, Евгению Михайловну не знаешь? Да она, если Ольга ей рассказала, в чем дело, ни за что не станет отвечать по телефону. Она конспирацию соблюдает будь здоров! Она запросто может предположить, что кто-то работает под меня, поэтому по телефону ничего не скажет. Ехать надо…
– Хорошо, тогда, может, ты съездишь сама? А потом проедешь прямо ко мне в отделение? Я буду на месте.
– Ладно, Жора, – я уже выскакивала из машины. – Я приеду непременно.
Когда я знала, что нужно делать, я действовала очень быстро, не тратя времени на всякие сюсю-мусю.
– Если она там, передай ей: пусть не делает глупостей! – крикнул Жора мне вслед.
Я махнула рукой и, запрыгнув в «Ниссан», надавила на газ.
До Евгении Михайловны я долетела минут за десять. Бегом взбежала по лестнице и едва удержалась от того, чтобы не затрезвонить – так можно всех перепугать. Я один раз нажала на кнопку звонка и почти сразу же услышала спокойный голос Евгении Михайловны.
– Кто там?
– Бабуля, ээто я! – прошептала я, и бабушка тут же открыла дверь.
– Здравствуй, мое солнышко! – с улыбкой поприветствовала она меня, целуя в щеку. Я всегда знала, что бабушка любит меня больше всех.
– Здравствуй… – я крепко обняла ее и прижалась.
